В начале Елизавета не решалась отважиться на такой шаг, но позднее, спустя одиннадцать лет, во время младенчества императора Иоанна Антоновича, она согласилась на его план. По его совету царевна обратилась к содействию французского
посланника маркиза де ла Шетарди, который и передал Лестоку до 130 000 дукатов для этого дела.
Неточные совпадения
— Я чувствую, — сказала она
маркизу, — еще до сих пор подхваченной себя каким-то вихрем… Что скажут теперь наши добрые друзья англичане? — с живостью перебила она себя. — Есть еще один человек, на которого мне было бы интересно взглянуть, — это австрийский
посланник Ботта. Я полагаю, что не ошибусь, если скажу вам, что он будет в некотором затруднении; однако же он не прав, потому что найдет меня как нельзя более расположенной дать ему 30 тысяч подкрепления.
Елизавета Петровна, за последнее время, по совету своих друзей, не манкировавшая посещением дворца, была на этом приеме. Принцессы играли в карты в галерее. Возле них толпились придворные и дежурные адъютанты. Тут же были и все иностранные
посланники, а между ними и
маркиз де ла Шетарди.
Посланники других держав удовольствовались аудиенцией у правительницы, но
маркиз де ла Шетарди категорически требовал, чтобы ему дозволили представиться самому царю, которому не исполнилось еще в то время и года.
В царствование императрицы Елизаветы при дворе ее весьма скромно явился, неизвестно по какому поводу,
посланник великого магистра мальтийского ордена,
маркиз Сакрамозо.
Он побудил Швецию объявить России войну, а в Петербурге орудовал его
посланник,
маркиз Шатарди — ловкий напудренный щеголь, любезный остряк и гостеприимный весельчак.
Несмотря на все настояния
маркиза де ла Шетарди и шведского
посланника, барона Нолькена, она наотрез отказалась уступить хотя бы одну пядь русской земли.
— Дорогой
маркиз, вы, конечно, у себя, но в здешней стране у стен всех домов есть чуткие уши… — заметил он и стал передавать
посланнику о симпатии цесаревны к Франции, намекнув о надеждах, которые возлагает на него Елизавета Петровна.
В кабинете тогдашнего французского
посланника при русском дворе
маркиза Жака Троти де ла Шетарди находились сам хозяин и придворный врач цесаревны Елизаветы Герман Лесток.
На основании этого
маркиз де ла Шетарди отправил на следующий день курьера к французскому
посланнику в Швецию, чтобы генерал Левенгаупт, стоявший со своей армией на границе, перешел в наступление. Так как прибытие курьера в Стокгольм потребовало немало времени, то осуществление переворота было отложено до ночи на 31 декабря 1741 года.