Неточные совпадения
Опять шарахнулись глуповцы к колокольне, сбросили с раската Тимошку да третьего Ивашку,
потом пошли к Трубочистихе и дотла разорили ее заведение,
потом шарахнулись к
реке и там утопили Прошку да четвертого Ивашку.
Наконец страшный момент настал. После недолгих колебаний он решил так: сначала разрушить город, а
потом уже приступить и к
реке. Очевидно, он еще надеялся, что
река образумится сама собой.
Потом подъехали к
реке, поставили лошадей под березками и пошли в купальню. Кучер Терентий, привязав к дереву отмахивающихся от оводов лошадей, лег, приминая траву, в тени березы и курил тютюн, а из купальни доносился до него неумолкавший детский веселый визг.
На этом кругу были устроены девять препятствий:
река, большой, в два аршина, глухой барьер пред самою беседкой, канава сухая, канава с водою, косогор, ирландская банкетка, состоящая (одно из самых трудных препятствий), из вала, утыканного хворостом, за которым, невидная для лошади, была еще канава, так что лошадь должна была перепрыгнуть оба препятствия или убиться;
потом еще две канавы с водою и одна сухая, — и конец скачки был против беседки.
Он думал о благополучии дружеской жизни, о том, как бы хорошо было жить с другом на берегу какой-нибудь
реки,
потом чрез эту
реку начал строиться у него мост,
потом огромнейший дом с таким высоким бельведером, [Бельведер — буквально: прекрасный вид; здесь: башня на здании.] что можно оттуда видеть даже Москву и там пить вечером чай на открытом воздухе и рассуждать о каких-нибудь приятных предметах.
Когда дорога понеслась узким оврагом в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз, в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами в разных местах одну и ту же
реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась
потом дорога на гору и пошла по ровной возвышенности с одной стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла
потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
Поставив на него шкатулку, он несколько отдохнул, ибо чувствовал, что был весь в
поту, как в
реке: все, что ни было на нем, начиная от рубашки до чулок, все было мокро.
А что ж Онегин? Кстати, братья!
Терпенья вашего прошу:
Его вседневные занятья
Я вам подробно опишу.
Онегин жил анахоретом;
В седьмом часу вставал он летом
И отправлялся налегке
К бегущей под горой
реке;
Певцу Гюльнары подражая,
Сей Геллеспонт переплывал,
Потом свой кофе выпивал,
Плохой журнал перебирая,
И одевался…
Рекой с бедняжки льётся
пот...
Потом он слепо шел правым берегом Мойки к Певческому мосту, видел, как на мост, забитый людями, ворвались пятеро драгун, как засверкали их шашки, двое из пятерых, сорванные с лошадей, исчезли в черном месиве, толстая лошадь вырвалась на правую сторону
реки, люди стали швырять в нее комьями снега, а она топталась на месте, встряхивая головой; с морды ее падала пена.
Мутный свет обнаруживал грязноватые облака; завыл гудок паровой мельницы, ему ответил свист лесопилки за
рекою,
потом засвистело на заводе патоки и крахмала, на спичечной фабрике, а по улице уже звучали шаги людей. Все было так привычно, знакомо и успокаивало, а обыск — точно сновидение или нелепый анекдот, вроде рассказанного Иноковым. На крыльцо флигеля вышла горничная в белом, похожая на мешок муки, и сказала, глядя в небо...
Потом иду в ванну или в
реку купаться, возвращаюсь — балкон уже отворен; жена в блузе, в легком чепчике, который чуть-чуть держится, того и гляди слетит с головы…
Потом вдруг она скажет ему, что и у нее есть деревня, сад, павильон, вид на
реку и дом, совсем готовый для житья, как надо прежде поехать туда,
потом в Обломовку.
—
Потом, надев просторный сюртук или куртку какую-нибудь, обняв жену за талью, углубиться с ней в бесконечную, темную аллею; идти тихо, задумчиво, молча или думать вслух, мечтать, считать минуты счастья, как биение пульса; слушать, как сердце бьется и замирает; искать в природе сочувствия… и незаметно выйти к речке, к полю…
Река чуть плещет; колосья волнуются от ветерка, жара… сесть в лодку, жена правит, едва поднимает весло…
Потом Обломову приснилась другая пора: он в бесконечный зимний вечер робко жмется к няне, а она нашептывает ему о какой-то неведомой стороне, где нет ни ночей, ни холода, где все совершаются чудеса, где текут
реки меду и молока, где никто ничего круглый год не делает, а день-деньской только и знают, что гуляют всё добрые молодцы, такие, как Илья Ильич, да красавицы, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
Потом бежал на Волгу, садился на обрыв или сбегал к
реке, ложился на песок, смотрел за каждой птичкой, за ящерицей, за букашкой в кустах, и глядел в себя, наблюдая, отражается ли в нем картина, все ли в ней так же верно и ярко, и через неделю стал замечать, что картина пропадает, бледнеет и что ему как будто уже… скучно.
И видел я сам
потом, уже спустя, картину сию, и этот луч самый, и
реку — во всю стену вытянул, вся синяя; и отрок милый тут же, обе ручки к грудкам прижал, и маленькую барышню, и ежика — все потрафил.
Saddle Islands лежат милях в сорока от бара, или устья, Янсекияна, да
рекой еще миль сорок с лишком надо ехать,
потом речкой Восунг, Усун или Woosung, как пишут англичане, а вы выговаривайте как хотите. Отец Аввакум, живший в Китае, говорит, что надо говорить Вусун, что у китайцев нет звука «г».
Мы отлично уснули и отдохнули. Можно бы ехать и ночью, но не было готового хлеба, надо ждать до утра, иначе нам, в числе семи человек, трудно будет продовольствоваться по станциям на берегах Маи. Теперь предстоит ехать шестьсот верст
рекой, а
потом опять сто восемьдесят верст верхом по болотам. Есть и почтовые тарантасы, но все предпочитают ехать верхом по этой дороге, а
потом до Якутска на колесах, всего тысячу верст. Всего!
По мере нашего приближения берег стал обрисовываться: обозначилась серая, длинная стена, за ней колокольни,
потом тесная куча домов. Открылся вход в
реку, одетую каменной набережной. На правом берегу, у самого устья, стоит высокая башня маяка.
Далее, по
рекам Мае и Алдану, спускаются в лодках верст шестьсот,
потом сто восемьдесят верст опять верхом, по болотам, наконец, остальные верст двести пятьдесят, до Якутска, на телегах.
Гористая и лесистая местность Рыбной
реки и нынешней провинции Альбани способствовала грабежу и манила их селиться в этих местах. Здесь возникли первые неприязненные стычки с дикими, вовлекшие
потом белых и черных в нескончаемую доселе вражду. Всякий, кто читал прежние известия о голландской колонии, конечно помнит, что они были наполнены бесчисленными эпизодами о схватках поселенцев с двумя неприятелями: кафрами и дикими зверями, которые нападали с одной целью: похищать скот.
— Это пять минут ходьбы отсюда, — говорила Надежда Васильевна, когда они выходили из ворот. — Из ворот сейчас налево, спустимся к
реке, а
потом повернем за угол, — тут и колпаковское гнездо.
На этом протяжении в море впадают следующие речки: Нианса и Эхе, названная на картах
рекою Сковородкина; в 10 км от нее будет
река Пия (по-русски Башкирка),
потом Унтугу, Сэен, Кансу (по-китайски Каньчжу) и Огоми.
Приближалось время хода кеты, и потому в море перед устьем Такемы держалось множество чаек. Уже несколько дней птицы эти в одиночку летели куда-то к югу.
Потом они пропали и вот теперь неожиданно появились снова, но уже стаями. Иногда чайки разом снимались с воды, перелетали через бар и опускались в заводь
реки. Я убил двух птиц. Это оказались тихоокеанские клуши.
Река Амагу длиной около 50 км. Начало она берет с хребта Карту и огибает его с западной стороны. Амагу течет сначала на северо-восток,
потом принимает широтное направление и только вблизи моря немного склоняется к югу. Из притоков ее следует указать только Дунанцу длиною 19 км. По ней можно перевалить на
реку Кусун. Вся долина Амагу и окаймляющие ее горы покрыты густым хвойно-смешанным лесом строевого и поделочного характера.
По его словам, такой же тайфун был в 1895 году. Наводнение застало его на
реке Даубихе, около урочища Анучино. Тогда на маленькой лодочке он спас заведующего почтово-телеграфной конторой, двух солдаток с детьми и четырех китайцев. Два дня и две ночи он разъезжал на оморочке и снимал людей с крыш домов и с деревьев. Сделав это доброе дело, Дерсу ушел из Анучина, не дожидаясь полного спада воды. Его
потом хотели наградить, но никак не могли разыскать в тайге.
После Кумуху в последовательном порядке идет опять ряд мелких горных речек с удэгейскими названиями: Сюэн (по-русски Сваин, на картах —
река Бабкова),
потом Омосо, Илянту и Яктыга. В истоках Омосо есть гора с голой вершиной, которая поэтому и названа Голой. Другая гора, Высокая, находится недалеко от моря, между
реками Омосо и Илянту. Участок берега моря от
реки Кумуху к северу до мыса Сосунова занят выходами гранитов, гнейсов и сиенитов.
Потом удэгейцы снова опустили сети в проруби и погнали рыбу с другой стороны,
потом перешли на озеро, оттуда в протоку, на
реку и опять в заводь.
Тропа от моря идет вверх по долине так, что все протоки Иодзыхе остаются от нее вправо, но
потом, как раз против устья Дунгоу, она переходит
реку вброд около китайских фанз, расположенных у подножия широкой террасы, состоящей из глины, песка и угловатых обломков.
После перевала тропа идет сначала правым берегом
реки,
потом переходит через топкое болото на левый берег, затем снова возвращается на правую сторону, каковой и придерживается уже до самого устья. В верхней половине
река Квандагоу заросла хвойным лесом, а в нижней — исключительно лиственными породами: тополем, дубом, березой, осокорем, осиной, кленом и т.д.
После Такемы в последовательном порядке идут горные речки: Коами (по-удэгейски Агана, а на морских картах — Лоаенгоу),
потом около мыса Большева будет речка Шооми (по-китайски Сеами, по-удэгейски Соми). Долины их близ моря слились вместе и образовали обширную низину, покрытую редколесьем. Шооми длиной 12 км. Истоки ее находятся около горы Туманной с перевалом на
реку Такему, к местности Илимо.
Устье
реки Тахобе находится между мысами Максимова и Олимпиады. Раньше оно было у левого края долины, но
потом переместилось, вследствие чего образовался слепой рукав, впоследствии превратившийся в болото.
Люди двигались около огня и казались длинными привидениями. Они тянулись куда-то кверху,
потом вдруг сокращались и припадали к земле. Я спросил Захарова, не проплывало ли мимо что-нибудь по
реке. Он ответил отрицательно.
Не прошли мы и полкилометра, как пришлось снова переходить на правый берег
реки,
потом на левый, затем опять на правый и т.д.
Потом он сообщил мне, что нашел его на сопке с левой стороны
реки, хотя вблизи самого дерева нигде не было видно. Очевидно, этот желудь занесла сюда какая-нибудь птица или мелкое животное вроде белки или бурундука.
Сразу с бивака начался подъем. С первого же перевала мы увидели долину
реки Пия; за нею высился другой горный хребет с гольцами,
потом третий, покрытый снегом. За ними, вероятно, должна быть
река Нахтоху.
Следующей (ниже по течению) будет
река Улиха с притоком Янго и с перевалом к морю. С левой стороны в Един впадают: Тали и Бя с притоком Чокчи и с перевалом на
реку Ян (приток Хора), затем
река Цзагдасу с притоком Хоймо,
потом Оло и Югихе (с притоками Дюго-Югихе 1-я и Дюго-Югихе 2-я) и, наконец, Есын-гу и Ада с притоком Кю.
Немного дальше камней Сангасу тропа оставляет морское побережье и идет вверх через перевал на
реке Квандагоу (приток Амагу). Эта
река длиной около 30 км. Истоки ее находятся там же, где и истоки Найны. Квандагоу течет сначала тоже в глубоком ущелье, заваленном каменными глыбами, но
потом долина ее расширяется. Верхняя половина течения имеет направление с северо-запада, а затем
река круто поворачивает к северо-востоку и течет вдоль берега моря, будучи отделена от него горным кряжем Чанготыкалани.
27 сентября было посвящено осмотру
реки Найны, почему-то названной на морских картах Яходеи-Санка.
Река эта длиной 20 км; истоки ее находятся в горах Карту, о которых будет сказано ниже. Сначала Найна течет с севера на юг,
потом поворачивает к юго-востоку и последние 10 км течет к морю в широтном направлении. В углу, где
река делает поворот, находится зверовая фанза. Отсюда прямо на запад идет та тропа, по которой прошел А.И. Мерзляков со своим отрядом.
Дело было на
реке Фудзине в мае. Дерсу шел по долине среди дубового редколесья. При нем была маленькая собачонка. Сначала она весело бежала вперед, но
потом стала выказывать признаки беспокойства.
Следуя вниз по
реке от Сигоу, с правой стороны мы встречаем следующие притоки:
реку Олон, имеющую устье около горы того же названия, затем Чинтафу, Чин-тансу и Гаану (по-китайски Гонголадзи — огурцовая скала), а с левой стороны — Саласу-мангу, Мамубясани, Чамбана (она же Потамчи), Сиата-Биасани ( она же Чембен),
потом Ситухе (каменная речка), затем горные ключи...
Породы, из которых слагаются ближайшие горы, в последовательном порядке от моря вверх по течению
реки располагаются так: сначала базальты,
потом андезиты и порфириты, затем какая-то темная лава с пустотами, выполненными ярко-зелеными конкрециями; далее следует мелкозернистый базальт и около
реки Буй — авгитовый андезит.
Следующие четыре дня (с 9 по 12 декабря) мы употребили на переход по
реке Уленгоу.
Река эта берет начало с Сихотэ-Алиня и течет сначала к юго-востоку,
потом к югу, километров 30 опять на юго-восток и последние 5 км снова на юг. В средней части Уленгоу разбивается на множество мелких ручьев, теряющихся в лесу среди камней и бурелома. Вследствие из года в год не прекращающихся пожаров лес на горах совершенно уничтожен. Он сохранился только по обоим берегам
реки и на островах между протоками.
Потом старик вспомнил свою мать, детство, сад и дом на берегу
реки.
Путь по
реке Квандагоу показался мне очень длинным. Раза два мы отдыхали,
потом опять шли в надежде, что вот-вот покажется море. Наконец лес начал редеть; тропа поднялась на невысокую сопку, и перед нами развернулась широкая и живописная долина
реки Амагу со старообрядческой деревней по ту сторону
реки. Мы покричали. Ребятишки подали нам лодку. Наше долгое отсутствие вызвало у Мерзлякова тревогу. Стрелки хотели уже было идти нам навстречу, но их отговорили староверы.
Не успел я отойти двух верст, как уже полились кругом меня по широкому мокрому лугу, и спереди по зазеленевшимся холмам, от лесу до лесу, и сзади по длинной пыльной дороге, по сверкающим, обагренным кустам, и по
реке, стыдливо синевшей из-под редеющего тумана, — полились сперва алые,
потом красные, золотые потоки молодого, горячего света…
Горы на левой стороне ее крутые, на правой — пологие и состоят из полевошпатового порфира. Около устья, у подножия речных террас, можно наблюдать выходы мелкозернистого гранита, который в обнажениях превращался в дресвяник. Тропа идет сначала с правой стороны
реки,
потом около скалы Янтун-Лаза переходит на левый берег и отсюда взбирается на перевал высотой в 160 м.
Манзы сначала испугались, но
потом, узнав, в чем дело, успокоились. Они накормили нас чумизной кашей и дали чаю. Из расспросов выяснилось, что мы находимся у подножия Сихотэ-Алиня, что далее к морю дороги нет вовсе и что тропа, по которой прошел наш отряд, идет на
реку Чжюдямогоу [Чжу-цзя-ма-гоу — долина семьи Чжу, где растет конопля.], входящую в бассейн верхней Улахе.
В нижнем течении Тайцзибери имеет следующие притоки: с правой стороны Цологоузу [Цао-ло-гоу-цзы — долина с завядшей травой.] (12 км), Чанцзуйзу [Чан-цзун-цзы — длинный клюв.], с горой того же имени, и Сибичу [Си-бэй-ча — северо-западная развилина.];
потом следуют: Ханихеза [Хань-хэ-цзы — пересыхающая
река...