Неточные совпадения
Постепенно уходит он от мира, уединяется, окружает себя иным миром любимых книг, произведений искусства,
запахов, звуков, создает себе искусственную чувственную обстановку, иллюзию иного мира, мира
родного и близкого. Des Esseintes грозит гибель, доктор требует, чтоб он вернулся к обыкновенной здоровой жизни, но он не хочет идти ни на какие компромиссы с ненавистной действительностью.
Чинно стоявший народ,
родные лица, согласное пение,
запах ладану, длинные косые лучи от окон, самая темнота стен и сводов — все говорило его сердцу.
Она знала, чем
пахла бы эта слава, если бы она вернулась в
родные места.
— Прощай, мой ангел! — обратилась она потом к
Паше. — Дай я тебя перекрещу, как перекрестила бы тебя
родная мать; не меньше ее желаю тебе счастья. Вот, Сергей, завещаю тебе отныне и навсегда, что ежели когда-нибудь этот мальчик, который со временем будет большой, обратится к тебе (по службе ли, с денежной ли нуждой), не смей ни минуты ему отказывать и сделай все, что будет в твоей возможности, — это приказывает тебе твоя мать.
— Не тронь ты меня! — тоскливо крикнула она, прижимая его голову к своей груди. — Не говори ничего! Господь с тобой, — твоя жизнь — твое дело! Но — не задевай сердца! Разве может мать не жалеть? Не может… Всех жалко мне! Все вы —
родные, все — достойные! И кто пожалеет вас, кроме меня?.. Ты идешь, за тобой — другие, все бросили, пошли…
Паша!
—
Родные мои… Андрюша!..
Паша!.. — кричала она.
Она видела там, в темных домах, где боялись зажечь огонь, дабы не привлечь внимания врагов, на улицах, полных тьмы,
запаха трупов, подавленного шёпота людей, ожидающих смерти, — она видела всё и всех; знакомое и
родное стояло близко пред нею, молча ожидая ее решения, и она чувствовала себя матерью всем людям своего города.
— Я его, сына
родного, не знаю, — он души своей не открывал предо мной… Может, между нами такая разница выросла, что ее не токмо орел не перелетит — черт не перелезет!.. Может, его кровь так перекипела, что и
запаха отцова нет в ней… а — Маякин он! И я это чую сразу… Чую и говорю: «Ныне отпущаеши раба твоего, владыко!..»
— Мы будем для тебя — лучше
родных! — сказал Доримедонт, уходя, и оставил за собой тяжёлый
запах пива, пота и жира.
[Чтобы тебя дезинфицировать от
запаха твоего милого
родного города.] мы потеснимся.
Вот до чего меня доводит
Отца
родного скупость! Жид мне смел
Что предложить! Дай мне стакан вина,
Я весь дрожу… Иван, однако ж деньги
Мне нужны. Сбегай за жидом проклятым,
Возьми его червонцы. Да сюда
Мне принеси чернильницу. Я плуту
Расписку дам. Да не вводи сюда
Иуду этого… Иль нет, постой,
Его червонцы будут
пахнуть ядом,
Как сребреники пращура его…
Я спрашивал вина.
—
Паша Никонов учится по
родному, а я по чужому.
Челкаш чувствовал себя овеянным примиряющей, ласковой струей
родного воздуха, донесшего с собой до его слуха и ласковые слова матери, и солидные речи истового крестьянина-отца, много забытых звуков и много сочного
запаха матушки-земли, только что оттаявшей, только что вспаханной и только что покрытой изумрудным шелком озими… Он чувствовал себя одиноким, вырванным и выброшенным навсегда из того порядка жизни, в котором выработалась та кровь, что течет в его жилах.
Я ходоком в Сибирь ходил, и на Амуре был, и на Алтае, и в Сибирь переселился, землю там
пахал, соскучился потом по матушке России и назад вернулся в
родную деревню.
— Что мне делать, как мне быть? — рассуждал он как бы сам с собою. — К несчастью, они и собой-то хуже той, но ведь я отец: у меня сердце равно лежит ко всем. Вы теперь еще не понимаете, Сергей Петрович, этих чувств, а вот возьмем с примера: пять пальцев на руке; который ни тронь — все больно. Жаль мне
Пашет и Анет, — а они предобрые, да что делать —
родная мать! Вы извините меня: может быть, я вас обеспокоил.
Но живёт в нём задор прежней вправки
Деревенского озорника.
Каждой корове с вывески мясной лавки
Он кланяется издалека.
И, встречаясь с извозчиками на площади,
Вспоминая
запах навоза с
родных полей,
Он готов нести хвост каждой лошади,
Как венчального платья шлейф.
Он, нимало не думая, принял Малгоржана в арапники, и после горячей собственноручной расправы, вытурил из дому, «чтоб через час и духу его на десять верст не
пахло!» Сконфуженный Малгоржан удалился в
родную Нахичевань, а у Стекльштрома с этой несчастной минуты пошел непрерывный кавардак в его семейной жизни.
Мягкое покачивание городской пролетки, серебристо-зеленые волны по ржи,
запах полевых цветов, конского пота и дегтя, — милый
запах, его вечно будет любовно помнить всякий, кто путешествовал на лошадях по
родным полям.
Паша любил ее, как
родную дочь; у него ей было хорошо, словно в раю магометовом.
Ипполитов. Отец и мать ее померли. Но готовься к посещению денежной
родни… поверь, братец, нашествие горше двадесяти язык! Вообрази, потянутся к тебе вереницею приказные старого закала — с клюковными носами, с
запахом винной бочки и луку. Кто бросится тебе руку целовать, кто бултых в ноги, крестить позовет, кто поздравит тебя с своим днем ангела; один окопироваться, другой опохмелиться попросит.
Не зная, однако ж, куда деваться с Мариорицей, и боясь, чтобы злодей не отнял ее и не отомстил мне на ее головушке, бросилась я тотчас к хотинскому
паше и продала ему
родную дочь свою с тем, чтобы, когда она вырастет, сделал своею наложницей или подарил в гарем султана.
Быть может, они слышали
запах, но не верили ему; быть может, они его не слыхали и думали и верили, что хоронят живого — как думают все люди, когда одного из них, такого близкого, такого
родного, такого неотделимого берет неожиданная и быстрая смерть.