Неточные совпадения
Усоловцы крестилися,
Начальник бил глашатая:
«Попомнишь ты, анафема,
Судью ерусалимского!»
У парня, у подводчика,
С испуга вожжи выпали
И волос дыбом стал!
И, как на грех, воинская
Команда утром грянула:
В Устой, село недальное,
Солдатики
пришли.
Допросы! усмирение! —
Тревога! по спопутности
Досталось и усоловцам:
Пророчество строптивого
Чуть
в точку не сбылось.
Изредка появлялся Диомидов; его визиты подчинялись закону некой периодичности; он как будто медленно ходил по обширному кругу и
в одной из
точек окружности натыкался на квартиру Самгиных. Вел он себя так, как будто оказывал великое одолжение хозяевам тем, что вот
пришел.
Самгин совершенно не мог представить: как это будет?
Придут какие-то болваны, а он должен внушать им правила поведения. С некоторой
точки зрения это может быть интересно, даже забавно, однако — не настолько, чтоб ставить себя
в смешную позицию проповедника половой морали.
Помню даже промелькнувшую тогда одну догадку: именно безобразие и бессмыслица той последней яростной вспышки его при известии о Бьоринге и отсылка оскорбительного тогдашнего письма; именно эта крайность и могла служить как бы пророчеством и предтечей самой радикальной перемены
в чувствах его и близкого возвращения его к здравому смыслу; это должно было быть почти как
в болезни, думал я, и он именно должен был
прийти к противоположной
точке — медицинский эпизод и больше ничего!
— Не то что смерть этого старика, — ответил он, — не одна смерть; есть и другое, что попало теперь
в одну
точку… Да благословит Бог это мгновение и нашу жизнь, впредь и надолго! Милый мой, поговорим. Я все разбиваюсь, развлекаюсь, хочу говорить об одном, а ударяюсь
в тысячу боковых подробностей. Это всегда бывает, когда сердце полно… Но поговорим; время
пришло, а я давно влюблен
в тебя, мальчик…
Что тут винить с натянутой регуловской
точки зрения человека, — надобно винить грустную среду,
в которой всякое благородное чувство передается, как контрабанда, под полой да затворивши двери; а сказал слово громко — так день целый и думаешь, скоро ли
придет полиция…
С колонизационной
точки зрения эти женщины имеют одно важное преимущество: они поступают
в колонию
в сравнительно молодом возрасте; это
в большинстве женщины с темпераментом, осужденные за преступления романического и семейного характера: «за мужа
пришла», «за свекровь
пришла»…
Извольте, я поставлю
точки, если вам так нужно мое унижение: права я не имею, полномочие невозможно; Лизавета Николаевна ни о чем не знает, а жених ее потерял последний ум и достоин сумасшедшего дома, и
в довершение сам
приходит вам об этом рапортовать.
Работа
в газете шла чередом. Я уже привык к ней и относился к печатным строчкам с гонорарной
точки зрения. Во всяком случае, работа была интересная и очень полезная, потому что вводила
в круг новых знаний и новых людей. Своих товарищей-репортеров я видал очень редко, за исключением неизменного Фрея. «Академия» попрежнему сходилась
в трактире Агапыча или
в портерной.
Прихожу раз утром, незадолго до масленицы, с отчетом
в трактир.
Когда я с вычищенным платьем и сапогами
приходил в спальню, Георгий Иваныч сидел неподвижно
в постели, не заспанный, а скорее утомленный сном, и глядел
в одну
точку, не выказывая по поводу своего пробуждения никакого удовольствия.
На Крещение он опять уехал
в Петербург. Он уехал утром, а после обеда
пришла ко мне сестра. Не снимая шубы и шапки, она сидела молча, очень бледная, и смотрела
в одну
точку. Ее познабливало, и видно было, что она перемогалась.
Я
приходил в себя недолго; все разом, без усилий, тотчас же мне вспомнилось, как будто так и сторожило меня, чтоб опять накинуться. Да и
в самом забытьи все-таки
в памяти постоянно оставалась как будто какая-то
точка, никак не забывавшаяся, около которой тяжело ходили мои сонные грезы. Но странно было: все, что случилось со мной
в этот день, показалось мне теперь, по пробуждении, уже давным-давно прошедшим, как будто я уже давно-давно выжил из всего этого.
Отступив от мира и рассматривая его с отрицательной
точки, им не захотелось снова взойти
в мир; им показалось достаточным знать, что хина лечит от лихорадки, для того чтоб вылечиться; им не
пришло в голову, что для человека наука — момент, по обеим сторонам которого жизнь: с одной стороны — стремящаяся к нему — естественно-непосредственная, с другой — вытекающая из него — сознательно-свободная; они не поняли, что наука — сердце,
в которое втекает темная венозная кровь не для того, чтоб остаться
в нем, а чтоб, сочетавшись с огненным началом воздуха, разлиться алой артериальной кровью.
Авилов стянул с себя об спинку кровати сапоги и лег, закинув руки за голову. Теперь ему стало еще скучнее, чем на походе. «Ну, вот и
пришли, ну и что же из этого? — думал он, глядя
в одну
точку на потолке. — Читать нечего, говорить не с кем, занятия нет никакого.
Пришел, растянулся, как усталое животное, выспался, а опять завтра иди, а там опять спать, и опять идти, и опять, и опять… Разве заболеть да отправиться
в госпиталь?»
Аким Петрович опять нагнулся. С усердием нагнулся! Иван Ильич несколько утешился. А то уж ему
приходило в голову, что столоначальник, пожалуй, догадывается, что он
в эту минуту необходимая
точка опоры для его превосходительства. Это было бы всего сквернее.
В наивности и неумелости они не уступают самому простодушному из тех людей, которые всю жизнь идут
в сторону от прямой дороги, воображая, что — все равно —
придут к той же
точке.
Прошлого уже нет, будущее еще не
пришло. Что же есть? Только та
точка, где сходятся будущее с прошедшим. Казалось бы,
точка — это ничто, а между тем только
в этой
точке вся жизнь наша.
Как для того, чтобы застуженная ниже
точки замерзания жидкость
пришла в свойственную ей форму кристаллов, нужен толчок, так для перехода человечества к той форме жизни, которая ему свойственна, нужно нравственное усилие, то усилие, которым берется царство божие.
Пришел домой. Захотелось перечитать «Дон-Кихота» с новой, так неожиданно появившейся у меня
точки зрения. Когда прочитал, окончательно убедился
в правильности моего взгляда. Захотелось изложить его на бумаге. Написал целую статью.
Ложная наука, взявшая за исходную
точку отсталое представление о жизни, при котором не видно то противоречие жизни человеческой, которое составляет главное ее свойство, — эта мнимая наука
в своих последних выводах
приходит к тому, чего требует грубое большинство человечества, — к признанию возможности блага одной личной жизни, к признанию для человека благом одного животного существования.
«Людовика XVI казнили за то, что они говорили, что он был бесчестен и преступник (
пришло Пьеру
в голову), и они были правы с своей
точки зрения, так же как правы и те, которые за него умирали мученическою смертью и причисляли его к лику святых.