Неточные совпадения
«
Родится человек, долго чему-то учится, испытывает множество различных неприятностей, решает социальные вопросы, потому что действительность враждебна ему, тратит силы на поиски душевной близости с
женщиной, — наиболее бесплодная трата сил. В сорок лет человек становится одиноким…»
Ехали долго, по темным улицам, где ветер был сильнее и мешал говорить, врываясь в рот. Черные трубы фабрик упирались в небо, оно имело вид застывшей тучи грязно-рыжего дыма, а дым этот
рождался за дверями и окнами трактиров, наполненных желтым огнем. В холодной темноте двигались человекоподобные фигуры, покрикивали пьяные, визгливо пела
женщина, и чем дальше, тем более мрачными казались улицы.
— Подумай: половина
женщин и мужчин земного шара в эти минуты любят друг друга, как мы с тобой, сотни тысяч
рождаются для любви, сотни тысяч умирают, отлюбив. Милый, неожиданный…
Помните того французского адвоката, который в каждом процессе спрашивал: «Где
женщина?» Ведь это великая истина, которая так же справедлива, как то, что мы все
родимся от
женщины.
Удивительная
женщина Татьяна Борисовна, а никто ей не удивляется: ее здравый смысл, твердость и свобода, горячее участие в чужих бедах и радостях, словом, все ее достоинства точно
родились с ней, никаких трудов и хлопот ей не стоили…
«Но шли века; моя сестра — ты знаешь ее? — та, которая раньше меня стала являться тебе, делала свое дело. Она была всегда, она была прежде всех, она уж была, как были люди, и всегда работала неутомимо. Тяжел был ее труд, медлен успех, но она работала, работала, и рос успех. Мужчина становился разумнее,
женщина тверже и тверже сознавала себя равным ему человеком, — и пришло время,
родилась я.
Жан Деруан, несмотря на свой социализм, намекает в «Аlmanach des femmes», [«Альманах для
женщин» (фр.).] что со временем дети будут
родиться иначе.
Мой отец считал религию в числе необходимых вещей благовоспитанного человека; он говорил, что надобно верить в Священное писание без рассуждений, потому что умом тут ничего не возьмешь, и все мудрования затемняют только предмет; что надобно исполнять обряды той религии, в которой
родился, не вдаваясь, впрочем, в излишнюю набожность, которая идет старым
женщинам, а мужчинам неприлична.
Одна роженица во Владимировке, пожилая
женщина, имеющая уже взрослую дочь, наслышавшись разговоров о двойнях, ожидала, что у нее тоже
родятся двое, и была огорчена, когда
родился только один.
Невысокий процент детей старших возрастов среди сахалинских уроженцев объясняется и детскою смертностью и тем, что в прошлые годы было на острове меньше
женщин и потому меньше
рождалось детей, но больше всего виновата тут эмиграция.
Но странно, когда смотришь на этот труп измученного человека, то
рождается один особенный и любопытный вопрос: если такой точно труп (а он непременно должен был быть точно такой) видели все ученики его, его главные будущие апостолы, видели
женщины, ходившие за ним и стоявшие у креста, все веровавшие в него и обожавшие его, то каким образом могли они поверить, смотря на такой труп, что этот мученик воскреснет?
— Цели Марфы Посадницы узки, — крикнул Бычков. — Что ж, она стояла за вольности новгородские, ну и что ж такое? Что ж такое государство? — фикция. Аристократическая выдумка и ничего больше, а свобода отношений есть факт естественной жизни. Наша задача и задача наших
женщин шире. Мы прежде всех разовьем свободу отношений. Какое право неразделимости?
Женщина не может быть собственностью. Она
родится свободною: с каких же пор она делается собственностью другого?
— Да, это истинно святая. Таких
женщин немного
родится на свете.
Мы шли двое — одно. Где-то далеко сквозь туман чуть слышно пело солнце, все наливалось упругим, жемчужным, золотым, розовым, красным. Весь мир — единая необъятная
женщина, и мы — в самом ее чреве, мы еще не
родились, мы радостно зреем. И мне ясно, нерушимо ясно: все — для меня, солнце, туман, розовое, золотое — для меня…
Дети
родятся идиотами,
женщины сделались кривобокими, у мужчин нервы.
— Житье-то у нас больно неприглядное, Петровна, — говорит одна из них, пожилая
женщина, — земля — тундра да болотина, хлеб не то
родится, не то нет; семья большая, кормиться нечем… ты то посуди, отколь подать-то взять?.. Ну, Семен-от Иваныч и толкует: надо, говорит, выселяться будет…
Да и вправду, поведайте мне времена и народы, где, кроме святой Руси нашей,
родятся такие
женщины, как сия добродетель?
Страх
родился среди них, сковал им крепкие руки, ужас родили
женщины плачем над трупами умерших от смрада и над судьбой скованных страхом живых, — и трусливые слова стали слышны в лесу, сначала робкие и тихие, а потом всё громче и громче…
— Он с малых лет был как брошенный; отец его умер, кажется, в тот год, в который он
родился; мать — вы знаете, какого происхождения; притом
женщина пустая, экзальте, да и гувернер им попался преразвращенный, никому не умел оказывать должного».
Там, впереди,
родился и начал жить, возрастая, другой шум — более светлый, там всё ярче разгорается огонь; эта
женщина пошла вперед как будто быстрее, и толпа оживленнее хлынула за нею, даже музыка как будто на секунду потеряла темп — смялись, спутались звуки, и смешно высоко свистнула, заторопившись, флейта, вызвав негромкий смех.
Я
родился на свет, облагодетельствованный настоящим порядком вещей, но я из этого порядка не извлек для себя никакой личной выгоды: я не служил, я крестов и чинов никаких от правительства не получал, состояния себе не скапливал, а напротив — делил его и буду еще делить между многими, как умею; семейное гнездо мое разрушил и, как ни тяжело мне это было, сгубил и извратил судьбу добрейшей и преданнейшей мне
женщины…
Катерина Львовна не
родилась красавицей, но была по наружности
женщина очень приятная.
Затем губернский лев еще глубже начал вглядываться в свое сердце, и нижеследующие мысли
родились в его голове: «Я просто ее люблю, как не любил ни одной еще в мире
женщины.
«Не потому ли запрещаете вы
женщине свободно родить детей, что боитесь, как бы не
родился некто опасный и враждебный вам? Не потому ли насилуется вами воля
женщины, что страшен вам свободный сын её, не связанный с вами никакими узами? Воспитывая и обучая делу жизни своих детей, вы имеете время и право ослеплять их, но боитесь, что ничей ребёнок, растущий в стороне от надзора вашего, — вырастет непримиримым вам врагом!»
«Это одна из тех
женщин, — думал он, — которые как будто для того и
родятся, чтобы быть неверными женами.
Взглянув на Марью Ивановну (так зовут мать Гоголя) и поговоря с ней несколько минут от души, можно было понять, что у такой
женщины мог
родиться такой сын.
— По новгородским законам
женщинам не дано было права выступать на народных собраниях.] но предки мои были друзья Вадимовы, я
родилась в стане воинском под звуком оружия, отец, супруг мой погибли, сражаясь за Новгород.
— И чрезвычайно гуманное относительно
женщин, которые покинуты дома. Вы, я думаю, пошли бы в запорожские казаки, если б попрежде
родились.
Стократ счастли́в, кто разум свой
Не помрачил еще любовью,
Но век проводит холостой, —
Я выпью за его здоровье.
Поверьте мне, жена для нас
Есть вечное почти мученье.
Женись лишь только — и как раз
Родятся ревность, подозренье.
Ах, то ли дело одному:
Его не мучит неизвестность,
Душе покой, простор уму,
И вечная почти беспечность!
Нрав
женщины имеют злой,
Капризны, что не сладишь с ними.
Чтоб избежать судьбы такой,
Останемся мы холостыми!
Будут сильные, счастливые и здоровые люди, и они будут
рождаться от сильных и здоровых
женщин, которые не будут знать ни акушерских щипцов, ни хлороформа, ни спорыньи.
«Истинно, истинно говорю вам: вы восплачете и возрыдаете, а мир возрадуется; вы печальны будете, но печаль ваша в радость будет.
Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что
родился человек в мир».
— Ваш солдат!.. Ваш солдат уже целые десятки поколений
рождается и умирает рабом; в нем давно уже убито все человеческое. Ваш солдат умеет только стрелять в безоружную толпу, в молящихся детей и
женщин.
«Когда пришла полнота времен — το πλήρωμα των χρόνων, Бог послал Сына Своего, который
родился от
женщины, γυναικός, подчинился закону, чтобы искупить подзаконных, дабы нам получить усыновление» (Гал. 4:3–5).
И радость этой встречи при рождении, когда мгновенно загорается чувство матери и отца, не имеет на человеческом языке достойных слов, но так говорится о ней в Вечной Книге, в прощальной беседе Спасителя: «
Женщина, когда рождает, терпит скорбь, потому что пришел час ее; но когда родит младенца, уже не помнит скорби от радости, потому что
родился человек в мир» (Ио. 16:21).
Случайное ли это совпадение, глубочайший ли символ, но мы видим, что и сам Дионис
рождается дважды: в первый раз, «выкидышем», от смертной
женщины, во второй раз, цельным существом, — от бога.
Будто мы тем и виноваты, что мы
родимся мужчинами, и за то
женщины имеют привилегию на всеобщее послабление к нашим обидам, меж тем как мы даже вопроса о себе поднять не можем нигде, кроме духовных журналов, которых никто не читает…
Это разъяснялось так, что у его матери была несносная болезнь, которую она, со слов каких-то врачей, называла «азиятик»; болезнь эта происходила от каких-то происков злого духа. Бедная
женщина долго мучилась и долго лечилась, но «азиятик» не проходил. Тогда она дала обет балыкинской божией матери (в Орле), что если только «азиятик» пройдет и после исцеления
родится дитя мужеского пола, то «вдаст его в услужение святому мужу, в меру возраста Христова», то есть до тридцати трех лет.
В этой книге он проклинал
женщин и ненавидел мужчину за то, что тот
родился от
женщины, и хвалился любовью ко Христу.
— О такой
женщине, как Федорушка, можно при всех и все говорить, — сказала Лида. — И притом, когда же вы, ma tante, привыкнете, что я ведь не ребенок и лучше вас знаю, не только из чего варится мыло, но и как
рождается ребенок?
Георгий Дмитриевич. Да? И ничтожество еще тем соблазнительно для
женщины, Алеша, что с ним нет греха. Разве он человек? разве он мужчина? Так, подползло что-то в темноте, и… Потом его можно выгнать, потом все можно забыть… искренно забыть, как умеют забывать
женщины, забыть даже до возмущения, если кто-нибудь осмелится напомнить. Как? Я? — с ним? Правда, иногда от ничтожеств
родятся дети… У нас нет коньяку? — это вода, а не вино. Дай мне коньяку, скорее!
Есть
женщины, которые
родятся с этой тайной способностью подчинения мужчин. Была ли эта способность у Фимки, или же тайные встречи и опасность, которым они подвергались от злобы людских толков, делали их связь дорогой им обоим, а следовательно и крепкой. Тайна в любви играет роль связующего цемента двух любящих существ.
«А что, если все действительно сделается так, как он говорит, — неслось в голове Тани, — и тогда она успокоится, она жестоко будет отомщена. И чем она хуже княжны Людмилы? Только тем, что
родилась от дворовой
женщины, но в ней, видимо, нет ни капли материнской крови, как в Людмиле нет крови княгини Вассы Семеновны. Недаром они так разительно похожи друг на друга. Они дочери одного отца — князя Полторацкого, они сестры».
Первенец князя
родился мертвым. Добавляли, что, узнав об этом, похититель, на самом деле искренне любивший молодую
женщину, бросил свое именье, отправился на богомолье и поступил в монахи в один из отдаленных монастырей.
Он также любил, чтобы у него
рождались только мальчики, и
женщинам, рождавших девочек, угрожал даже штрафом.
Весь пафос семьи
рождается из сексуального акта, и всякое иное соединение мужчины и
женщины не признается семейным, не считается оправданным.
Это была знаменитая Дора, или Доротея Карловна Вахер, уверявшая всех, что
родилась и выросла в Вене, этом городе красивых
женщин, по уверению же злых, но, кажется, в данном случае правдивых языков, родом из Риги.
Недаром же говорят, что все
женщины родятся аристократками, чего нельзя сказать о мужчинах, на которых родовитость накладывает особую печать — аристократа нельзя не узнать в грязных лохмотьях в ночлежном доме, тогда как там же бывшую княжну трудно отличить от прачки, а между тем, с другой стороны, сколько прачек делались настоящими княгинями, не по имени только, но и по манере держать себя.
— Пик пишет, что он живет в таком любопытном городе, где
женщины целомудренны до того, что не знают, отчего у них
рождаются дети.
Многие из них — почти все
женщины — доживают до старости, раз или два в жизни увидав восход солнца и утро и никогда не видав полей и лесов иначе, как из коляски или из вагона, и не только не посеяв и не посадив чего-нибудь, не вскормив и не воспитав коровы, лошади, курицы, но не имея даже понятия о том, как
родятся, растут и живут животные.
— Как это…
женщина уже за сорок лет, и столько уже было детей, и потом еще вдруг сразу
рождается пара! Это к несчастью!