Заплатина круто повернулась перед зеркалом и посмотрела на свою особу в три четверти. Платье сидело кошелем; на спине оно отдувалось пузырями и ложилось вокруг ног некрасивыми тощими складками, точно под ними были палки. «Разве надеть новое платье, которое подарили тогда Панафидины за жениха Капочке? — подумала Заплатина, но сейчас же решила: — Не стоит… Еще, пожалуй, Марья Степановна подумает, что я заискиваю перед ними!» Почтенная дама
придала своей физиономии гордое и презрительное выражение.
Впрочем, представим все лучше в образах: в три часа Аггей Никитич сбирается идти продавать свою пару лошадей, и вдруг перед его домом остановилась тоже пара, но только внушительнейшая, в сбруе с серебряным набором, запряженная во внушительнейшие сани, в которых сидел откупщик во внушительнейшей бекеше и старавшийся
придать своей физиономии внушительнейшее выражение.
Остановившись, герой наш поспешил
придать своей физиономии приличный, развязный, не без некоторой любезности вид и приготовился дернуть за снурок колокольчика.
Неточные совпадения
— Надо быть, что будет!.. Заглазно, конечно, что утвердительно сказать нельзя… — отвечал,
придав мыслящее выражение
своей физиономии, Симонов.
Общий интерес
придавал этому оторванному от родной земли уголку крестьянского мира совершенно своеобразную
физиономию: они принесли сюда
свою великую крестьянскую заботу, от которой давно «ослобонились» мастеровые и разный другой сброд, какой набирается на сплав.
Выбрав одну из многих
физиономий «Доброго малого», взглянув на него с
своей точки зрения, Загоскин очень верно и даже смело нарисовал всю его фигуру и
придал ему приличное внутреннее значение: Вельский последователен и не изменяет себе до конца пиесы.
— Рамзай! Вы будете наказаны! — подскочила к Лидии немка, которой все-таки удалось
придать строгое выражение
своей блеклой
физиономии.
Королевский театр стоял и тогда выше Берлинского, но лишен еще был той
физиономии, какую
придал ему позднее вагнеризм. А драматическая труппа держалась обыкновенных тогда традиций немецкого тона при исполнении репертуара
своих классиков; Лессинга, Шиллера, Гете, Геббеля, Грильпарцера и более новых авторов — Гуцкова, Фрейтага и царившего еще тогда легкого поставщика Родрига Бенедикса.
Но склонность к анализу и к живой наблюдательности взяла
свое и с первых же чисто литературных опытов
придала им
физиономию не тенденциозных, а художественных реалистов.