Неточные совпадения
Он бросился ловить ее; но мышь не сбегала с постели, а мелькала зигзагами во все стороны, скользила из-под его пальцев, перебегала по руке и вдруг юркнула под подушку; он
сбросил подушку, но в одно мгновение почувствовал, как что-то вскочило ему за пазуху, шоркает по
телу, и уже за спиной, под рубашкой.
Клим Самгин чувствовал себя так, точно
сбросил с плеч привычное бремя и теперь требовалось, чтоб он изменил все движения своего
тела. Покручивая бородку, он думал о вреде торопливых объяснений. Определенно хотелось, чтоб представление о Марине возникло снова в тех ярких красках, с тою интригующей силой, каким оно было в России.
Морозов быстро посторонился. Тогда в прихожую нырком, наклоня голову, вскочил небольшой человечек, в пальто, слишком широком и длинном для его фигуры, в шапке, слишком большой для головы; извилистым движением всего
тела и размахнув руками назад, он
сбросил пальто на пол, стряхнул шапку туда же и сорванным голосом спросил...
Из Петербурга Варвара приехала заметно похорошев; под глазами, оттеняя их зеленоватый блеск, явились интересные пятна; волосы она заплела в две косы и уложила их плоскими спиралями на уши, на виски, это сделало лицо ее шире и тоже украсило его. Она привезла широкие платья без талии, и, глядя на них, Самгин подумал, что такую одежду очень легко
сбросить с
тела. Привезла она и новый для нее взгляд на литературу.
— Отчего же после? Ведь доктор велел? Ты
сбрось с себя прежде жир, тяжесть
тела, тогда отлетит и сон души. Нужна и телесная и душевная гимнастика.
Она стояла среди комнаты, наклонясь надо мною,
сбрасывая с меня одежду, повертывая меня, точно мяч; ее большое
тело было окутано теплым и мягким красным платьем, широким, как мужицкий чапан, его застегивали большие черные пуговицы от плеча и — наискось — до подола. Никогда я не видел такого платья.
Когда-то там стоял храм кровожадной богини — ей приносились человеческие жертвы, и
тела пленников
сбрасывали вниз с обрыва.
Странные мечты вызывало у Матвея её бледное лицо и
тело, непроницаемо одетое чёрной одеждой: ему казалось, что однажды женщина
сбросит с плеч своих всё тёмное и явится перед людьми прекрасная и чистая, как белая лебедь сказки, явится и, простирая людям крепкие руки, скажет голосом Василисы Премудрой...
Пыльные, потные люди, весело и шумно перекликаясь, бегут обедать, многие спешат на берег и, быстро
сбросив серые одежды, прыгают в море, — смуглые
тела, падая в воду, тотчас становятся до смешного маленькими, точно темные крупинки пыли в большой чаше вина.
В ней я видел продолжение своей жизни, и мне не то чтобы казалось, а я чувствовал, почти веровал, что когда, наконец, я
сброшу с себя длинное, костлявое, бородатое
тело, то буду жить в этих голубых глазках, в белокурых шелковых волосиках и в этих пухлых розовых ручонках, которые так любовно гладят меня по лицу и обнимают мою шею.
С трудом пошевелив
тело своё, Артамонов
сбросил на пол страшно тяжёлые ноги, но кожа подошв не почувствовала пола, и старику показалось, что ноги отделились, ушли от него, а он повис в воздухе. Это — испугало его, он схватился руками за плечо Тихона.
Никита заторопился,
сбросил рубашку и штаны и остался совершенно нагим. Нет ничего прекраснее человеческого
тела, — множество раз было говорено кем-то, когда-то и где-то; но если бы тот, кто в первый раз произнес это изречение, жил в семидесятых годах текущего столетия и увидел голого Никиту, он, наверно, взял бы свои слова назад.
И утро настало, и загорелась великая в
теле Мафальды жажда поцелуев. Едва только ушел на свою торговлю ее муж, Мафальда
сбросила с себя все одежды и вознамерилась выйти на улицу.
И естественно было убеждение, что, когда душа вырвется из тесноты земной жизни, когда
сбросит с себя оковы
тела, то длительною станет для нее та жизнь, которую она мгновениями испытывала в состоянии экстаза.
Душа, очищенная страданиями
тела,
сбросила с себя грязную одежду греха и стала стремиться к идеалу. Она жаждала света и чистоты.
На востоке, за Окою, ярко-белым светом широко вспыхнул небосклон, слепя глаза. И тихо-тихо было. И томительно тепло. Душною и тягостною чувствовалась одежда; хотелось все
сбросить с себя, чтобы теплый воздух ласкал свободное
тело.
Тело церкви давно уже больно, давно уже находится в нестроении, и революция лишь выявила истинное положение,
сбросила лицемерную ложь.