Неточные совпадения
    
    
        — То, что уровень хозяйства спускается и что при наших отношениях к рабочим нет возможности вести выгодно 
рациональное хозяйство, это совершенно справедливо, — сказал он.                
     
        
    
        — Меня очень занимает вот что, — сказал Левин. — Он прав, что дело наше, то есть 
рационального хозяйства, нейдет, что идет только хозяйство ростовщическое, как у этого тихонького, или самое простое. Кто в этом виноват?                
     
        
    
        — Но я всё-таки не знаю, что вас удивляет. Народ стоит на такой низкой степени и материального и нравственного развития, что, очевидно, он должен противодействовать всему, что ему чуждо. В Европе 
рациональное хозяйство идет потому, что народ образован; стало быть, у нас надо образовать народ, — вот и всё.                
     
        
    
        — Да, у Михаила Петровича идет, а спросите-ка как? Это разве 
рациональное хозяйство? — сказал помещик, очевидно щеголяя словом «
рациональное».                
     
        
    
        Так, значит, решено уж окончательно: за делового и 
рационального человека изволите выходить, Авдотья Романовна, имеющего свой капитал (уже имеющего свой капитал, это солиднее, внушительнее), служащего в двух местах и разделяющего убеждения новейших наших поколений (как пишет мамаша) и, «кажется,доброго», как замечает сама Дунечка.                
     
        
    
        Ну да положим, он «проговорился», хоть и 
рациональный человек (так что, может быть, и вовсе не проговорился, а именно в виду имел поскорее разъяснить), но Дуня-то, Дуня?                
     
        
    
        Тогда у вас в резерве остается ваше собственное дело — организация хлебной торговли на 
рациональных основаниях.                
     
        
    
        То, что называется безумием революции, есть 
рациональное безумие.                
     
        
    
        Миф революции, которым она движется, есть обыкновенно 
рациональный миф, он связан с верой в торжество социального разума, с 
рациональной утопией.                
     
        
    
        Дух не находится в противоположении 
рационального и иррационального.                
     
        
    
        В русской политической жизни, в русской государственности скрыто темное иррациональное начало, и оно опрокидывает все теории политического рационализма, оно не поддается никаким 
рациональным объяснениям.                
     
        
    
        Он носит механически-рациональный характер.                
     
        
    
        И невозможно верить в вечный 
рациональный мир.                
     
        
    
        Рациональные онтологические учения об отношениях между Богом и человеком нестерпимы, такие построения имеют лишь педагогически-социальный смысл для христианской общины.                
     
        
    
        Обнаруживается несостоятельность таких 
рациональных утопий, как вечный мир в этом злом природном мире, как безгосударственная анархическая свобода в этом мире необходимости, как всемирное социальное братство и равенство в этом мире раздора и вражды.                
     
        
    
        Несомненный результат размышлений о Боге: о Боге нельзя мыслить 
рациональными понятиями, которые всегда взяты из этого мира, на Бога не похожего.                
     
        
    
        Познание истины есть не выработка 
рациональных понятий, а прежде всего оценка.                
     
        
    
        Для нашей эпохи характерно соединение иррационального и 
рационального.                
     
        
    
        Все попытки 
рационального определения национальности ведут к неудачам.                
     
        
    
        Самые 
рациональные люди живут мифами.                
     
        
    
        Но так как человеческая общественность была изолирована от мирового целого, от жизни космической и очень преувеличено было самостоятельное значение общественности, то образовался рационалистический утопизм с его верой в совершенное, до конца 
рациональное устроение общественной жизни, независимое от духовных основ жизни человека и мира.                
     
        
    
        Но после совершенного им Tat’a, после акта его мысли и его воли, все меняется, впервые является настоящий мир, мир 
рациональный и упорядоченный, в котором все поставлено на свое место, место, отведенное немецким духом.                
     
        
    
        Повторяю — Бог не объективное бытие, к которому применимы 
рациональные понятия, Бог есть Дух.                
     
        
    
        Но невозможно 
рациональное определение свободы.                
     
        
    
        Рациональная абстракция легко превращается в миф.                
     
        
    
        Иррациональное оказалось сильнее 
рационального в самых буржуазных и благоустроенных культурах.                
     
        
    
        Поминание Бога, как самодостаточного и бездвижного существа, есть ограниченная и отвлеченная 
рациональная мысль, такое понимание не дано в духовном опыте, в котором отношения с Богом всегда драматичны.                
     
        
    
        Эта движущая сила 
рационального мифа огромна.                
     
        
    
        Бытие есть уже продукт 
рациональной мысли, оно зависит от состояния сознания и состояния мира.                
     
        
    
        Но в действительности договоры и 
рациональные объяснения не играют никакой роли, все формы власти опираются на подсознательные коллективные чувства и страсти, если не опираются на религиозные верования.                
     
        
    
        И вместе с тем революция всегда стоит под знаком 
рациональных идей, тоталитарной 
рациональной доктрины.                
     
        
    
        Самой 
рациональной защитой от мошкары является сетка.                
     
        
    
        Он встречается с 
рациональным бытом эпохи гарантий и мещанского экономического устройства как с своей непосредственностью, точно так, как политическая экономия относилась к теократически-феодальному государству.                
     
        
    
        Любящий (Бог) не может существовать без любимого (человека) — об этом невозможно мыслить в 
рациональных понятиях, на этом нельзя построить 
рациональной онтологии, мыслить можно лишь символически, и символическое мышление может означать лишь приближение к Тайне.                
     
        
    
        Объективированный мир подлежит 
рациональному познанию в понятиях, но сама объективация имеет иррациональный источник.                
     
        
    
        Правда романтиков в недовольстве конечностью и закованностью этого мира, в устремленности к тому, что лежит за пределами 
рационального порядка.                
     
        
    
        Несотворенная свобода есть предельное понятие, вернее, не понятие, а символ, так как о несотворенной свободе, ввиду ее совершенной иррациональности, нельзя составить 
рационального понятия.                
     
        
    
        Поэтому я хочу еще написать метафизику, которая, конечно, не будет 
рациональной системой [Сейчас уже издана моя новая книга, которая целостно выражает мою метафизику: “Опыт эсхатологической метафизики.                
     
        
    
        Он налагает 
рациональные категории на экзистенциальный опыт, к которому они не применимы, и создает невыносимую терминологию.                
     
        
    
        Рациональное богопознание есть ложное богопознание, потому что оно снимает Тайну, отрицает Тайну Бога.                
     
        
    
        По усовершенствованной мной впоследствии терминологии бытие, с которым имеет дело 
рациональная гносеология и онтология, есть уже продукт мысли.                
     
        
    
        Получив от Кирхегардта «экзистенциальность», Гейдеггер захотел выразить проблемы экзистенциальных философов в категориях академической 
рациональной философии.                
     
        
    
        Для моего философского пути важно отметить, что я не верю в возможность 
рациональной онтологии, я верю лишь в возможность феноменологии духовного опыта, символически описываемого.                
     
        
    
        Но 
рациональный мир с его законами, с его детерминизмом и каузальными связями есть мир вторичный, а не первичный, он есть продукт рационализации, он раскрывается вторичному, рационализированному сознанию.                
     
        
    
        Но этот загадочный странник всегда хотел обосновать и укрепить жизнь людей и обществ на незыблемых объективных началах и всегда выражал это обоснование в 
рациональных схемах.                
     
        
    
        Но самая его философия остается отвлеченной и 
рациональной, сущее в ней задавлено схемами.                
     
        
    
        Воля узревает сущее до 
рационального сознания.                
     
        
    
        Основная идея русской философии есть идея конкретного сущего, существующего, предшествующего 
рациональному сознанию.                
     
        
    
        В том же направлении будет двигаться философия Вл. Соловьева, но в более 
рациональной форме, и особенно философия кн.                
     
        
    
        Он был не только 
рациональным философом, признававшим права разума, но также теософом.