Неточные совпадения
Тут башмачки козловые
Дед
внучке торговал,
Пять раз про цену спрашивал,
Вертел в
руках, оглядывал:
Товар первейший сорт!
«Ну, дядя! два двугривенных
Плати, не то проваливай!» —
Сказал ему купец.
Большой дом со старою семейною мебелью; не щеголеватые, грязноватые, но почтительные старые лакеи, очевидно, еще из прежних крепостных, не переменившие хозяина; толстая, добродушная жена в чепчике с кружевами и турецкой шали, ласкавшая хорошенькую
внучку, дочь дочери; молодчик сын, гимназист шестого класса, приехавший из гимназии и, здороваясь с отцом, поцеловавший его большую
руку; внушительные ласковые речи и жесты хозяина — всё это вчера возбудило в Левине невольное уважение и сочувствие.
— И я добра вам хочу. Вот находят на вас такие минуты, что вы скучаете, ропщете; иногда я подкарауливал и слезы. «Век свой одна, не с кем слова перемолвить, — жалуетесь вы, —
внучки разбегутся, маюсь, маюсь весь свой век — хоть бы Бог прибрал меня! Выйдут девочки замуж, останусь как перст» и так далее. А тут бы подле вас сидел почтенный человек, целовал бы у вас
руки, вместо вас ходил бы по полям, под
руку водил бы в сад, в пикет с вами играл бы… Право, бабушка, что бы вам…
Всего обиднее и грустнее для Татьяны Марковны была таинственность; «тайком от нее девушка переписывается, может быть, переглядывается с каким-нибудь вертопрахом из окна — и кто же?
внучка, дочь ее, ее милое дитя, вверенное ей матерью: ужас, ужас! Даже
руки и ноги холодеют…» — шептала она, не подозревая, что это от нерв, в которые она не верила.
Смешно было смотреть, когда этот старик тащил на
руках маленькую «
внучку», как он называл девочку, куда-нибудь на берег Лалетинки и забавлял ее самыми замысловатыми штуками: катался на траве, кричал коростелем, даже пел что-нибудь духовное.
Это щебечут внуки и
внучки Сашеньки (и она, в свою очередь, овдовела), дети двоих ее сыновей, которые сами устроились в Петербурге, а детей покинули на
руки бабушке.
Часто, делая какое-нибудь пирожное, которое вообще она никогда не доверяла кухарке, она, позабывшись и воображая, что возле нее стоит маленький
внучек, просящий пирога, рассеянно протягивала к нему
руку с лучшим куском, а дворовая собака, пользуясь этим, схватывала лакомый кусок и своим громким чваканьем выводила ее из задумчивости, за что и бывала всегда бита кочергою.
Вон у Ковалей засиротела
внучка Катря, так сейчас в господский дом ее определили на легкое житье, потому у богатых везде
рука.
«Здравствуйте,
внучек и
внучка», — сказал он, протянув нам
руку.
По ее словам, он почти никогда ничего не делал и по месяцам не раскрывал книги и не брал пера в
руки; зато целые ночи прохаживал взад и вперед по комнате и все что-то думал, а иногда и говорил сам с собою; что он очень полюбил и очень ласкал ее
внучку, Катю, особенно с тех пор, как узнал, что ее зовут Катей, и что в Катеринин день каждый раз ходил по ком-то служить панихиду.
Вскочив с постели, Татьяна Власьевна бросилась к Нюше, но та спала ровным, спокойным сном, раскинув
руки на подушке; старуха торопливо принялась крестить
внучку, но в это время подозрительный звук повторился.
Голос старушки, выражение всей фигуры изменялись с непостижимою быстротою; все существо ее мгновенно отдавалось под влияние слов и воспоминаний, которые возникали вереницами в слабой голове ее: они переходили от украденных полушубков к Дуне, от Дуни к замку у двери каморы, от замка к покойному мужу, от мужа к
внучке, от
внучки к Захару, от Захара к дедушке Кондратию, которого всеслезно просила она вступиться за сирот и сократить словами беспутного, потерянного парня, — от Кондратия переходили они к Ване и только что полученному письму, и вместе с этими скачками голос ее слабел или повышался, слезы лились обильными потоками или вдруг пересыхали, лицо изображало отчаяние или уныние,
руки бессильно опускались или делали угрожающие жесты.
Эки кулачищи-то, подумаешь! — заговорил рыбак, взяв
внучка на
руки и поставив его голыми ножками к себе на колени.
— Ну, что же, я вас понимаю, — сказал Паркер, — вам не терпится пойти в «Пленэр». Да и
внучке пора спать. — Он снял девочку со стула и взял ее за
руку, а другую
руку протянул мне, сказав...
При слове «дондеже» Ольга не удержалась и заплакала. На нее глядя, всхлипнула Марья, потом сестра Ивана Макарыча. Старик закашлялся и засуетился, чтобы дать
внучке гостинца, но ничего не нашел и только махнул
рукой. И когда чтение кончилось, соседи разошлись по домам, растроганные и очень довольные Ольгой и Сашей.
Бабушка охватила
внучков руками, как наседка покрывает цыплят крыльями, и тоже внушала...
Вот по улице в тени акаций, играя хлыстиками, прошли два офицера в белых кителях. Вот на линейке проехала куча евреев с седыми бородами и в картузах. Гувернантка гуляет с директорскою
внучкой… Пробежал куда-то Сом с двумя дворняжками… А вот в простеньком сером платье и в красных чулочках, держа в
руке «Вестник Европы», пошла Варя. Была, должно быть, в городской библиотеке…
А в самом центре этой толпы, чуть мелькая среди моря голов, виднелось смуглое лицо Басиной
внучки и рядом, поддерживаемый под
руки, нетвердый на ногах, «как травинка», выступал молодой человек с нездоровым бледным лицом и длинными пейсами.
Но Басина
внучка кинула на него быстрый, смеющийся взгляд и, схватив за
руки подруг, увлекла их за собою в аллею. Фроим весело светящимся взглядом смотрел вслед убегающим девочкам.
Но вскоре деятельность его раздвояется: он поселился в квартире одного старика, умершего на его
руках; к старику ходила
внучка, девочка лет 13, Нелли; явилась она и к Ивану Петровичу, но, не нашед дедушки, тотчас убежала.
И вышли
внучки, в дорогие кружева разодеты, все в цветах, ну а руки-то по локоть, как теперь водится, голы, и шея до плеч голая, и груди наполовину…
Когда рассвело на другой день, солдатка взяла с собою любимую
внучку покойной и пошла вместе с нею навестить бабушку, и нашли ее, разумеется, мертвою, а лицо у нее синее и
руки в пятнах, а глаза выпучены и язык наруже, длинней Аллилуева.
— Якши,
внучка! — еще раз улыбнулся он и протянул
руки.
И князя Бориса Алексеича полюбил, все на его
руки сдал: и дом и вотчины. «Я, говорит, стар становлюсь; пора мне и на покое пожить. Ты, князь Борис, с доченькой заправляйте делами, а меня, старика, покойте да кормите. Немного мне надо, поживу с вами годочек-другой,
внучка дождусь и пойду в монастырь богу молиться да к смертному часу готовиться».
В столовой длинный, накрытый свежей скатертью, стол уставлялся при помощи Гаврилы и его
внучки Нюши взятой откуда-то на прокат посудой. В кухне приглашенный на этот день повар ожесточенно выстукивал ножами какой-то однотонный мотив. Два официанта бесшумно скользили по комнатам. Сама генеральша (действительного статского советника Сокольского прислуга называла генералом, как и жену его генеральшей), встретила детей и Дашу с томной усталой улыбкой и с флаконом нюхательного спирта в
руке...
Экономка, скрестив
руки, благоговейно смотрела на
внучку Яскулки, дочь генерала, как будто пораженная ее красотой и величием.
Он помышлял в это время уже не о дворянстве, а о
внучках, Яскулках, которые должны были усладить последние дни его жизни. Когда кончилось прощание, он сунул ей в
руку пакет, примолвив...
—
Внучек у меня в Галицком полку служит тоже в первой роте. Вроде тебя. Винтовку за штык на вытянутой
руке подымает… Ну, что ж, сынок, надо тебе ослобониться. Барыня у нас ничего, да вот блажь на нее накатывает, все норовит кобылу хвостом вперед запрячь…
Всего вероятнее, что купец, правя горячею лошадью, не успел снять перед князем Петром Ивановичем свой картуз, а о внуке не вспомнил. Но князь не любил входить в такие мелочи. Он видел в этом один оскорбительный для него факт. Он заколотился
руками и ногами и поднял такой шум и крик, что купец оробел и бросил вожжи. Лошадь рванула и понесла, выбросив старика у дверей Жильберта, а
внучка у столбов Георгиевской церкви.