Неточные совпадения
— Лоскутов? Гм. По-моему, это — человек, который
родился не
в свое время. Да… Ему негде развернуться, вот он и зарылся
в книги с головой. А между тем
в другом месте и при других условиях он мог бы быть крупным деятелем…
В нем есть эта цельность натуры, известный фанатизм — словом, за такими людьми идут
в огонь и
в воду.
— У греков, конечно, не было таких остроумных загадок! — заметил молодой ученый. — У них, например, загадывалось: какое существо,
рождаясь, бывает велико,
в среднем возрасте мало, когда же близится к концу, то становится опять громадным? Когда кто угадывал, того греки украшали венками, подносили ему вина; кто же не отгадывал, того заставляли выпить чашку соленой морской
воды.
— А я жила
в клетке…
в клетке и
родилась, и выросла, и жила. Мне все хотелось полетать, как другие птицы. Клетка стояла на окне, и я все смотрела на других птичек… Так им весело было, а
в клетке так тесно. Ну девочка Аленушка принесла чашечку с
водой, отворила дверку, а я и вырвалась. Летала, летала по комнате, а потом
в форточку и вылетела.
Всюду
в поле зрения
рождались высокие бугры
воды и с шумом исчезали.
Она
родилась в Петербурге — и никогда не выезжала из Петербурга — правда, один раз на два месяца
в Ревель на
воды… — но вы сами знаете, что Ревель не Россия, и потому направление ее петербургского воспитания не получало никакого изменения; у нас,
в России, несколько вывелись из моды французские мадамы, а
в Петербурге их вовсе не держат…
На луговой стороне Волги, там, где впадает
в нее прозрачная река Свияга и где, как известно по истории Натальи, боярской дочери, жил и умер изгнанником невинным боярин Любославский, — там,
в маленькой деревеньке
родился прадед, дед, отец Леонов; там
родился и сам Леон,
в то время, когда природа, подобно любезной кокетке, сидящей за туалетом, убиралась, наряжалась
в лучшее свое весеннее платье; белилась, румянилась… весенними цветами; смотрелась с улыбкою
в зеркало…
вод прозрачных и завивала себе кудри… на вершинах древесных — то есть
в мае месяце, и
в самую ту минуту, как первый луч земного света коснулся до его глазной перепонки,
в ореховых кусточках запели вдруг соловей и малиновка, а
в березовой роще закричали вдруг филин и кукушка: хорошее и худое предзнаменование! по которому осьми-десятилетняя повивальная бабка, принявшая Леона на руки, с веселою усмешкою и с печальным вздохом предсказала ему счастье и несчастье
в жизни, вёдро и ненастье, богатство и нищету, друзей и неприятелей, успех
в любви и рога при случае.
Георгий Дмитриевич. Да? И ничтожество еще тем соблазнительно для женщины, Алеша, что с ним нет греха. Разве он человек? разве он мужчина? Так, подползло что-то
в темноте, и… Потом его можно выгнать, потом все можно забыть… искренно забыть, как умеют забывать женщины, забыть даже до возмущения, если кто-нибудь осмелится напомнить. Как? Я? — с ним? Правда, иногда от ничтожеств
родятся дети… У нас нет коньяку? — это
вода, а не вино. Дай мне коньяку, скорее!
Зинаида Владимировна, не привыкшая к придворной атмосфере,
в которой надо
родиться, терялась и казалась хорошенькой птицей, опущенной
в воду.
Ипполитов. Жаль, братец, очень жаль! Знаешь, этак интереснее… громче… романтически… кабы она была дочь какой-нибудь графини и знаменитого музыканта… пожалуй, импровизатора…
Родилась, например, на Сергиевских
водах или
в Баден-Бадене… А теперь… не взыщи — ведомо да будет тебе: она — истая дочь какого-то чиновника 14 класса. Каково будет твоему геральдическому коню сделать этот скачок?