Неточные совпадения
Нельзя не вспомнить сцены, когда Пушкин читал нам своих Пирующих студентов.Он был
в лазарете и пригласил нас прослушать эту пиэсу. После вечернего чая мы
пошли к нему гурьбой с гувернером Чириковым.
И он
в комнате лег свою ночь досыпать, а я на сеновал тоже опять спать
пошел. Опомнился же я
в лазарете и слышу, говорят, что у меня белая горячка была и хотел будто бы я вешаться, только меня,
слава богу,
в длинную рубашку спеленали. Потом выздоровел я и явился к князю
в его деревню, потому что он этим временем
в отставку вышел, и говорю...
Я делаю общие распоряжения, даю общие, справедливые пособия, завожу фермы, сберегательные кассы, мастерские; а она, с своей хорошенькой головкой,
в простом белом платье, поднимая его над стройной ножкой,
идет по грязи
в крестьянскую школу,
в лазарет, к несчастному мужику, по справедливости, не заслуживающему помощи, и везде утешает, помогает…
Околотки (полковые
лазареты) были переполнены; каждый день отправляли ослабевших и измученных лихорадкою и кровавым поносом людей куда-то
в дивизионный
лазарет.
В ротах было налицо от половины до двух третей полного состава. Все были мрачны, и всем хотелось
идти в дело. Все-таки это был исход.
— Н-да-а… Уж
в другой раз позабудет, как и фискалить… Наверно,
в лазарет завтра
пойдет. А ты, Буланка, вот что: если будешь болтать, плохо тебе придется. Понимаешь?
— Так тебе перевязку надо сделать, настоящую перевязку
в полевом
лазарете… Ты что же это, братец мой, не
пошел? — все больше и больше волнуясь, говорил Павел Павлович.
В штабе и
лазарете говорили о возможности близкого отступления. Рассказывали, что впереди на восемьдесят верст нигде не находят японцев, что они где-то глубоким обходом
идут на север. Рассказывали, что японцы прислали нам приглашение разговеться у них на пасху
в Харбине. Вспоминали, как они недавно приглашали нас на блины
в Мукден… Решено, как передавали, бросить сыпингайские позиции и отступить за Сунгари, к Харбину.
Тут узнали, что Александр Васильевич уже с час находится
в крепости, что он приехал
в крестьянской лодке с одним гребцом,
в чухонском кафтане, строго приказав молчать о своем приезде,
пошел прямо
в церковь, приложился к кресту, осмотрел гарнизон, арсенал,
лазарет, казармы и приказал сделать три выстрела из пушек.
Не могу уснуть, так стремлюсь хоть к какому-нибудь делу. Раздражительно болтаются пустые руки, кажется, пол бы сейчас подмести, и то радость… да уж выметено! Нет, завтра же
пошлю Сашеньку
в лазарет, я здоров, и немыслимо откладывать.
Боже мой! — не случится ли и со мной того же! Недавно ночью, раздумавшись о войне и о немцах, которые ее начали, я пришел
в такое состояние, что действительно мог бы загрызть человека. А Сашеньки нет, она и по ночам дежурит
в лазарете, и так мне страшно стало от себя самого, от ее пустой кровати, от мамаши Инны Ивановны, которая больше похожа на мертвеца, нежели на живого человека, от всей этой пустоты и разорения, что не выдержал я: оделся и, благо
лазарет тут же
в доме,
пошел к Сашеньке.