Неточные совпадения
— В мире
идей необходимо различать тех субъектов, которые ищут, и тех, которые прячутся. Для первых необходимо найти верный путь к истине, куда бы он ни вел, хоть в пропасть, к уничтожению искателя. Вторые желают только скрыть себя, свой страх
пред жизнью, свое непонимание ее тайн, спрятаться в удобной
идее. Толстовец — комический тип, но он весьма законченно дает представление о людях, которые прячутся.
— Это — недопустимо, понимаете? Это — меньшевизм. Ваша обязанность — разоблачать
пред рабочими попытку фальсификации
идеи народного представительства.
Он смотрел вслед быстро уходящему, закуривая папиросу, и думал о том, что в то время, как «государству грозит разрушение под ударами врага и все должны единодушно, необоримой, гранитной стеной встать
пред врагом», — в эти грозные дни такие безответственные люди, как этот хлыщ и Яковы, как плотник Осип или Тагильский, сеют среди людей разрушительные мысли,
идеи. Вполне естественно было вспомнить о ротмистре Рущиц-Стрыйском, но тут Клим Иванович испугался, чувствуя себя в опасности.
Выкуривая папиросу за папиросой, он лежал долго, мысленно плутая в пестроте пережитого, и уже вспыхнули вечерние огни, когда
пред ним с небывалой остротою встал вопрос: как вырваться из непрерывного потока пошлости, цинизма и из непрерывно кипящей хитрой болтовни, которая не щадит никаких
идей и «высоких слов», превращая все их в едкую пыль, отравляющую мозг?
Но ведь уверяет же он сам, что еще за месяц
пред тем, в один тоже самый тревожный и роковой для него момент, он отделил от трех тысяч половину и зашил себе в ладонку, и если, конечно, это неправда, что и докажем сейчас, то все же эта
идея Карамазову знакомая, он ее созерцал.
Я знал одного «борца за
идею», который сам рассказывал мне, что, когда лишили его в тюрьме табаку, то он до того был измучен лишением сим, что чуть не пошел и не
предал свою «
идею», чтобы только дали ему табаку.
Образ молодого человека, легкомысленного и развратного, но склонившегося
пред истинным благородством,
пред высшею
идеей, мелькнул перед нами чрезвычайно симпатично.
И не для торжества убеждений каких-либо понадобились тогда чудеса Алеше (это-то уже вовсе нет), не для
идеи какой-либо прежней, предвзятой, которая бы восторжествовала поскорей над другою, — о нет, совсем нет: тут во всем этом и прежде всего, на первом месте, стояло
пред ним лицо, и только лицо, — лицо возлюбленного старца его, лицо того праведника, которого он до такого обожания чтил.
Напротив, как ни язвительны были минуты
пред зеркалом, но он быстро забывал о них, и даже надолго, «весь отдаваясь
идеям и действительной жизни», как определял он сам свою деятельность.
Автор дошел до твердого убеждения, что для нас, детей нынешнего века, слава… любовь… мировые
идеи… бессмертие — ничто
пред комфортом.
Я воображаю, что ему смутно представлялись дорогою многие весьма интересные вещи, на многие темы, но вряд ли он имел какую-нибудь твердую
идею или какое-нибудь определенное намерение при въезде на площадь
пред губернаторским домом. Но только лишь завидел он выстроившуюся и твердо стоявшую толпу «бунтовщиков», цепь городовых, бессильного (а может быть, и нарочно бессильного) полицеймейстера и общее устремленное к нему ожидание, как вся кровь прилила к его сердцу. Бледный, он вышел из коляски.
Она ещё долго развивала
пред ним свои
идеи, потом много рассказывала ему о Бенковском. О нём она говорила снисходительно, с улыбкой, блуждавшей на её губах и зачем-то прищуривая глаза. Ипполит слушал её и сам удивлялся отсутствию в нём всякого участия к её судьбе.
Подкрепляемый такой мыслью, Овэн смело и открыто вступил в борьбу за свои
идеи, все более и более раскрывая их
пред глазами противников.
Римская поэзия воспевает отвлеченные возвышенные
идеи да сильных мужей, вроде того, который не побледнеет, если весь мир станет
пред ним разрушаться.
Монастырский чин и устройство христианского духовенства явило дивный пример согласования двух
идей, по-видимому враждующих, — иерархии и равенства, — в то время как политическая история человечества показывает одно беспрерывное стремление к этому согласованию, стремление несчастное, ибо способы употребляемые бедны и мелки; имея такой пример
пред глазами, люди не умели понять его…
Величие и красота
идей Инсарова не выставляются
пред нами с такою силою, чтобы мы сами прониклись ими и в гордом одушевлении воскликнули: идем за тобою!
Русский народ имеет свою единую, неделимую судьбу, свой удел в мире, свою
идею, которую он призван осуществлять, но которой может изменить, которую может
предать в силу присущей ему человеческой свободы.