Неточные совпадения
В первую минуту разговора с ним не можешь не сказать: «Какой
приятный и добрый человек!» В следующую за тем минуту ничего не скажешь, а в третью скажешь: «
Черт знает что такое!» — и отойдешь подальше; если ж не отойдешь, почувствуешь скуку смертельную.
— Как же так вдруг решился?.. — начал было говорить Василий, озадаченный не на шутку таким решеньем, и чуть было не прибавил: «И еще замыслил ехать с человеком, которого видишь в первый раз, который, может быть, и дрянь, и
черт знает что!» И, полный недоверия, стал он рассматривать искоса Чичикова и увидел, что он держался необыкновенно прилично, сохраняя все то же
приятное наклоненье головы несколько набок и почтительно-приветное выражение в лице, так что никак нельзя было узнать, какого роду был Чичиков.
Поразительной
чертой в ее лице была необыкновенная величина выпуклых полузакрытых глаз, которые составляли странный, но
приятный контраст с крошечным ротиком. Губки были сложены, а глаза смотрели так серьезно, что общее выражение ее лица было такое, от которого не ожидаешь улыбки и улыбка которого бывает тем обворожительнее.
Черты лица его, правильные и довольно
приятные, не изъявляли ничего свирепого.
Николай Петрович прихрамывал,
черты имел маленькие,
приятные, но несколько грустные, небольшие черные глаза и мягкие жидкие волосы; он охотно ленился, но и читал охотно, и боялся общества.
На минуту лицо ее стало еще более мягким,
приятным, а затем губы сомкнулись в одну прямую
черту, тонкие и негустые брови сдвинулись, лицо приняло выражение протестующее.
Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста,
приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в
чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока.
Черты такие
приятные, глаза…
Но даже и этот суровый автор признается, что «между молодыми девушками были некоторые довольно хорошенькие, с
приятными и мягкими
чертами лица и с пылкими черными глазами».
Вечером они принялись за сие
приятное чтение. Павел напряг все внимание, всю силу языка, чтобы произносить гекзаметр, и при всем том некоторые эпитеты не выговаривал и отплевывался даже при этом, говоря: «Фу ты,
черт возьми!» Фатеева тоже, как ни внимательно старалась слушать, что читал ей Павел, однако принуждена была признаться...
Это был человек лет сорока пяти, не больше, с правильными и чрезвычайно красивыми
чертами лица, которого выражение изменялось судя по обстоятельствам; но изменялось резко, вполне, с необыкновенною быстротою, переходя от самого
приятного до самого угрюмого или недовольного, как будто внезапно была передернута какая-то пружинка.
Он был высокий, пропорционально сложенный мужчина, с крупными, правильными
чертами смугло-матового лица, с ровной, красивой походкой, с сдержанными, но
приятными манерами. Таких мужчин обыкновенно называют bel homme. [Представительный человек (франц.)]
Это был очень молодой белобрысый человек, с довольно
приятными и даже симпатическими
чертами лица; но выпитое им вино исказило их: его щеки подергивало, воспаленные глаза блуждали и приняли выражение дерзостное.
Статный, стройный рост,
приятные, немного расплывчатые
черты, ласковые голубоватые глазки, золотистые волосы, белизна и румянец кожи — а главное: то простодушно-веселое, доверчивое, откровенное, на первых порах несколько глуповатое выражение, по которому в прежние времена тотчас можно было признать детей степенных дворянских семей, «отецких» сыновей, хороших баричей, родившихся и утучненных в наших привольных полустепных краях; походочка с запинкой, голос с пришепеткой, улыбка, как у ребенка, чуть только взглянешь на него… наконец, свежесть, здоровье — и мягкость, мягкость, мягкость, — вот вам весь Санин.
Отличительными
чертами более
приятного, чем красивого лица его были простосердечие и откровенность.
Правильные
черты лица, прекрасные большие темно-голубые глаза, легко загоравшиеся гневом, но тихие и кроткие в часы душевного спокойствия, густые брови,
приятный рот, всё это вместе придавало самое открытое и честное выражение его лицу; волосы у него были русые.
Буланов (презрительно улыбаясь). Философия! (Серьезно.) Вы толку в деньгах не знаете, оттого так и разговариваете. Видно, нужды-то не видали? А тут впереди жизнь
приятная… За деньги-то люди
черту душу закладывают, а не то чтоб отказываться.
— Шестьдесят рублей жалованья и столько же наживаю, — недурно, а? Наживаю осторожно, законно… Квартиру мы переменили, — слышал? Теперь у нас миленькая квартирка. Наняли кухарку, — велика-а-лепно готовит, бестия! С осени начнём принимать знакомых, будем играть в карты… приятно,
чёрт возьми! Весело проведёшь время, и можно выиграть… нас двое играют, я и жена, кто-нибудь один всегда выигрывает! А выигрыш окупает приём гостей, — хо-хо, душа моя! Вот что называется дешёвая и
приятная жизнь!..
«
Черт знает этих купцов, — размышлял он, — сегодня у него миллионы, а завтра — ничего!..»
Приятная перспектива открывалась умственному взору красивого врача: разоренная супруга — подержанная, больная, капризная и ревнивая!
Он был среднего роста, хорошо сложен,
черты лица имел
приятные, но мелкие: выражение их почти никогда не менялось, глаза его глядели всегда одним и тем же сухим и светлым взором; лишь изредка смягчался он легким оттенком не то грусти, не то скуки; учтивая улыбка почти не покидала его губ.
Мы на него смотрели в это время совершенно потерянно и чувствовали себя вполне в его власти, но — чудное дело —
черты его лица в наших глазах быстро изменялись. В них мы уже не только не видели ничего страшного, но, напротив, лицо его нам казалось очень добрым и
приятным.
— Хищный тип это тот, — остановился он вдруг в ярости, — это тот человек, который скорей бы отравил в стакане Багаутова, когда стал бы с ним «шампанское пить» во имя
приятной с ним встречи, как вы со мной вчера пили, — а не поехал бы его гроб на кладбище провожать, как вы давеча поехали,
черт знает из каких ваших сокрытых, подпольных, гадких стремлений и марающих вас самих кривляний! Вас самих!
Мышлаевский (плачет). Алеша, разве это народ! Ведь это бандиты. Профессиональный союз цареубийц. Петр Третий… Ну что он им сделал? Что? Орут: «Войны не надо!» Отлично… Он же прекратил войну. И кто? Собственный дворянин царя по морде бутылкой!.. Павла Петровича князь портсигаром по уху… А этот… забыл, как его… с бакенбардами, симпатичный, дай, думает, мужикам
приятное сделаю, освобожу их,
чертей полосатых. Так его бомбой за это? Пороть их надо, негодяев, Алеша! Ох, мне что-то плохо, братцы…
Явился сын, молодой человек небольшого роста, бледный, худой, с каким-то стариковским выражением в
чертах лица, впрочем весьма
приятного, с какой-то лихорадочной живостью в глазах и быстротой в движениях.
Оставим в покое мертвецов. Алексей убит, он давно уже начал разлагаться; его нет —
черт с ним! В положении мертвецов есть кое-что
приятное.
Он так давно и так сердечно мечтал о ней, так томился, ждал и надеялся, совершенно основательно полагая ее гораздо выше Льва и Солнца, «хоша Лев будет и не в пример показистее», — он уж даже призвал к себе живописца и заранее заказал ему перемалевать на портретах свои регалии, чтобы выше всех прочих
начертить сердечно-приятную Анну, и теперь, когда Анна готова уже украсить собою его шею — вдруг, словно с неба, свалился — на-ко тебе! — эдакой позорный скандалище!
Какое-то жуткое и вместе с тем
приятное чувство охватило Володю, когда катер, накренившись, почти
чертя бортом воду, летел по рейду под парусами, до места вытянутыми, хорошо вздувшимися, послушный воле Ашанина, который сидел на наветренном борте, на руле.
Он крепко загорел, точно намазался углем, и вообще это очень
приятный старый
Черт.
Как вообще в Швейцарии, большая часть гостей — англичане, и потому главные
черты общего стола — строгое, законом признанное приличие, несообщительность, основанные не на гордости, но на отсутствии потребности сближения, и одинокое довольство в удобном и
приятном удовлетворении своих потребностей.
Если б надобно было отгадывать его лета, то по
приятным, тонким
чертам его смуглого лица, по огню его карих глаз нельзя было б ему дать более тридцати лет; но проведенные по возвышенному челу его глубокие следы размышления, работы сильных страстей или угнетения гневной судьбы, предупредивши время, накидывали в счете лет его еще несколько.
Анна Каранатовна довольно громко вздохнула и тотчас же, несколько исподлобья, взглянула на своего собеседника. В этот вечер курчавые волосы Мартыныча особенно блестели и отливали сизым колером. Из-под форменного галстука он выпустил полоску рубашки. Мелкие
черты его красноватого лица также лоснились. Его в эту минуту подмывало
приятное какое-то щекотанье.
Эта
черта была особенно симпатична в докторе графу Алексею Андреевичу, характер которого тоже, как известно, не отличался игривостью. Они иногда по целым часам играли, как говорится, «в молчанку», изредка перекидываясь лаконичными фразами, и такое время препровождения им обоим, видимо, казалось
приятным.
— Да они так, самотеком… Вроде ласточек. Мы тому не причинны… Рубашку мне потом дашь, я тебе простираю… Вот бабы наши баяли, будто все вы, мужчины, хуже
чертей. А ты ничего,
приятный.