Неточные совпадения
Сильный дождь лил недолго. Туча частью вылилась, частью
пронеслась, и на мокрую
землю падали уже последние прямые, частые, мелкие капли. Солнце опять выглянуло, всё заблестело, а на востоке загнулась
над горизонтом не высокая, но яркая с выступающим фиолетовым цветом, прерывающаяся только в одном конце радуга.
И вдруг гигант подымается во весь рост, а в высоте бурно
проносится ураган крика. По большей части Рущевич выкрикивал при этом две — три незначащих фразы, весь эффект которых был в этом подавляющем росте и громовых раскатах. Всего страшнее было это первое мгновение: ощущение было такое, как будто стоишь под разваливающейся скалой. Хотелось невольно — поднять руки
над головой, исчезнуть, стушеваться, провалиться сквозь
землю. В карцер после этого мы устремлялись с радостью, как в приют избавления…
Несколько раз опричникам, стоявшим вдоль цепи, пришлось присесть к
земле, чтоб избегнуть неминуемой смерти, когда оглобля, завывая,
проносилась над их головами.
«Вот, — думал Матвей, — полетит это облако
над землей,
над морем,
пронесется над Лозищами, заглянет в светлую воду Лозовой речки, увидит лозищанские дома, и поле, и людей, которые едут в поле и с поля, как бог велел, в пароконных телегах и с драбинами.
С этими мыслями лозищанин засыпал, стараясь не слышать, что кругом стоит шум, глухой, непрерывный, глубокий. Как ветер по лесу,
пронесся опять под окнами ночной поезд, и окна тихо прозвенели и смолкли, — а Лозинскому казалось, что это опять гудит океан за бортом парохода… И когда он прижимался к подушке, то опять что-то стучало, ворочалось, громыхало под ухом… Это потому, что
над землей и в
земле стучали без отдыха машины, вертелись чугунные колеса, бежали канаты…
Осенняя беспросветная мгла висела
над землей, и что-то тяжелое чувствовалось в сыром воздухе, по которому
проносились какие-то серые тени: может быть, это были низкие осенние облака, может быть — создания собственного расстроенного воображения.
Даже трудно было определить, с какой стороны послышался этот звук: он
пронесся по лесу низко,
над самой
землею, и стих.
Над далеким полем
проносятся в вышине наши голоса, и в небе им отвечает жаворонок, а на
земле блестящие ручьи.
В это время опять
над тайгой
пронесся порыв ветра. Лес зароптал, зашумел, когда ветер ударил с другой стороны, потом налетел сзади и оборвался. И тотчас весь воздух наполнился белесоватой мутью, в которой потонули соседние сопки,
земля и все, что было видно до сих пор. Ветер налетал порывами, и в промежутках между ними слышно было шуршание снега, большими хлопьями падающего на
землю.
— Ло-жи-ись! —
пронеслось по окопу, и едва только люди успели принять команду, как тяжелый снаряд неприятельской гаубицы снова пролетел
над их головами и грохнулся позади окопа, роя воронкой
землю и сыпля градом осколков, разлетающихся во все стороны.
Ветер шумно
проносился сквозь дикие оливы вдоль проволочной ограды и бешено бил в стену дачи.
Над морем поднимался печальный, ущербный месяц.
Земля была в ледяной коре, и из блестящей этой коры торчали темные былки прошлогодней травы.
Вдруг явно и немного страшно опустела
земля — это значило, что Юрий Михайлович поднялся с
земли на своем «Ньюпоре». Но странно! — даже не дрогнуло сердце, не сделало лишнего удара: так непоколебимо было величие счастья. Вот с шумом он
пронесся над самой ее головою: делал первый круг, поднимаясь, но и тут не забилось сильнее ее сердце. Обратив лицо вверх, как и все на
земле, она смотрела на восходящие круги аэроплана и только тихонько, с усмешкой, вздохнула: «Ну конечно, теперь он меня не видит! Высоко!»
Морозило. Солдаты, сжимая винтовки, пристально вглядывались в темноту. Было очень тихо. И звезды — густые, частые — мигали в небе, как они мигают, только когда на
земле все спят. Казалось, вот-вот прекрасною, прозрачною тенью
пронесется молчаливая душа ночи, — спокойно
пронесется над самою
землею, задевая за сухую траву, без боязни попасть под людские взгляды. А в этой
земле повсюду прятались насторожившиеся люди и зорко вглядывались в темноту.