Неточные совпадения
Гонимы вешними лучами,
С окрестных гор уже снега
Сбежали мутными ручьями
На потопленные луга.
Улыбкой ясною природа
Сквозь сон встречает утро года;
Синея блещут небеса.
Еще прозрачные леса
Как будто пухом зеленеют.
Пчела за данью полевой
Летит из кельи восковой.
Долины сохнут и пестреют;
Стада шумят, и соловей
Уж пел
в безмолвии ночей.
Запущенный под облака,
Бумажный Змей, приметя свысока
В долине мотылька,
«Поверишь ли!» кричит: «чуть-чуть тебя мне видно;
Признайся, что тебе завидно
Смотреть на мой высокий столь полёт». —
«Завидно? Право, нет!
Напрасно о себе ты много так мечтаешь!
Хоть высоко, но ты на привязи летаешь.
Такая жизнь, мой свет,
От счастия весьма далёко;
А я, хоть, правда, невысоко,
Зато
лечу,
Куда хочу;
Да я же так, как ты,
в забаву для другого,
Пустого,
Век целый не трещу».
Я убеждаюсь
в справедливости этого предположения тем, что почти всегда, объезжая весною разливы рек по
долинам и болотам, встречал там кроншнепов, которые кричали еще пролетным криком или голосом, не столь протяжным и одноколенным, а поднявшись на гору и подавшись
в степь, на версту или менее, сейчас находил степных куликов, которые, очевидно, уже начали там хозяйничать: бились около одних и тех же мест и кричали по-летнему: звонко заливались, когда
летели кверху, и брали другое трелевое колено, звуки которого гуще и тише, когда опускались и садились на землю.
Я рассчитывал, что буря, захватившая нас
в дороге, скоро кончится, но ошибся. С рассветом ветер превратился
в настоящий шторм. Сильный ветер подымал тучи снегу с земли и с ревом несся вниз по
долине. По воздуху
летели мелкие сучья деревьев, корье и клочки сухой травы. Берестяная юрточка вздрагивала и, казалось, вот-вот тоже подымется на воздух. На всякий случай мы привязали ее веревками от нарт за ближайшие корни и стволы деревьев.
В долине между цепью гор
И морем голубым
Она
летит во весь опор
С избранником своим.
Долина тихая дремала,
В ночной одетая туман,
Луна во мгле перебегала
Из тучи
в тучу и курган
Мгновенным блеском озаряла.
Под ним
в безмолвии Руслан
Сидел с обычною тоскою
Пред усыпленною княжною.
Глубоку думу думал он,
Мечты
летели за мечтами,
И неприметно веял сон
Над ним холодными крылами.
На деву смутными очами
В дремоте томной он взглянул
И, утомленною главою
Склонясь к ногам ее, заснул.
А поезд
летел, и звон, мерный, печальный, оглашал то спящие ущелья, то
долины, то улицы небольших городов, то станции, где рельсы скрещивались, как паутина, где, шумя, как ветер
в непогоду, пролетали такие же поезда, по всем направлениям, с таким же звоном, ровным и печальным.
С черных вершин гор
в долину спускались тучи и, точно крылатые кони,
летели на город, обреченный смерти.
Когда она ехала на Кавказ, ей казалось, что она
в первый же день найдет здесь укромный уголок на берегу, уютный садик с тенью, птицами и ручьями, где можно будет садить цветы и овощи, разводить уток и кур, принимать соседей,
лечить бедных мужиков и раздавать им книжки; оказалось же, что Кавказ — это лысые горы, леса и громадные
долины, где надо долго выбирать, хлопотать, строиться, и что никаких тут соседей нет, и очень жарко, и могут ограбить.