Неточные совпадения
Левин встречал в журналах статьи, о которых шла речь, и читал их, интересуясь ими, как развитием знакомых ему, как естественнику по университету, основ естествознания, но никогда не сближал этих научных
выводов о происхождении человека как животного, о рефлексах, о биологии и социологии, с теми вопросами о значении жизни и смерти для себя самого, которые в
последнее время чаще и чаще приходили ему на ум.
Прибавлю, однако, что я кончил гимназический курс в
последнем году плохо, тогда как до седьмого класса всегда был из первых, а случилось это вследствие той же идеи, вследствие
вывода, может быть ложного, который я из нее вывел.
Смотря по возвышенной или низменной местности, окрестности такой реки бывают сухи или болотисты, В
последнем случае необозримые, бесконечные камыши, проросшие кустами и лесом, с озерами более или менее глубокими, представляют самые благонадежные, просторные и крепкие места для
вывода и укрывательства с молодыми всякой птице и преимущественно водяной дичи.
Все, что я писал о избиении сих
последних во время
вывода детей, совершается и над травниками; от большей глупости (так нецеремонно и жестко выражаются охотники) или горячности к детям они еще смелее и ближе, с беспрестанным, часто прерывающимся, коротким, звенящим криком или писком, похожим на слоги тень, тень, подлетают к охотнику и погибают все без исключения, потому что во время своего летания около собаки или стрелка часто останавливаются неподвижно в воздухе, вытянув ноги и трясясь на одном месте.
Я не стану говорить о токах глухих тетеревов и о
выводе тетеревят, потому что в этом они совершенно сходны с простыми тетеревами, полевиками, или березовиками, как их называют:
последние гораздо ближе мне известны, и я буду говорить о них с большею подробностию.
Я написал сейчас выше, что окончательная решимость, которой недоставало мне для исполнения моего «
последнего убеждения», произошла во мне, кажется, вовсе не из логического
вывода, а от какого-то странного толчка, от одного странного обстоятельства, может быть, вовсе не связанного ничем с ходом дела.
Между нами был такой контраст, который не мог не сказаться нам обоим, особенно мне: я был человек, уже сосчитавший дни свои, а он — живущий самою полною, непосредственною жизнью, настоящею минутой, без всякой заботы о «
последних»
выводах, цифрах или о чем бы то ни было, не касающемся того, на чем… на чем… ну хоть на чем он помешан; пусть простит мне это выражение господин Рогожин, пожалуй, хоть как плохому литератору, не умевшему выразить свою мысль.
Мне, конечно, всё равно будет, но теперь (и, может быть, только в эту минуту) я желаю, чтобы те, которые будут судить мой поступок, могли ясно видеть, из какой логической цепи
выводов вышло мое «
последнее убеждение».
Как то, так и другое, вместе с историческими явлениями
последнего времени, выяснило для меня очень многое и привело меня к новым
выводам и заключениям, которые я и хочу высказать.
Прежде скажу о тех сведениях, которые я получил об истории вопроса о непротивлении злу; потом о тех суждениях об этом вопросе, которые были высказаны как духовными, т. е. исповедующими христианскую религию, критиками, так и светскими, т. е. не исповедующими христианскую религию; и, наконец, те
выводы, к которым я был приведен и теми и другими, и историческими событиями
последнего времени.
Сын слушал и молчал, видя, что эти жалобы, утешая отца, раздувают, увеличивают его до размеров колокольни, — утром солнце видит её раньше, чем ему станут заметны дома людей, и с
последней с нею прощается, уходя в ночь. Но из этих жалоб Яков извлекал для себя поучительный
вывод: жить так, как жил отец, — бессмысленно.
Итак, должно сказать, что новое понятие о сущности прекрасного, будучи
выводом из таких общих воззрений на отношения действительного мира к воображаемому, которые совершенно различны от господствовавших прежде в науке, приводя к эстетической системе, также существенно различающейся от систем, господствовавших в
последнее время, и само существенно различно от прежних понятий о сущности прекрасного.
— Припомнив это, мы представляем читателю следующий
вывод, который он может уже прямо приложить к русской литературе
последнего времени: «Когда какое-нибудь литературное явление мгновенно приобретает чрезвычайное сочувствие массы публики, это значит, что публика уже прежде того приняла и сознала идеи, выражение которых является теперь в литературе; тут уже большинство читателей обращается с любопытством к литературе, потому что ожидает от нее обстоятельного разъяснения и дальнейшей разработки вопросов, давно поставленных самой жизнью.
Вера с объективной стороны есть откровение, в своем содержании столь же мало зависящее от субъективного настроения, как и знание, и, подобно
последнему, лишь искажается субъективизмом [«Вера всегда есть следствие откровения, опознанного за откровение; она есть созерцание факта невидимого в факте видимом; вера не то что верование или убеждение логическое, основанное на
выводах, а гораздо более.
Охваченный своими мыслями, он невзвиделся, как был уже около Экзерциргауза, перед Воздвиженкой. ________________ — Ну, как? — спросил Щелоков, когда дочел
последний свой
вывод.
В
последних своих
выводах критическая гносеология (напр., Коген) отождествляет науку с бытием.
Младшая племянница Пизонского вообще никогда не придавала много значения сестриным
выводам и не отстаивала себе в спорах с нею
последнего слова, а потому новая роль Глафиры нимало не изменила их отношений.