Неточные совпадения
Когда он закуривал новую папиросу, бумажки
в кармане
пиджака напомнили о себе сухим хрустом. Самгин оглянулся — все вокруг было неряшливо, неприятно, пропитано душными запахами.
Пришли двое коридорных и горничная, он сказал им, что идет к доктору,
в 32-й, и, если позвонят из больницы, сказали бы ему.
Пока она умывалась,
пришла Варвара, а вслед за нею явился Маракуев
в рыжем
пиджаке с чужого плеча,
в серых брюках с пузырями на коленях,
в высоких сапогах.
В небольшой комнате присяжных было человек десять разного сорта людей. Все только
пришли, и некоторые сидели, другие ходили, разглядывая друг друга и знакомясь. Был один отставной
в мундире, другие
в сюртуках,
в пиджаках, один только был
в поддевке.
Управляющий, налитой, мускулистый, сильный молодой человек,
в коротком
пиджаке с зеленым стоячим воротником и огромными пуговицами,
пришел сказать Нехлюдову, что все собрались, но что они подождут, — пускай прежде Нехлюдов напьется кофею или чаю, и то и другое готово.
Пришел вотчим
в парусиновом
пиджаке,
в белой фуражке. Бесшумно взял стул, понес его к постели матери и вдруг, ударив стулом о пол, крикнул громко, как медная труба...
Не знаю, за что его
прислали на Сахалин, да и не спрашивал я об этом; когда человек, которого еще так недавно звали отцом Иоанном и батюшкой и которому целовали руку, стоит перед вами навытяжку,
в жалком поношенном
пиджаке, то думаешь не о преступлении.
Переночевал я на ящике из-под вина
в одной из подвальных комнат театра, а утром,
в восемь часов,
пришел ко мне чистенький и свежий Вася Григорьев. Одет я был прилично,
в высоких козловых сапогах с модными тогда медными подковами и лаковыми отворотами, новый
пиджак, летнее пальто, только рубаха — синяя косоворотка.
Прошло после того с неделю. Однажды вечером Елена, услыхав звонок
в ее нумер, думала, что это
пришел Жуквич, который бывал у нее каждодневно. Она сама пошла отворить дверь и вдруг, к великому своему удивлению, увидела перед собой Миклакова,
в щеголеватом заграничном
пиджаке и совершенно поседевшего.
Никому не
пришло в голову поинтересоваться, отчего у Прокопа так безобразно оттопырились карманы
пиджака.
Ольга(обнимает сестру). Милая моя, прекрасная сестра, я все понимаю; когда барон Николай Львович оставил военную службу и
пришел к нам
в пиджаке, то показался мне таким некрасивым, что я даже заплакала… Он спрашивает: «Что вы плачете?» Как я ему скажу! Но если бы бог привел ему жениться на тебе, то я была бы счастлива. Тут ведь другое, совсем другое.
Кроме Аннушки,
пришла ещё девица — Таня, как назвал её молодой человек
в пиджаке, не то ремесленник-«чистяк», не то мелкий приказчик. Они уселись к окну, а Аннушка, гармонист, Тихон Павлович, безрукий и Костя составили группу у стола. Там,
в большой комнате, народу набралось много, гудел могучий, пьяный шум.
От слов матушки Спиридона бросало то
в жар, то
в пот, потому что он был уверен, что не потрафит. За шитье моего костюма он взял 1 руб. 20 коп., а за костюм Победимского 2 руб., причем сукно, подкладка и пуговицы были наши. Это не может показаться дорого, тем более, что от Новостроевки до нас было девять верст, а портной
приходил для примерки раза четыре. Когда мы, примеряя, натягивали на себя узкие брюки и
пиджаки, испещренные живыми нитками, матушка всякий раз брезгливо морщилась и удивлялась...
Однажды,
в плохое время господства старого
пиджака, пан грабя
пришел покормиться к Бейгушу и увидал у него на письменном столе фотографическую акварельную карточку прехорошенькой женщины, обделанную
в очень изящную рамочку.
А может быть, столкнет его судьба с хорошим человеком, — есть они на Руси и
в рясах, и
в пиджаках, и
в посконных рубахах; прожжет его этот человек огненным словом, ужасом наполнит за его скотскую жизнь и раскроет перед ним новый мир, где легки земные скорби, где молитвенный восторг, свет и бог. И покорно понесет просветленный человек темную свою жизнь. Что она теперь для него? Чуждое бремя, на короткий только срок возложенное на плечи. Наступит час — и спадет бремя, и
придет светлое освобождение.
Все усердно ели и пили.
Пришел Василий Васильевич, загорелый старик
в больших сапогах и парусиновом
пиджаке. Конкордия Сергеевна налила ему чай
в большую, фарфоровую кружку с золотыми инициалами. Василий Васильевич стал пить, не выпуская из рук черешневого мундштука с дымящеюся папиросою. Он молча слушал разговоры, и под его седыми усами пробегала легкая, скрытая усмешка.
Чего он ждал и ждал со страхом — это вопроса: «положим, она тебя безумно любит, но разве ты застрахован от ее дальнейших увлечений?» И этот вопрос
пришел вот сейчас, все под раздражающий кутеж двух мещан
в коротких
пиджаках и светлых картузах.
Обед, на который я был зван, был вовсе не"званый обед". Кроме меня и семьи, был только какой-то художник, а вечером
пришел другой его приятель — фельетонный романист, одно время с большой бульварной известностью, Ксавье де Монтепен. И эти господа были одеты запросто,
в пиджаках. Но столовая, сервировка обеда, меню, тонкость кухни и вин — все это было самое первосортное. Тут все дышало большим довольством, вкусом и крупным заработком уже всемирно известного драматурга.