Неточные совпадения
— И, сказав это, Порфирий Петрович прищурился, подмигнул; что-то веселое и хитрое пробежало по
лицу его, морщинки
на его лбу разгладились, глазки сузились, черты
лица растянулись, и он вдруг залился нервным, продолжительным смехом, волнуясь и колыхаясь всем телом и прямо смотря в глаза Раскольникову.
Драка пред магазином продолжалась не более двух-трех минут, демонстрантов оттеснили, улица быстро пустела; у фонаря, обняв его одной рукой, стоял ассенизатор Лялечкин, черпал котелком воздух
на лицо свое;
на лице его были видны только зубы; среди улицы столбом стоял слепец Ермолаев, разводя дрожащими руками, гладил бока свои, грудь, живот и тряс бородой; напротив, у ворот дома, лежал гимназист, против магазина, головою
на панель,
растянулся человек в розовой рубахе.
Ребенок видит, что и отец, и мать, и старая тетка, и свита — все разбрелись по своим углам; а у кого не было его, тот шел
на сеновал, другой в сад, третий искал прохлады в сенях, а иной, прикрыв
лицо платком от мух, засыпал там, где сморила его жара и повалил громоздкий обед. И садовник
растянулся под кустом в саду, подле своей пешни, и кучер спал
на конюшне.
Сегодня туман не позволил делать промеров и осматривать берега. Зато корейцев целая толпа у нас. Мне видно из своей каюты, какие
лица сделали они, когда у нас заиграла музыка. Один, услышав фортепиано в каюте,
растянулся, от удивления,
на полу.
Особенно один старик-негр привлек мое внимание: у него болела нога, и он лежал,
растянувшись посредине двора и опершись
на локоть,
лицом прямо к солнцу.
Они медленно, неудержимо пропахали сквозь толпу — и ясно, будь вместо нас
на пути у них стена, дерево, дом — они все так же, не останавливаясь, пропахали бы сквозь стену, дерево, дом. Вот — они уже
на середине проспекта. Свинтившись под руку —
растянулись в цепь,
лицом к нам. И мы — напряженный, ощетинившийся головами комок — ждем. Шеи гусино вытянуты. Тучи. Ветер свистит.
Осмотр кончился. Кадеты оделись и поехали в училище
на Знаменку. Но каким способом и каким путем они ехали — это навсегда выпало из памяти Александрова. В бесконечную длину
растянулся для него сложный, пестрый, чрезмерно богатый
лицами, событиями и впечатлениями день вступления в училище.
И вдруг ее коричневое
лицо собралось в чудовищную, отвратительную гримасу плача: губы
растянулись и опустились по углам вниз, все личные мускулы напряглись и задрожали, брови поднялись кверху, наморщив лоб глубокими складками, а из глаз необычайно часто посыпались крупные, как горошины, слезы. Обхватив руками голову и положив локти
на стол, она принялась качаться взад и вперед всем телом и завыла нараспев вполголоса...
Голос старика странно задребезжал и заскрипел. Его
лицо перекосилось, губы
растянулись в большую гримасу и дрожали, морщины съежились, и по ним из маленьких глаз текли слезы, мелкие и частые. Он был так трогательно жалок и не похож сам
на себя, что Фома остановился, прижал его к себе с нежностью сильного и тревожно крикнул...
От смеха морщины старика дрожали, каждую секунду изменяя выражение
лица; сухие и тонкие губы его прыгали,
растягивались и обнажали черные обломки зубов, а рыжая бородка точно огнем пылала, и звук смеха был похож
на визг ржавых петель.
Я вздрогнул, обида стянула мое
лицо, и, заметив, что я упал духом, Эстамп вскочил, сел рядом со мной и схватил меня за руку, но в этот момент палуба поддала вверх, и он
растянулся на полу.
А молчаливый, замкнутый Осип Шатунов подходил ко мне все ближе, смелее. При встречах один
на один его невидные, угрюмые глазки мягко вспыхивали, толстые губы медленно
растягивались в широкую улыбку, преображая скуластое, каменное
лицо.
А Григорий остановился у порога, бросил
на пол мокрый картуз и, громко топая ногами, пошёл к жене. С него текла вода.
Лицо у него было красное, глаза тусклые и губы
растягивались в широкую, глупую улыбку. Он шёл, и Матрёна слышала, как в сапогах его хлюпала вода. Он был жалок, таким она не ждала его.
Когда его «никто не дразнит» и когда, сверх того, он сыт — кожа
на его
лице растягивается и выражение делается ласковым: можно держать пари, что у него непременно где-нибудь спрятан хвост, которым он в эту минуту виляет.
Машинально, почти не сознавая, что он делает, Цирельман
на животе прополз в камыши и
растянулся ничком, уйдя
лицом в холодный мягкий снег.
Растянувшись на полу около печки, лежал другой мужик;
лицо его, плечи и грудь были покрыты полушубком — должно быть, спал; около его новых сапогов с блестящими подковами темнели дне лужи от растаявшего снега.
Матросы так и рвались, чтобы отметить «Коршуну» за его недавнее первенство, вызвавшее адмиральский гнев. Капитан то и дело взглядывал
на «Коршун» ни жив ни мертв. У старшего офицера
на лице стояло такое напряженное выражение нетерпения и вместе с тем страдания, что, казалось, он тут же
на мостике
растянется от отчаяния, если «Витязь» опоздает. И он командует громко, отрывисто и властно.
Новенькая рассмеялась снова. И так заразительно весело, что все
лица невольно при первом же звуке этого смеха
растянулись в улыбке. Дорушка зашептала
на ухо Дуне...
Валя молчал. Внезапно
лицо женщины
растянулось, слезы быстро-быстро закапали одна за другой, и, точно потеряв под собою землю, она рухнула
на кровать, жалобно скрипнувшую под ее телом. Из-под платья выставилась нога в большом башмаке с порыжевшей резинкой и длинными ушками. Прижимая руку к груди, другой сжимая виски, женщина смотрела куда-то сквозь стену своими бледными, выцветшими глазами и шептала...