Неточные совпадения
Пожимаясь
от холода, Левин быстро шел, глядя на
землю. «Это что? кто-то едет», подумал он, услыхав бубенцы, и
поднял голову. В сорока шагах
от него, ему навстречу, по той большой дороге-муравке, по которой он шел, ехала четверней карета с важами. Дышловые лошади жались
от колей на дышло, но ловкий ямщик, боком сидевший на козлах, держал дышлом по колее, так что колеса бежали по гладкому.
Ему протянули несколько шапок, он взял две из них, положил их на
голову себе близко ко лбу и, придерживая рукой, припал на колено. Пятеро мужиков,
подняв с
земли небольшой колокол, накрыли им
голову кузнеца так, что края легли ему на шапки и на плечи, куда баба положила свернутый передник. Кузнец закачался, отрывая колено
от земли, встал и тихо, широкими шагами пошел ко входу на колокольню, пятеро мужиков провожали его, идя попарно.
Я налил ему и Эйноске по бокалу шампанского: они стали было отнекиваться и
от этого, но Кавадзи махнул
головой, и они, поклонившись ему до
земли, выпили с жадностью, потом обратили признательный взгляд ко мне и
подняли бокалы ко лбу в знак благодарности.
Он шел, не
поднимая головы, покуда не добрался до конца города. Перед ним расстилалось неоглядное поле, а у дороги, близ самой городской межи, притаилась небольшая рощица. Деревья уныло качали разбухшими
от дождя ветками;
земля была усеяна намокшим желтым листом; из середки рощи слышалось слабое гуденье. Гришка вошел в рощу, лег на мокрую
землю и, может быть, в первый раз в жизни серьезно задумался.
Савелий
поднял голову, оглянулся вокруг и увидал в двух шагах
от себя на
земле нечто огромное и безобразное.
Издали, как удары огромного тамбурина, доносятся глухие вздохи моря. Играют бабочки над цветами, — Пепе
поднял голову и следит за ними, щурясь
от солнца, улыбаясь немножко завистливой и грустной, но все-таки доброй улыбкой старшего на
земле.
Он оттолкнулся
от дерева, — фуражка с
головы его упала. Наклоняясь, чтоб
поднять её, он не мог отвести глаз с памятника меняле и приёмщику краденого. Ему было душно, нехорошо, лицо налилось кровью, глаза болели
от напряжения. С большим усилием он оторвал их
от камня, подошёл к самой ограде, схватился руками за прутья и, вздрогнув
от ненависти, плюнул на могилу… Уходя прочь
от неё, он так крепко ударял в
землю ногами, точно хотел сделать больно ей!..
И вот в одно из таких мгновений она ясно почувствовала, что отделяется
от земли. Чьи-то сильные руки
поднимают ее с сена… Ее отяжелевшая
голова опускается на чье-то плечо… Сквозь полусознание мелькают лица спящих австрийцев перед глазами… Бледный свет фонаря слабо мигает, борясь с серым рассветом раннего утра… Вдруг, свежая, холодная струя воздуха врывается ей в легкие, приятно холодит
голову, будит сознание, бодрит тело, и Милица приподнимает с трудом веки, сделав невероятное усилие над собой.
Он выучил меня шутя джигитовке, потихоньку
от бабушки, и когда я на всем скаку коня
поднимала воткнутый в
землю дагестанский кинжалик, он одобрительно кивал
головою и, прищелкивая языком, кричал мне...
Никита
поднял голову, подпер щеку кулаком и задумчиво смотрел на затихавшую степь. По этой степи он скитался два месяца, злобный
от голода и унижений, полный одним собою. Все пережитое, вся злоба и страдания казались ему теперь мелкими, и он стыдился их. Стыдился, что муки эти он переносил для самого себя, и что они так малы и ничтожны, и что в них нет ничего, что уносило бы его вверх, прочь
от земли, как этого угодника.
Я выскакал на тот берег. За речкою, один среди брошенных орудий, неподвижно все сидел на своей лошади худой артиллерийский капитан. У него что-то было в руке, он
поднял руку, близко
от головы сверкнул огонек, и капитан мешком повалился на
землю с вдруг рванувшейся лошади.
Чурчила, расставшись с отцом, бросился на помощь к товарищам, но поздно: он успел только
поднять меч, брошенный ляхом во время бегства, и поспешил с ним на помощь к новгородскому воеводе, недавно принявшему участие в битве, и, будучи сам пеший, стал защищать его
от конника, меч которого уже был готов опуститься на
голову воеводы… Чурчила сделал взмах мечом, и конь всадника опустился на колени, а сам всадник повалился через его
голову и меч воткнулся в
землю.
Чурчило, расставшись с отцом, бросился на помощь к товарищам, но поздно: он успел только
поднять меч, брошенный ляхом во время бегства, и поспешил с ним на помощь к новгородскому воеводе, недавно принявшему участие в битве, и, будучи сам пеший, стал защищать его
от конника, меч которого уже был готов опуститься на
голову воеводы… Чурчило сделал взмах мечом, и конь всадника опустился на колена, а сам всадник повалился через его
голову и меч воткнулся в
землю.
Произнеся этот «огнен глагол», Мина Силыч поклонился до
земли и не
поднял своей белой
головы от полу. Народ стоял, как стадо овец, испуганное внезапно блеснувшею молниею. Никто не ответил Кочетову ни одним словом, и в глубочайшем молчании вся смущенная семья старогородская, человек по человеку, разошлась по домам своим. Последний поднялся с полу Мина Силыч, поклонился у порога сторожу, произнося «прости, будь милостив», и побрел ко двору своему, глубоко тронутый, но спокойный.