«Или?» — произнесла она вдруг, и остановилась, и тряхнула кудрями… Она увидела себя в зеркале; ее назад закинутая голова с таинственною улыбкой на полузакрытых,
полураскрытых глазах и губах, казалось, говорила ей в этот миг что-то такое, от чего она сама смутилась…
Но если он из своей раковины выползал исподтишка на свет божий и высматривал кругом искоса, сквозь ресницы сонных, едва
полураскрытых глаз, то, уверьтесь, он видел свою жертву по-ястребиному, тотчас хватал ее и опять скрывался в своей нечистой скорлупе.
Неточные совпадения
Она запыхалась,
глаза ее помутились,
полураскрытые губки едва могли прошептать необходимое: «Merci, monsieur».
Я открыл
глаза и увидел Калиныча: он сидел на пороге
полураскрытой двери и ножом вырезывал ложку.
В пакете лежали лицом к лицу пастелевый портрет его отца в молодости, с мягкими кудрями, рассыпанными по лбу, с длинными томными
глазами и
полураскрытым ртом, и почти стертый портрет бледной женщины в белом платье, с белым розаном в руке, — его матери.
Он посмотрел ей в лицо, не желая этого. Щеки у нее были смуглые, полные, губы сочные, —
полураскрытые задорной улыбкой, они вздрагивали. Розовая ситцевая кофта как-то особенно ловко сидела на ней, обрисовывая круглые плечи и высокую, упругую грудь. Но не нравились ему ее лукаво прищуренные, зеленые, смеющиеся
глаза.
И он также не мог отвести взора от этих чудных, грозных
глаз, от этого смуглого постепенно разгоравшегося лица, от
полураскрытых и неподвижных губ, от двух черных змей, мерно колебавшихся по обеим сторонам стройной головы.
Она лежала навзничь. Короткая шубейка из вычерненной дубленой овчины красиво облегала ее стройный стан; из-под темно-синего сарафана выглядывали маленькие ножки, обутые в валенки, на раскинутых миниатюрных ручках были надеты шерстяные рукавички; пряди золотистых волос выбились из-под большого платка, окутывавшего голову, на лоб, как бы выточенный из мрамора.
Глаза княжны были закрыты, и темные, длинные ресницы рельефно оттеняли бледное, без кровинки красивое лицо с побелевшими
полураскрытыми губами.
Ее щеки горели лихорадочным румянцем, блеск
глаз смягчался очаровательной томностью,
полураскрытые губы выдавали сладострастие ее натуры.
Когда Мариорица, разбросав черный шелк своих кудрей по обнаженным плечам, летала с тамбурином в руках и вдруг бросала на своего опекуна молниеносные, сожигающие взоры или, усталая, останавливала на нем черные
глаза свои, увлажненные негою, избытком сердечным, как бы просящие, жаждущие ответа; когда
полураскрытые уста ее манили поцелуй — тогда и у старика поворачивалась вся внутренность.