«Passe» — это
ряд цифр от девятнадцати включительно до тридцати шести. Первый же ряд, от первого до восемнадцати включительно, называется «Manque», но какое мне было до этого дело? Я не рассчитывал, я даже не слыхал, на какую цифру лег последний удар, и об этом не справился, начиная игру, как бы сделал всякий чуть-чуть рассчитывающий игрок. Я вытащил все мои двадцать фридрихсдоров и бросил на бывший предо мною «passe».
Конечно, это была очень широкая программа, хотя она и должна была осуществиться в бесконечных
рядах цифр, и чем больше я обдумывал предстоящую работу, тем сильнее приходил к убеждению в необходимости построить все на сравнении крепостного порядка с настоящим, а для этого нужно было на несколько недель похоронить себя в пыли заводских архивов.
Нагорелая сальная свеча освещала его опухшее лицо и какие-то посоловелые, остановившиеся безжизненные глаза, устремленные в раскрытую испещренную
рядом цифр страницу большой книги, лежавшей рядом со счетами на столе, под которым был привинчен железный сундук.
Неточные совпадения
Рядом с рассказчиком встал другой, выше его, глазастый, лысый, в толстой ватной куртке и серых валенках по колено, с длинным костлявым лицом в рыжеватой, выцветшей бороде. Аккуратный старичок воодушевленно действовал
цифрами...
У него в голове было свое царство
цифр в образах: они по-своему строились у него там, как солдаты. Он придумал им какие-то свои знаки или физиономии, по которым они становились в
ряды, слагались, множились и делились; все фигуры их рисовались то знакомыми людьми, то походили на разных животных.
— Пойдем, пойдем, — отвечал Иван Яковлич, подхватывая Лепешкина под руку;
рядом они очень походили на
цифру десять.
Цифры шеренгами и столбцами мелькают в моих глазах; мне тошно от них, я рад бы бежать куда глаза глядят, чтоб только не видеть их, однако я преодолеваю свою тошноту и целым
рядом героических насилий над собою достигаю, наконец, итога, не только понятного для меня самого, но такого, который — я положительно в том уверен — поймет и мое начальство.
— А известна ли вам, — продолжал с еще большей горячностью Бобров,-известна ли вам другая статистическая таблица, по которой вы с чертовской точностью можете вычислить, во сколько человеческих жизней обойдется каждый шаг вперед вашей дьявольской колесницы, каждое изобретение какой-нибудь поганой веялки, сеялки или рельсопрокатки? Хороша, нечего сказать, ваша цивилизация, если ее плоды исчисляются
цифрами, где в виде единиц стоит железная машина, а в виде нулей — целый
ряд человеческих существований!
Глаза его ловили
цифру года, название месяца, руки машинально укладывали книги в
ряд; сидя на полу, он равномерно раскачивал своё тело и всё глубже опускался в спокойный омут полусознательного отрицания действительности.
Я не могу ничего делать и не могу ни о чем думать. Я прочитал о третьем плевненском бое. Выбыло из строя двенадцать тысяч одних русских и румын, не считая турок… Двенадцать тысяч… Эта
цифра то носится передо мною в виде знаков, то растягивается бесконечной лентой лежащих
рядом трупов. Если их положить плечо с плечом, то составится дорога в восемь верст… Что же это такое?
Разве Шибаев не прав? Останься он — полтора года — с полным"волчьим паспортом", он был бы вышиблен из своих"пазов", превратился бы в умственного пролетария, ненужного неудачника, читавшего книжки, с десятком отметок по переходным экзаменам, с головой, набитой теориями,
рядами фактов и
цифр, ничего общего с жизнью народа не имеющих.