Неточные совпадения
— Состязание жуликов. Не зря, брат, московские жулики славятся. Как Варвару нагрели с этой идиотской закладной, черт их души возьми! Не брезглив я, не злой человек, а все-таки, будь моя власть, я бы
половину московских жителей в Сибирь перевез, в Якутку, в Камчатку, вообще — в глухие места. Пускай там, сукины
дети, жрут друг друга — оттуда в Европы никакой вопль не долетит.
Точно
ребенок: там недоглядит, тут не знает каких-нибудь пустяков, там опоздает и кончит тем, что бросит дело на
половине или примется за него с конца и так все изгадит, что и поправить никак нельзя, да еще он же потом и браниться станет.
С
детьми тоже скоро меня посадили вместе и пускали играть, но ни разу, в целые два с
половиной года, Тушар не забыл различия в социальном положении нашем, и хоть не очень, а все же употреблял меня для услуг постоянно, я именно думаю, чтоб мне напомнить.
Маленький
ребенок, значит, жил еще тогда в душе моей на целую
половину.
Василий Назарыч, отстаивая образование
детей, незаметно сам втянулся в новую среду, вошел в сношения с новыми людьми, и на его
половине окончательно поселился дух новшеств.
Сам Бахарев и
дети совсем не признавали такого разделения и одинаково пользовались обеими
половинами.
На этой
половине роль хозяйки с двенадцати лет принадлежала Надежде Васильевне, которая из всех
детей была самой близкой сердцу Василья Назарыча.
Марья Алексевна вошла в комнату и в порыве чувства хотела благословить милых
детей без формальности, то есть без Павла Константиныча, потом позвать его и благословить парадно. Сторешников разбил
половину ее радости, объяснив ей с поцелуями, что Вера Павловна, хотя и не согласилась, но и не отказала, а отложила ответ. Плохо, но все-таки хорошо сравнительно с тем, что было.
А между этих дел он сидит, болтает с
детьми; тут же несколько девушек участвуют в этом разговоре обо всем на свете, — и о том, как хороши арабские сказки «Тысяча и одна ночь», из которых он много уже рассказал, и о белых слонах, которых так уважают в Индии, как у нас многие любят белых кошек:
половина компании находит, что это безвкусие, — белые слоны, кошки, лошади — все это альбиносы, болезненная порода, по глазам у них видно, что они не имеют такого отличного здоровья, как цветные; другая
половина компании отстаивает белых кошек.
Поместья были, однако ж, не очень велики, всего душ тысячи две с
половиною, а
детей на деревенском досуге явилось много, человек 8; наш Рахметов был предпоследний, моложе его была одна сестра; потому наш Рахметов был уже человек не с богатым наследством: он получил около 400 душ да 7 000 десятин земли.
Женщинам — рублем меньше,
детям лет с десяти —
половина.
В
половине 1825 года Химик, принявший дела отца в большом беспорядке, отправил из Петербурга в шацкое именье своих братьев и сестер; он давал им господский дом и содержание, предоставляя впоследствии заняться их воспитанием и устроить их судьбу. Княгиня поехала на них взглянуть.
Ребенок восьми лет поразил ее своим грустно-задумчивым видом; княгиня посадила его в карету, привезла домой и оставила у себя.
И вот, в
половине июня (мы,
дети, уж собрались в это время в деревню из заведений на каникулы), часу в седьмом вечера, на дороге, ведущей в Москву, показалась из-за леса знакомая четвероместная коляска, а через несколько минут она была уже у крыльца.
После двенадцати лет брака, во второй
половине двадцатых годов, она уже считала восемь человек
детей (я только что родился), и матушка начала серьезно задумываться, как ей справиться с этой оравой.
Теперь, когда Марья Порфирьевна перешагнула уже за вторую
половину седьмого десятилетия жизни, конечно, не могло быть речи о драгунских офицерах, но даже мы,
дети, знали, что у старушки над самым изголовьем постели висел образок Иосифа Прекрасного, которому она особенно усердно молилась и в память которого, 31 марта, одевалась в белое коленкоровое платье и тщательнее, нежели в обыкновенные дни, взбивала свои сырцового шелка кудри.
Усадьбу ее, даже по наружному виду, нельзя было назвать господской; это была просторная изба, разделенная на две
половины, из которых в одной, «черной», помещалась стряпущая и дворовые, а в другой, «чистой», состоявшей из двух комнат, жила она с
детьми.
На этом показателе смертности можно было бы построить великолепную иллюзию и признать наш Сахалин самым здоровым местом в свете; но приходится считаться с следующим соображением: при обыкновенных условиях на детские возрасты падает больше
половины всех умерших и на старческий возраст несколько менее четверти, на Сахалине же
детей очень немного, а стариков почти нет, так что коэффициент в 12,5 %, в сущности, касается только рабочих возрастов; к тому же он показан ниже действительного, так как при вычислении его в отчете бралось население в 15 000, то есть по крайней мере в полтора раза больше, чем оно было на самом деле.
При мне, например, в Александровске всякий раз во время обедни переднюю
половину церкви занимали чиновники и их семьи; затем следовал пестрый ряд солдаток, надзирательских жен и женщин свободного состояния с
детьми, затем надзиратели и солдаты, и уже позади всех у стены поселенцы, одетые в городское платье, и каторжные писаря.
Когда Микрюков отправился в свою
половину, где спали его жена и
дети, я вышел на улицу. Была очень тихая, звездная ночь. Стучал сторож, где-то вблизи журчал ручей. Я долго стоял и смотрел то на небо, то на избы, и мне казалось каким-то чудом, что я нахожусь за десять тысяч верст от дому, где-то в Палеве, в этом конце света, где не помнят дней недели, да и едва ли нужно помнить, так как здесь решительно всё равно — среда сегодня или четверг…
Травники оказываются весною в
половине апреля: сначала пролетают довольно большими стаями и очень высоко, не опускаясь на землю, а потом, когда время сделается потеплее, травники появляются парами по берегам разлившихся рек, прудов и болотных луж. Они довольно смирны, и в это время их стрелять с подъезда и с подхода. В одну пору с болотными куликами занимают они болота для вывода
детей и живут всегда вместе с ними. Мне редко случалось встретить травников в болотах без болотных куликов, и наоборот.
В
половине мая некоторые перепелки уже сидят на гнездах: такие выводки называются ранниками, зато иные выводят
детей в исходе июля, которые и называются поздышами. Итак, в течение двух месяцев всегда найти самых маленьких перепелят. Это исключительное свойство перепелок заставляет многих охотников думать, что одна и та же самка выводит два раза
детей в одно лето.
Голубь и голубка сидят попеременно на яйцах в продолжение двух с
половиною недель. Многие охотники говорят, что все голубиные породы выводят
детей по три раза в одно лето. Не могу с точностию подтвердить этого мнения, но считаю его вероятным потому, что в мае, июне и июле нахаживал я голубей, сидящих на яйцах, а равно и потому, что яиц бывает всегда только по два.
Кречетки живут парами; самец и самка сидят попеременно на яйцах не более двух недель с
половиною; оба кружатся над охотником, стараясь отвлечь его в сторону, налетают гораздо ближе и вьются неотступнее кроншнепов, с которыми вместе, по крайней мере в продолжение лета, питаются совершенно одинаким кормом. предположить, что и впоследствии времени самец разделяет с самкою все заботы о
детях до полного их возраста, хотя кречетки исчезают так скоро, что нельзя сделать наблюдения над выводками молодых, уже начавших летать.
В это самое время, то есть около того времени, как Суриков «заморозил»
ребенка, около
половины марта, мне стало вдруг почему-то гораздо легче, и так продолжалось недели две.
Дети мои, кажется, у нас никогда не было случая, чтобы мы пускались друг с другом в откровенности, а вот я вам скажу, что меня, когда мне было десять с
половиной лет, моя собственная мать продала в городе Житомире доктору Тарабукину.
— И тем более, — сказал Лихонин, пропуская вперед приват-доцента, — тем более что этот дом хранит в себе столько исторических преданий. Товарищи! Десятки студенческих поколений смотрят на нас с высоты этих вешалок, и, кроме того, в силу обычного права,
дети и учащиеся здесь платят
половину, как в паноптикуме. Не так ли, гражданин Симеон?
— Подлец, подлец, изверг! — и с этим в лицо мне плюнул и
ребенка бросил, а уже только эту барыньку увлекает, а она в отчаянии прежалобно вопит и, насильно влекома, за ним хотя следует, но глаза и руки сюда ко мне и к
дите простирает… и вот вижу я и чувствую, как она, точно живая, пополам рвется,
половина к нему,
половина к
дитяти… А в эту самую минуту от города, вдруг вижу, бегит мой барин, у которого я служу, и уже в руках пистолет, и он все стреляет из того пистолета да кричит...
Слушайте,
дети! — сказал он нам, — вы должны жалеть Россию не за то только, что
половина ее чиновников и все без исключения аптекаря — немцы, но и за то, что она с твердостью выполняет свою историческую миссию.
— Две эти секты и во вражде и в согласии, — сказал он, — как часто это бывает между родителями и
детьми; все-таки хлыстовщина — праматерь скопчества. [Скопчество — религиозная секта, особенное распространение получившая в России во второй
половине XVIII века.]
Наконец, в
половине июня, чтобы поспеть к Петрову дню, началу сенокоса, нагрузив телеги женами,
детьми, стариками и старухами, прикрыв их согнутыми лубьями от дождя и солнца, нагромоздив необходимую домашнюю посуду, насажав дворовую птицу на верхи возов и привязав к ним коров, потянулись в путь бедные переселенцы, обливаясь горькими слезами, навсегда прощаясь с стариною, с церковью, в которой крестились и венчались, и с могилами дедов и отцов.
— Я думаю, друзья, он будет хорошо наказан, если мы возложим на него обязанность содержать жену Луиджи и его
ребенка, — пусть он платит ей
половину того, что зарабатывал Луиджино!
У Егора Фомича для всякого было наготове ласковое словцо; он
половину сплавщиков знал в лицо и теперь балагурил с ними с барским добродушием. Глядя на эту патриархальную картину, завзятый скептик пролил бы слезы невольного умиления: делец и носитель великих промышленных планов братался с наивными
детьми народа — чего же больше?
Тогда один из канцелярских, с толстыми губами, с широкими плечами, с толстым носом, глазами, глядевшими скоса и пьяна, с разодранными локтями, приближился к передней
половине Ивана Никифоровича, сложил ему обе руки накрест, как
ребенку, и мигнул старому инвалиду, который уперся своим коленом в брюхо Ивана Никифоровича, и, несмотря на жалобные стоны, вытиснут он был в переднюю.
В нашей скромной семье, состоявшей, за частыми отлучками отца, из матери и
детей, не было никакого мужского господского элемента, и потому наши затрапезные сенные девушки сидели, как мы их видели, наверху за работой. Но у Зыбиных, где дом был разделен продольным коридором на две
половины, горничные, поневоле поминутно встречаясь с мужским полом, щеголяли самыми изысканными прическами и нарядами.
Все эти тревожные сомнения мигом, однако ж, рассеялись, когда тетя, исчезнувшая снова на четверть часа, возвратилась на детскую
половину; с сияющим лицом объявила она, что граф и графиня велели одевать
детей и везти их в цирк.
Несколько раз силился он выговорить имя покойницы, но на
половине слова спокойное и обыкновенное лицо его судорожно исковеркивалось, и плач
дитяти поражал меня в самое сердце.
Учитель не все свои деньги пропивал; по крайней мере
половину их он тратил на
детей Въезжей улицы. Бедняки всегда
детьми богаты; на этой улице, в ее пыли и ямах, с утра до вечера шумно возились кучи оборванных, грязных и полуголодных ребятишек.
Бывало, спозаранку прогоняли
детей спать, чтобы не изнурились, и они просыпали
половину суток; теперь
детей заставляют сидеть за уроком до тех пор, пока отяжелевшая голова их сама не упадёт на стол.
— Так как волк человек женатый, то только одна
половина хвоста принадлежит ему, а другая
половина принадлежит жене его и
детям. Покажи, волк, сколько у тебя от хвоста осталось.
Другая же
половина такта — жалость. Не знаю почему, но, вопреки их страшности, священники мне всегда казались немножко —
дети. Так же, как и дедушки. Как
детям (или дедушке) рассказывать — гадости? Или страшности?
Мне как-то стало страшно в присутствии такого лица, и потому, полюбовавшись на
детей, я ушел в маленькую гостиную, которая была совершенно пуста, и засел в цветочную беседку хозяйки, занимавшую почти
половину всей комнаты.
Почти
половина команды была из старослужилых, и у каждого из них были в Кронштадте близкие — у кого жена и
дети, у кого родные и приятели.
Шел я вот на какую мировую — бери себе
половину, а другую дели пополам, одну часть мне, другую его
детям.
Как во сне прошла вторая
половина спектакля для Дуни… Бедные нищие юноша и девушка, по ходу пьесы обращенные феей в королевских
детей, скоро, однако, тяготятся своей новой долей. Им скучно без обычного труда, среди роскоши и богатства придворной жизни… Дворцовый этикет с его церемониями скоро надоедает им, и они со слезами бросаются к ногам доброй феи, умоляя ее превратить их снова в бедных крестьян. И волшебница Дуня исполняет их просьбу.
— А
половину они будут ждать, и ты должен будешь платить всего тысячу двести рублей в год жене на содержание ее с четырьмя
детьми (что, должно сознаться, вовсе не дорого), и только соблюсти все формы по застрахованию своей жизни, полис на которое будет служить обеспечением второй
половины долга, но премию будет за тебя платить твоя жена. Вот и все их условия.
Надоила мать
половину подойника, снесла на погреб и отлила
детям горшочек к ужину.
— Мда… — начал дядя, закуривая сигару (при гостях он всегда курит сигары). — Женился ты, стало быть… Так-с… С одной стороны, это хорошо… Милое существо около, любовь, романсы; с другой же стороны, как пойдут
дети, так пуще волка взвоешь! Одному сапоги, другому штанишки, за третьего в гимназию платить надо… и не приведи бог! У меня, слава богу, жена
половину мертвых рожала.
Ох! Пришла бы страсть-зазноба, вмиг бы она все перевернула! Развязки бы добилась.
Половину своего бы собственного состояния отдала. Что жадничать? У
детей будет кусок хлеба! Ждать ли этой зазнобы? Не прошло ли уже время? Не выели ли горечь и обида и жизнь с постылым мужем то, чем сердце любит, чем душа летит навстречу другой душе?
Прадед Семена Родионовича, Кирилл Дементьев Богачев в конце XVII века числился в разряде «тульских казенных кузнецов и ствольных заворщиков»; иными словами: был житель Тулы и принадлежал к податному сословию, между тем как предки его в первой
половине XVII века числились в разряде бояр и
детей боярских.
При
детях состояла англичанка бонна. Авдотья Ивановна пошла вперед со свечой через высокие, полные темноты парадные комнаты.
Половина Виктора Мироныча помещалась внизу. Когда Анна Серафимовна бывала в гостях и даже дома одна, ни залы, ни двух гостиных не освещали.