Неточные совпадения
В
судах черна, неправдой черной
И игом рабства клеймена;
Безбожной лести, лжи тлетворной,
И лени мертвой и
позорной,
И всякой мерзости полна.
А на тебя, увы! как много
Грехов ужасных налегло:
В
судах черна неправдой черной
И игом рабства клеймена,
Безбожной лести, лжи тлетворной,
И лени мертвой и
позорной,
И всякой мерзости полна...
Его не удовлетворили даже изобретенные и выполненные им описанные уже нами слободские зверства, сплошь залившие кровью страницы русской истории, и не только наложившие вечное
позорное пятно на память изверга Малюты, но и заклеймившие перед
судом потомства несчастного, психически больного царя страшным именем «братоубийца».
— Да! — воскликнул он вслух, — во всю мою долгую практику я первый раз вижу безусловно честного человека в арестантском халате, под тяжестью
позорного обвинения… Я ему даже не могу помочь… Он сам не хочет помочь себе… Все улики против него, а участившиеся за последнее время растраты кассирами не дают мне права даже на освобождение его от
суда… Только чудо может спасти его… Будем же ждать этого чуда.
— Правда, Аександр Васильевич, что вы обратились в
позорное бегство? — спросили его шутя в
суде товарищи.
Поверенный и брат советовали Савину возвратиться, чтобы снять с себя это
позорное обвинение, но он соглашался лишь при условии отмены меры пресечения не уклоняться от
суда и следствия и просил их хлопотать об этом.
— В силу решения господ присяжных заседателей объявляю вас свободной от
суда! — громко и отчетливо обратился председатель к подсудимой, все еще продолжавшей стоять около
позорной скамьи неподвижно в прежней позе.
— Через пять дней я окончательно выписываюсь из лазарета. Могут в Литве начаться военные действия, стыдно мне в это время не быть при полку. Пожалуй, еще трусом назовут, а я скорее готов всадить себе пулю в лоб, чем заслужить такое
позорное название. Со мною выписываются десять солдат. С этим отрядом делаю крюку верст пятьдесят, может быть, и более от маршрута нашего. Хоть бы пришлось опять под
суд, как Бог свят, я это исполню. Мы завертываем уж, конечно, не к пану Стабровскому, а… отгадаете ли куда?
Я записал с его слов это место: „В самых
позорных периодах жизни человеческой, — гласит речь Грановского, — есть искупительные, видимые нам на расстоянии столетий стороны, и на дне самого грешного перед
судом современников сердца таится какое-нибудь одно лучшее и чистое чувство“.