Неточные совпадения
«Эй, Борис, ступай в застенок, боярина допрашивать!» — «Иду,
государь, только как бы он не провел меня, я к этому делу не привычен, прикажи Григорию Лукьянычу со мной идти!» — «Эй, Борис, вон за тем столом земский боярин мало пьет,
поднеси ему вина, разумеешь?» — «Разумею,
государь, да только он на меня подозрение держит, ты бы лучше Федьку Басманова послал!» А Федька не отговаривается, куда пошлют, туда и идет.
— А потому, сэр, что я намерен
поднести это, как вы изволили выразиться, великолепное произведение Елене Николаевне в день ее именин. Понимаете вы сию аллегорию? Мы не слепые, мы видим, что около нас происходит, но мы джентльмены, милостивый
государь, и мстим по-джентльменски.
— Вестимо, нет, — примолвил Лесута. — Покойный
государь Феодор Иоаннович всегда, отслушав вечерню, изволил выкушивать чарку вишневки, которую однажды
поднося ему на золотом подносе, я сказал…
Поднося эту хлеб-соль, он надеялся уловить возможность просить
государя осчастливить своим посещением дворянский бал и там тогда от имени всех дворян просить о разрешении построить корпус.
— Как нечего? Что вы, сударь! По-нашему вот как. Если дело пошло наперекор, так не доставайся мое добро ни другу, ни недругу. Господи боже мой! У меня два дома да три лавки в Панском ряду, а если божиим попущением враг придет в Москву, так я их своей рукой запалю. На вот тебе! Не хвались же, что моим владеешь! Нет, батюшка! Русской народ упрям; вели только наш царь-государь, так мы этому Наполеону такую хлеб-соль
поднесем, что он хоть и семи пядей во лбу, а — вот те Христос! — подавится.
Иван Иванович если попотчивает вас табаком, то всегда наперед лизнет языком крышку табакерки, потом щелкнет по ней пальцем и,
поднесши, скажет, если вы с ним знакомы: «Смею ли просить,
государь мой, об одолжении?»; если же незнакомы, то: «Смею ли просить,
государь мой, не имея чести знать чина, имени и отчества, об одолжении?» Иван же Никифорович дает вам прямо в руки рожок свой и прибавит только: «Одолжайтесь».
В ту же минуту
поднесли всем присутствующим по такому же бокалу вина, и все выпили за здоровье его величества.
Государь, обратившись к сопровождавшему его архиерею, сказал...
Князь Куракин и граф Кутайсов накинули на плечи Павла Петровича черную бархатную, подбитую горностаем, мантию, а граф Джулио Литта, преклонив колена,
поднес ему корону великого магистра, которую
государь надел на голову.
— Вот это так! — вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему
подносили стклянку с крепкою уксусною солью. — Только скажи
государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.