Неточные совпадения
Он чувствовал, что говорит необыкновенно и даже неприятно легко, точно вспоминает не однажды
прочитанную и уже наскучившую
книгу.
Иногда он и сам не понимал: почему это интересная
книга,
прочитанная им, теряет в его передаче все, что ему понравилось?
Зимними вечерами, в теплой тишине комнаты, он, покуривая, сидел за столом и не спеша заносил на бумагу пережитое и
прочитанное — материал своей будущей
книги. Сначала он озаглавил ее: «Русская жизнь и литература в их отношении к разуму», но этот титул показался ему слишком тяжелым, он заменил его другим...
Вспомнилась печальная шутка Питера Альтенберга: «Так же, как хорошая
книга,
прочитанная до последней строки, — человек иногда разрешает понять его только после смерти».
Повторялось то же, что было с
книгами: рассказы Клима о
прочитанном были подробны, точны, но яркое исчезало.
Она редко и не очень охотно соглашалась на это и уже не рассказывала Климу о боге, кошках, о подругах, а задумчиво слушала его рассказы о гимназии, суждения об учителях и мальчиках, о
прочитанных им
книгах. Когда Клим объявил ей новость, что он не верит в бога, она сказала небрежно...
Он с удовольствием приметил, что она перестала бояться его, доверялась ему, не запиралась от него на ключ, не уходила из сада, видя, что он, пробыв с ней несколько минут, уходил сам; просила смело у него
книг и даже приходила за ними сама к нему в комнату, а он, давая требуемую
книгу, не удерживал ее, не напрашивался в «руководители мысли», не спрашивал о
прочитанном, а она сама иногда говорила ему о своем впечатлении.
Память его казалась священною для Маши; по крайней мере она берегла все, что могло его напомнить:
книги, им некогда
прочитанные, его рисунки, ноты и стихи, им переписанные для нее.
При активном чтении
книг мысль моя обострялась и во мне рождались мысли, иногда совсем непохожие на
прочитанные, часто в отрицательной реакции на
прочитанное.
Она все время читала мистические
книги и делала заметки о
прочитанном.
— Дурак! Сейчас закроют библиотеку, — крикнул брат и, выдернув
книгу, побежал по улице. Я в смущении и со стыдом последовал за ним, еще весь во власти
прочитанного, провожаемый гурьбой еврейских мальчишек. На последних, торопливо переброшенных страницах передо мной мелькнула идиллическая картина: Флоренса замужем. У нее мальчик и девочка, и… какой-то седой старик гуляет с детыми и смотрит на внучку с нежностью и печалью…
Аничков, расспросив хорошенько, что я читал, как понимаю
прочитанное и что помню, остался очень доволен; велел подать связку
книг и подарил мне… о счастие!..
Уже несколько лет как я не читал ни одной
книги, и трудно отдать отчет о том странном и вместе волнующем впечатлении, которое произвела во мне первая
прочитанная мною в остроге
книга.
Заставая меня за чтением, он брал из моих рук
книгу, придирчиво спрашивал о
прочитанном и, недоверчиво удивляясь, говорил приказчику...
Было много подобных развлечений, казалось, что все люди — деревенские в особенности — существуют исключительно для забав гостиного двора. В отношении к человеку чувствовалось постоянное желание посмеяться над ним, сделать ему больно, неловко. И было странно, что
книги,
прочитанные мною, молчат об этом постоянном, напряженном стремлении людей издеваться друг над другом.
— Не видать этого по историям-то по твоим, — справедливо заметил кочегар, и мне вдруг стало ясно, что огромное большинство
книг,
прочитанных мною, почти совсем не говорит, как работают, каким трудом живут благородные герои.
Все ранее
прочитанные мною
книги, кроме Гонкура, судили людей так же строго и крикливо, как мои хозяева, очень часто они вызывали симпатию к преступнику и чувство досады на добродетельных людей.
Первое время дежурств в лавке я рассказывал приказчику содержание нескольких
книг,
прочитанных мною, теперь эти рассказы обратились во зло мне: приказчик передавал их Петру Васильевичу, нарочито перевирая, грязно искажая. Старик ловко помогал ему в этом бесстыдными вопросами; их липкие языки забрасывали хламом постыдных слов Евгению Гранде, Людмилу, Генриха IV.
В памяти спутанно кружились отрывки
прочитанного и, расплываясь, изменяясь, точно облака на закате, ускользали, таяли; он и не пытался удержать, закрепить всё это, удивлённый магической силой, с которой
книга спрятала его от самого себя.
Уже пять месяцев Софья Николавна была невестой Алексея Степаныча, и во всё это время, верная своему намерению перевоспитать своего жениха — невеста не теряла ни одной удобной минуты и старалась своими разговорами сообщать ему те нравственные понятия, которых у него недоставало, уяснять и развивать то, что он чувствовал и понимал темно, бессознательно, и уничтожать такие мысли, которые забрались ему в голову от окружающих его людей; она даже заставляла его читать
книги и, потом разговаривая с ним о
прочитанном, с большим искусством объясняла всё смутно или превратно понятое, утверждая всё шаткое и применяя вымышленное к действительной жизни.
Почти каждый день он привозил с собой или ему присылали из магазинов новые
книги, и у меня в лакейской в углах и под моею кроватью лежало множество
книг на трех языках, не считая русского, уже
прочитанных и брошенных.
От разнообразных
книг,
прочитанных ею, в ней остался мутный осадок, и хотя это было нечто живое, но живое как протоплазма.
В каждой
книге я быстро намечал выдающиеся пункты, своего рода вехи, на которых группировались воспоминания о
прочитанном.
Видите ли, я вам сейчас сказал, что он прочел немного, но читал он философские
книги, и голова у него так была устроена, что он тотчас же из
прочитанного извлекал все общее, хватался за самый корень дела и уже потом проводил от него во все стороны светлые, правильные нити мысли, открывал духовные перспективы.
Вельчанинов давно уже, например, жаловался на потерю памяти: он забывал лица знакомых людей, которые, при встречах, за это на него обижались;
книга,
прочитанная им полгода назад, забывалась в этот срок иногда совершенно.
Загоскин говорил без умолку о себе: о множестве своих занятий, о бесчисленном количестве
прочитанных им
книг, о своих археологических трудах, о пребывании в чужих краях (он не был далее Данцига), о том, что он изъездил вдоль и поперек всю Русь и пр. и пр.
Когда наступила ночь, в камере этапа не спали только два человека. Бесприютный, полулежа на нарах, при свете сального огарка поворачивал страницу за страницей. Лицо его выражало сильное, почти болезненное напряжение мысли, морщины на лбу углубились, и по временам, когда бродяга отрывался от
книги и, устремив глаза в потолок, старался вдуматься в
прочитанное, — на лице его явственно виднелось страдание.
До
книг он жаден, однако о
прочитанном не любит беседовать; отдавая мне
книгу, тихо и задушевно молвит: «Хорошо!» — или: «Очень хорошо!»
Тогда и в
прочитанных тобой
книгах поймешь все.
Ему вспоминалась история падшей женщины,
прочитанная им когда-то, и он находил теперь, что этот человеческий образ с виноватой улыбкой не имеет ничего общего с тем, что он теперь видит. Ему казалось, что он видит не падших женщин, а какой-то другой, совершенно особый мир, ему чуждый и непонятный; если бы раньше он увидел этот мир в театре на сцене или прочел бы о нем в
книге, то не поверил бы…
Мы видели по
прочитанной им самим номенклатуре
книг, им переведенных на этот язык, что труды его были велики; узнаем впоследствии, были ли они бесполезны.
Оказалось на самом деле, что Потемкин не только прочел
книги, но вник в каждое сочинение и твердо удержал в памяти
прочитанное.