Неточные совпадения
«Эта холодность — притворство чувства, — говорила она
себе. — Им нужно только оскорбить меня и измучать ребенка, а я стану покоряться им! Ни за что! Она хуже меня. Я не лгу по крайней мере». И тут же она решила, что завтра же, в самый день рожденья Сережи, она поедет прямо в дом мужа,
подкупит людей, будет обманывать, но во что бы ни стало увидит сына и разрушит этот безобразный обман, которым они окружили несчастного ребенка.
— Да ты, братец, чиновник, ты, стало быть, удовлетворился — это опять другой вопрос; ты
себя сузил, брюхо свое
подкупил, сердце свое посолил, прокоптил и разменял на кредитные билеты…
— Это не я один, а вся Москва утверждает, и говорят, что не он собственно убил, а какой-то негодяй есть там, по прозванию Калмык, держащий у
себя открытый картежный дом, который
подкупил полицию и вышел сух из воды… Вообще жить становится невозможным.
Несмотря ни на какие клейма, кандалы и ненавистные пали острога, заслоняющие ему божий мир и огораживающие его, как зверя в клетке, — он может достать вина, то есть страшно запрещенное наслаждение, попользоваться клубничкой, даже иногда (хоть и не всегда)
подкупить своих ближайших начальников, инвалидов и даже унтер-офицера, которые сквозь пальцы будут смотреть на то, что он нарушает закон и дисциплину; даже может, сверх торгу, еще покуражиться над ними, а покуражиться арестант ужасно любит, то есть представиться пред товарищами и уверить даже
себя хоть на время, что у него воли и власти несравненно больше, чем кажется, — одним словом, может накутить, набуянить, разобидеть кого-нибудь в прах и доказать ему, что он все это может, что все это в «наших руках», то есть уверить
себя в том, о чем бедняку и помыслить невозможно.
В самом деле, правительства могут перебить, переказнить, перезапереть по тюрьмам и каторгам навечно всех своих врагов, желающих насилием свергнуть их; могут засыпать золотом половину людей, которые им нужны, и
подкупить их; могут подчинить
себе миллионы вооруженных людей, готовых погубить всех врагов правительств.
Нас нельзя было
подкупить и заласкать никакими лакомствами: мы так были преданы начальству, но не за ласки и подарки, а за его справедливость и честность, которые видели в таких людях, как Михаил Степанович Перский — главный командир, или, лучше сказать, игумен нашего кадетского монастыря, где он под стать
себе умел подобрать таких же и старцев.
Я придумал идти завтра на почту и
подкупить почталиона, чтобы, в случае получения письма на мое имя, он не приносил его мне домой, а оставил у
себя, пока я не приду за ним.
Подкупить ее, чтоб она на
себя вину приняла, было трудно… ужасно трудно!
— С тех пор, как московские тираны выволокли его из родных стен и принудили постричься в Муроме; напрасно я старалась
подкупить стражу, лила золото, как воду, они не выпустили его из заключения и доныне, не дозволили иметь при
себе моих сокровищ для продовольствия в иноческой жизни… Но к чему клонится твой вопрос? Нет ли о нем какой весточки? — с трепетным волнением проговорила она.
Бабушка, как я уже говорил, была не без предрассудков. Она, видимо, смутилась от вещих слов колдуньи, подвинула меня к
себе и перекрестила, читая про
себя молитву, потом ласковою, задабривающей речью старалась
подкупить ее благосклонность: пожалуй, испортит или обойдет меня. То заговаривала, голубка моя, о ее бедности, о ветхости избушки, обещалась прислать леску на перемену ветхих бревен, плотников, мучки, круп; пригожей внучке ее подарила четвертак на ленту в косу и наказала приходить к нам.
Ирена виновато опустила глазки. Князь, пробыв несколько минут, снова прошел к
себе в номер, где его дожидался Степан. Он передал ему в подробности все происшедшее накануне в Покровском и сообщил, как ему удалось
подкупить разбитную Марфушу.
Это пророчество хитрой старухи, так совпадавшее с положением дела и с искренним желанием Бахметьевой, окончательно
подкупило ее в пользу Агафонихи. Она стала поить ее чаем и оставила у
себя пока погостить…
— С тех пор, как московские тираны выволокли его в цепях из родных стен и принудили постричься в Муроме; напрасно я старалась
подкупить стражу, лила золото как воду, они не выпустили его из заключения и доныне, не дозволили иметь при
себе моих сокровищ для продовольствия в тяжкой иноческой жизни… Но к чему клонится твой вопрос? Нет ли о нем какой весточки? — с трепетным волнением проговорила она.