Неточные совпадения
— Они с Гришей ходили в малину и там… я не могу даже сказать, что она делала. Тысячу раз
пожалеешь miss Elliot. Эта ни за чем не смотрит, машина… Figurez vous, que la petite… [Представьте себе, что
девочка…]
Она и окрестила
девочку, а потом,
жалея свою крестницу, давала молока и денег матери, и
девочка осталась жива.
— И вдруг ничего нет… и мне жаль себя, ту
девочку, которой никогда не будет… За что? Мне самой хочется умереть… Может быть, тогда Агафон Павлыч
пожалеет меня, хорошо
пожалеет… А я уж ничего не буду понимать, не буду мучиться… Вы думали когда-нибудь о смерти?
Сама Ольга Федотовна была очень расстроена событием, которое совершилось в нашем семействе и грозило лечь черным пятном на наше доброе имя, поэтому она хоть и
жалела меня, но не хотела со мною много разговаривать, вероятно потому, что и меня, как молоденькую
девочку, считали ответственною за все грехи молодого поколения.
Маша. Что же делать! (Берется за голову.) Он казался мне сначала странным, потом я
жалела его… потом полюбила… полюбила с его голосом, его словами, несчастьями, двумя
девочками…
Кто сильный даст мне руку помощи? Никто. Никто. Где найду я то вечное, к чему я мог бы прилепиться со своим жалким, бессильным, до ужаса одиноким «я»? Нигде. Нигде. О, милая, милая
девочка, почему к тебе тянутся сейчас мои окровавленные руки — ведь ты также человек, и также ничтожна и одинока, и подвержена смерти.
Жалею ли я тебя или хочу, чтобы ты меня
пожалела, но, как за щитом, укрылся бы я за твоим беспомощным тельцем от безнадежной пустоты веков и пространства. Но нет, нет, все это ложь!
У ней есть не только доброта, по которой она
жалеет плачущую
девочку, но и зачатки уважения к человеческим правам и недоверие к [насильственному] праву собственного произвола: когда ей говорят, что можно заставить Игрушечку делать, что угодно, она возражает: «А как она не станет?» В этом возражении уже видно инстинктивное проявление сознания о том, что каждый имеет свою волю [и что насилие чужой личности может встретить противодействие совершенно законное].
Ольга Николаевна (плачет). И ты… и ты презираешь меня, господи. И никто… и ни одна душа на свете… не видит, что ведь я же
девочка… мне еще восемнадцати лет нету… кто же
пожалеет меня? Господи! Кому я нужна? Взять бы мне уксусной… эссенции… да и от… равиться.
Анна Петровна (садится). Прелесть, что за погода! Чистый воздух, прохлада, звездное небо и луна!
Жалею, что барыням нельзя спать на дворе под небом. Когда я была
девочкой, я всегда летом ночевала в саду.
У этой, второй
девочки — «озорницы», недавно умерла мать, и отец ее отложил новую женитьбу «до урожая», а пока он сам уходил побираться с двумя мальчиками, а «озорницу» он
жалел таскать, потому что ей было не во что одеться.
— Это все добро, все хорошо, все по-Божьему, — молвил Марко Данилыч. — Насчет родителя-то больше твердите, чтоб во всем почитала его. Она у меня
девочка смышленая, притом же мягкосердая — вся в мать покойницу… Обучите ее, воспитайте мою голубоньку — сторицею воздам, ничего не
пожалею. Доброту-то ее, доброту сохраните, в мать бы была… Ох, не знала ты, мать Макрина, моей Оленушки!.. Ангел Божий была во плоти!.. Дунюшка-то вся в нее, сохраните же ее, соблюдите!.. По гроб жизни благодарен останусь…
Добрая Екатерина Ивановна, руководимая горячим желанием позабавить своих
девочек, не
пожалела ничего. С трех сторон доморощенной сцены висели кулисы, вернее, куски холста, разрисованные искусными руками самой Антонины Николаевны.
«Ты
жалеешь меня, милая
девочка», — шептала я восторженно, и, стряхнув с себя ложный, как мне казалось, стыд, я подняла голову и окинула всю столовую долгим, торжествующим взглядом.
— Молодец! Ай да
девочка! — одобрил ее тот. — A знаешь, ведь я угадал, что так будет, и собак с собой не взял. A то бы они шум подняли. Ваши у нас в балагане были сегодня и кошку отобрали. Хозяин страх сердится. И говорит: «приведи девчонку», Это тебя то есть. Кошки они
пожалели,
девочку потеряют. Ну, скорее собирайся. Спят у вас?
— Ну, так что же Тася? — произнесла негодующим голосом Тарочка. — Твоя Тася оказалась очень дурной девчонкой! И я ничуть не
жалею, что она наказана. Я до сих пор считала ее доброй
девочкой и только большой шалуньей и охотно дружила с ней, a теперь вижу, что она нехорошая, дурная. Подставить исподтишка ножку — это уже не шалость, a злость, она просто злючка, твоя Тася.
Была ли это у меня зависть к ее красоте, или я
жалел, что эта
девочка не моя и никогда не будет моею и что я для нее чужой, или смутно чувствовал я, что ее редкая красота случайна, не нужна и, как всё на земле, не долговечна, или, быть может, моя грусть была тем особенным чувством, которое возбуждается в человеке созерцанием настоящей красоты, бог знает!
Я не
жалею ни хлопот, ни времени, ни денег. И чего же я добилась? Пристроила я всего одну
девочку.
Девочка жалеет родных, плачет и где-то раздобывается деньжонками и посылает их на паспорт.