Неточные совпадения
И вот в одно прекрасное утро
по дороге показалось облако
пыли, которое, постепенно приближаясь и приближаясь, подошло наконец к самому Глупову.
И вот в то самое время, когда совершилась эта бессознательная кровавая драма, вдали,
по дороге, вдруг поднялось густое облако
пыли.
Дождь, однако же, казалось, зарядил надолго. Лежавшая на
дороге пыль быстро замесилась в грязь, и лошадям ежеминутно становилось тяжелее тащить бричку. Чичиков уже начинал сильно беспокоиться, не видя так долго деревни Собакевича.
По расчету его, давно бы пора было приехать. Он высматривал
по сторонам, но темнота была такая, хоть глаз выколи.
— Не наше дело, — сказал и третий, вздохнув. Затем все трое сели в повозку и, затрещав колесами
по каменистой
дороге, скрылись в
пыли.
При общей той тревоге,
Потерянный Алмаз
Едва сквозь
пыль мелькал, валяясь
по дороге.
С холма, через кустарник, видно было поле, поблескивала ртуть реки, на горизонте вспухала синяя туча,
по невидимой
дороге клубилась
пыль.
«Ярмарка там», — напомнил себе Самгин, устало шагая, глядя на свою тень, — она скользила, дергалась
по разбитой мягкой
дороге, как бы стремясь зарыться в
пыль, и легко превращалась в серую фигурку человека, подавленного изумлением и жалкого.
Прошло несколько дней после свидания с Ульяной Андреевной. Однажды к вечеру собралась гроза, за Волгой небо обложилось черными тучами, на дворе парило, как в бане;
по полю и
по дороге кое-где вихрь крутил
пыль.
Как ни знакомо было Нехлюдову это зрелище, как ни часто видел он в продолжение этих трех месяцев всё тех же 400 человек уголовных арестантов в самых различных положениях: и в жаре, в облаке
пыли, которое они поднимали волочащими цепи ногами, и на привалах
по дороге, и на этапах в теплое время на дворе, где происходили ужасающие сцены открытого разврата, он всё-таки всякий раз, когда входил в середину их и чувствовал, как теперь, что внимание их обращено на него, испытывал мучительное чувство стыда и сознания своей виноватости перед ними.
Легкая
пыль желтым столбом поднимается и несется
по дороге; далеко разносится дружный топот, лошади бегут, навострив уши, впереди всех, задравши хвост и беспрестанно меняя ногу, скачет какой-нибудь рыжий космач, с репейниками в спутанной гриве.
Всё цветы, где прежде слезы
Прибивали
пыль порой,
Где гремели колымаги
По дороге столбовой.
На шоссе за тюрьмой мы расстались, и я долго еще следил за клубком
пыли, который катился пятнышком
по дороге.
Мы миновали православное кладбище, поднявшись на то самое возвышение
дороги, которое когда-то казалось мне чуть не краем света, и откуда мы с братом ожидали «рогатого попа». Потом и улица, и дом Коляновских исчезли за косогором…
По сторонам тянулись заборы, пустыри, лачуги, землянки, перед нами лежала белая лента шоссе, с звенящей телеграфной проволокой, а впереди, в дымке
пыли и тумана, синела роща, та самая, где я когда-то в первый раз слушал шум соснового бора…
Солнце склонялось к западу и косыми жаркими лучами невыносимо жгло мне шею и щеки; невозможно было дотронуться до раскаленных краев брички; густая
пыль поднималась
по дороге и наполняла воздух.
Часу в первом усмотрено было
по дороге первое облако
пыли, предвещавшее экипаж. Девки засовались, дом наполнился криками:"Едут! едут!"Петенька, на палочке верхом, выехал на крыльцо и во все горло драл какую-то вновь сочиненную им галиматью:"Пати-маля, маля-тата-бум-бум!"
В конце августа
по большой ущелистой севастопольской
дороге, между Дуванкòй [Последняя станция к Севастополю.] и Бахчисараем, шагом, в густой и жаркой
пыли ехала офицерская тележка (та особенная, больше нигде не встречаемая тележка, составляющая нечто среднее между жидовской бричкой, русской повозкой и корзинкой).
Следом за ним мчится бурный вихрь, медленно двигая
по дороге столб
пыли; вот ворвался в деревню, сбросил несколько гнилых досок с забора, снес соломенную кровлю, взвил юбку у несущей воду крестьянки и погнал вдоль улицы петухов и кур, раздувая им хвосты.
Она не могла говорить дальше. Евсей взобрался на козлы. Ямщик, наскучивший долгим ожиданием, как будто ожил; он прижал шапку, поправился на месте и поднял вожжи; лошади тронулись сначала легкой рысью. Он хлестнул пристяжных разом одну за другой, они скакнули, вытянулись, и тройка ринулась
по дороге в лес. Толпа провожавших осталась в облаке
пыли безмолвна и неподвижна, пока повозка не скрылась совсем из глаз. Антон Иваныч опомнился первый.
Вместе с
пылью и слепнями это ощущение безнадежной тоски нависло, очевидно, и над тарантасом, тихо катившимся
по тракту. Коренник лениво месил ногами, пристяжки роняли морды чуть не в самую
пыль дороги, тарантас расслабленно дребезжал плохо пригнанными частями, ямщик видимо придирался к одной пристяжке, наделял ее
по временам язвительными эпитетами самого оскорбительного свойства.
На другой день мне дали пятиалтынный и отправили меня причащаться. Пасха была поздняя, уже давно стаял снег, улицы просохли,
по дорогам курилась
пыль; день был солнечный, радостный.
Было не жарко. Солнце склонялось.
Дорога, омоченная утренним дождем, не
пылила. Тележка ровно катилась
по мелкому щебню, унося из города четырех седоков; сытая серая лошадка бежала, словно не замечая их тяжести, и ленивый, безмолвный работник Игнатий управлял ее бегом при помощи заметных лишь опытному взору движений вожжами.
Катя не отвечает и завертывается в свой салопчик; она зябнет. Елене тоже холодно; она смотрит вдоль
по дороге: город виднеется вдали сквозь снежную
пыль. Высокие белые башни с серебряными главами… Катя, Катя, это Москва? Нет, думает Елена, это Соловецкий монастырь: там много, много маленьких тесных келий, как в улье; там душно, тесно, — там Дмитрий заперт. Я должна его освободить… Вдруг седая, зияющая пропасть разверзается перед нею. Повозка падает, Катя смеется. «Елена! Елена!» слышится голос из бездны.
Она шла, не замечая, что солнце давно скрылось, заслоненное тяжелыми черными тучами, что ветер порывисто шумел в деревьях и клубил ее платье, что
пыль внезапно поднималась и неслась столбом
по дороге…
Жар давно свалил, прохлада от воды умножала прохладу от наступающего вечера, длинная туча
пыли шла
по дороге и приближалась к деревне, слышалось в ней блеянье и мычанье стада, опускалось за крутую гору потухающее солнце.
Я подъезжал уже к Переброду, когда внезапный вихрь закрутил и погнал
по дороге столбы
пыли. Упали первые — редкие и тяжелые — капли дождя.
А
по сю сторону реки стояла старушка, в белом чепце и белом капоте; опираясь на руку горничной, она махала платком, тяжелым и мокрым от слез, человеку, высунувшемуся из дормеза, и он махал платком, —
дорога шла немного вправо; когда карета заворотила туда, видна была только задняя сторона, но и ее скоро закрыло облаком
пыли, и
пыль эта рассеялась, и, кроме
дороги, ничего не было видно, а старушка все еще стояла, поднимаясь на цыпочки и стараясь что-то разглядеть.
Вдали
по степи клубилась
пыль по Великокняжеской
дороге — показалась коляска, запряженная четверней: значит, покупатели, значит, табун показывать, лошадей арканить.
Помню одну поездку к Подкопаеву в конце октября. Пятьдесят верст от станицы Великокняжеской, раз только переменив лошадей на Пишванском зимовнике и час пробыв на Михайловском, мы отмахали в пять часов
по «ременной», гладко укатанной
дороге. Даже
пыли не было — всю ее ветрами выдуло и унесло куда-то. Степь бурая, особенно юртовая, все выбито, вытоптано, даже от бурьяна остались только огрызки стебля. Иногда только зеленеют оазисы сладкого корня, травы, которую лошади не едят.
У самой
дороги вспорхнул стрепет. Мелькая крыльями и хвостом, он, залитый солнцем, походил на рыболовную блесну или на прудового мотылька, у которого, когда он мелькает над водой, крылья сливаются с усиками, и кажется, что усики растут у него и спереди, и сзади, и с боков… Дрожа в воздухе как насекомое, играя своей пестротой, стрепет поднялся высоко вверх
по прямой линии, потом, вероятно испуганный облаком
пыли, понесся в сторону, и долго еще было видно его мелькание…
Лунный свет затуманился, стал как будто грязнее, звезды еще больше нахмурились, и видно было, как
по краю
дороги спешили куда-то назад облака
пыли и их тени.
Что-то необыкновенно широкое, размашистое и богатырское тянулось
по степи вместо
дороги; то была серая полоса, хорошо выезженная и покрытая
пылью, как все
дороги, но шириною в несколько десятков сажен.
А за кладбищем дымились кирпичные заводы. Густой, черный дым большими клубами шел из-под длинных камышовых крыш, приплюснутых к земле, и лениво поднимался вверх. Небо над заводами и кладбищем было смугло, и большие тени от клубов дыма ползли
по полю и через
дорогу. В дыму около крыш двигались люди и лошади, покрытые красной
пылью…
Тотчас же трава и прошлогодний бурьян подняли ропот, на
дороге спирально закружилась
пыль, побежала
по степи и, увлекая за собой солому, стрекоз и перья, черным вертящимся столбом поднялась к небу и затуманила солнце.
…Владимирка — большая
дорога.
По избитым колеям, окруженная конвоем, серединой
дороги гремит кандалами партия арестантов. Солнце жарит… Ветер поднимает
пыль. Путь дальний — из Московской пересыльной тюрьмы в Нерчинскую каторгу.
Эти скромные картины русской ранней весны превосходны, весело зеленеющие озими играют на солнце; поднятый к яровому посеву тучный чернозем лежит как бархат и греется, тихие ручейки и речки то мелькают в перелогах, как волшебные зеркала в изумрудных рамах, то вьются как ленты, отражая в себе облака, — грунтовые
дороги обсохли, но еще не завалены
пылью — езда
по ним удобна и приятна: копыта бегущих коней не
пылят и стучат мягко, колеса катят совсем без шуму, и след позади только маслится…
Бригадир брал шляпу и шел к Перскому, но так как в корпусе всем было до Боброва дело, то он
по дороге часто останавливался для каких-нибудь распоряжений, а имея слабость горячиться и
пылить, Бобров часто бросал свою шляпу или забывал ее, а потом снова ее брал и шел далее.
Мне стало легче, и я хотел на другой день чем свет отправиться догонять эскадрон; вдруг, этак перед сумерками, глядим —
по Смоленской
дороге пыль столбом!
Вернувшись к костру, дьякон вообразил, как в жаркий июльский день
по пыльной
дороге идет крестный ход; впереди мужики несут хоругви, а бабы и девки — иконы, за ними мальчишки-певчие и дьячок с подвязанной щекой и с соломой в волосах, потом,
по порядку, он, дьякон, за ним поп в скуфейке и с крестом, а сзади
пылит толпа мужиков, баб, мальчишек; тут же в толпе попадья и дьяконица в платочках.
— Коня! — закричал он вдруг, будто пробудившись от сна. Дайте мне коня… я вас проведу, ребята, мы потешимся вместе… вам вся честь и слава, — мне же… — он вскочил на коня, предложенного ему одним из казаков и, махнув рукою прочим, пустился рысью
по дороге; мигом вся ватага повскакала на коней, раздался топот,
пыль взвилась, и след простыл…
Меж тем черкешенки младые
Взбегают на горы крутые
И в темну даль глядят — но
пыльЛежит спокойно
по дороге;
И не шелохнется ковыль,
Не слышно шума, ни тревоги.
Слышен сквозь прохладу утра запах дымка, который сине и прозрачно вьется над трубой в деревне, все цветы на лугу пахнут по-разному, на колеистой влажной
дороге за изгородью смешалось множество запахов: пахнет и людьми, и дегтем, и лошадиным навозом, и
пылью, и парным коровьим молоком от проходящего стада, и душистой смолой от еловых жердей забора.
Я подошел к окну. Звон колокольчика быстро приближался, но сначала мне видно было только облако
пыли, выкатившееся как будто из лесу и бежавшее
по дороге к стану. Но вот
дорога, пролегавшая под горой, круто свернула к станции, и в этом месте мы могли видеть ехавших — прямо и очень близко под нами.
Воскресенье, деревня ещё спит, но уже порою раздаётся сонное мычание скота — звук густой, мягкий и добрый. Проснулись воробьи и прыгают
по дороге, брызгая
пылью, торопливо пролетает сорока, а потом, вдали, слышен её трескучий крик. Скоро в Малинках ударят к обедне.
В последних числах августа, во время больших маневров, N-ский пехотный полк совершал большой, сорокаверстный переход от села Больших Зимовец до деревни Нагорной. День стоял жаркий, палящий, томительный. На горизонте, серебряном от тонкой далекой
пыли, дрожали прозрачные волнующиеся струйки нагретого воздуха.
По обеим сторонам
дороги, куда только хватал глаз, тянулось все одно и то же пространство сжатых полей с торчащими на нем желтыми колючими остатками соломы.
— Ты хочешь видеть глупцов? — сказал он Фоме, задумчиво шедшему сзади. — Посмотри: вот идут они
по дороге, кучкой, как стадо баранов, и подымают
пыль. А ты, умный Фома, плетешься сзади, а я, благородный, прекрасный Иуда, плетусь сзади, как грязный раб, которому не место рядом с господином.
По ней шла девочка лет семи, чисто одетая, с красным и вспухшим от слёз лицом, которое она то и дело вытирала подолом белой юбки. Шла она медленно, шаркая босыми ногами
по дороге, вздымая густую
пыль, и, очевидно, не знала, куда и зачем идёт. У неё были большие чёрные глаза, теперь — обиженные, грустные и влажные, маленькие, тонкие, розовые ушки шаловливо выглядывали из прядей каштановых волос, растрёпанных и падавших ей на лоб, щёки и плечи.
Софья Егоровна. Мишель! Ведь новая же жизнь… Пойми ты это!.. Слушайся, Мишель, меня! Пусть всё будет по-моему! У меня свежей голова, чем у тебя! Верь мне, мой
дорогой! Я подниму тебя на ноги! Я повезу тебя туда, где больше света, где нет грязи, этой
пыли, лени, этой грязной сорочки… Я сделаю из тебя человека… Счастье я тебе дам! Пойми же…
Солнце уже и за полдни перешло, а обоз только половину
дороги прошел.
Пыль, жара, солнце так и печет, а укрыться негде. Голая степь, ни деревца, ни кустика
по дороге.
А между тем столбом
пылит дорога и гремят мосты под тройкой быстрых звонкокопытных коней. Мчится Петр Степаныч
по Керженским лесам.
Лакей, облокотившись на свое кресло, дремал на козлах, почтовый ямщик, покрикивая бойко, гнал крупную потную четверку, изредка оглядываясь на другого ямщика, покрикивавшего сзади в коляске. Параллельные широкие следы шин ровно и шибко стлались
по известковой грязи
дороги. Небо было серо и холодно, сырая мгла сыпалась на поля и
дорогу. В карете было душно и пахло одеколоном и
пылью. Больная потянула назад голову и медленно открыла глаза. Большие глаза были блестящи и прекрасного темного цвета.