Неточные совпадения
Он будет жить, действовать, благословлять жизнь ее. Возвратить
человека к жизни — сколько славы доктору, когда он спасет безнадежного больного! А спасти нравственно
погибающий ум, душу?..
Трудно перечислить все те услуги, которые этот
человек оказал мне и моим спутникам. Не раз, рискуя своей жизнью, он смело бросался на выручку
погибающему, и многие обязаны ему жизнью, в том числе и я лично.
Болело ли сердце старика Сергеича о
погибающем сыне — я сказать не могу, но, во всяком случае, ему было небезызвестно, что с Сережкой творится что-то неладное. Может быть, он говорил себе, что в «ихнем» звании всегда так бывает. Бросят
человека еще несмысленочком в омут — он и крутится там. Иной случайно вынырнет, другой так же случайно погибнет — ничего не поделаешь. Ежели идти к барыне, просить ее, она скажет: «Об чем ты просишь? сам посуди, что ж тут поделаешь?.. Пускай уж…»
Таково, например, изображение в бесчисленном множестве повестей
людей, ставших по развитию выше окружающей их среды, но лишенных энергии, воли и
погибающих в бездействии.
Серый
человек погибает под игом невежественности — надо пролить свет знания в эту
погибающую среду, надо стараться об рассеянии предрассудков, страхов и предубеждений.
Вечерело. Свинцовое, мокрое небо, темнея, опускалось над рекою. Грузчики ворчали и ругались, проклиная дождь, ветер, жизнь, лениво ползали по палубе, пытаясь спрятаться от холода и сырости. Мне казалось, что эти полусонные
люди не способны к работе, не спасут
погибающий груз.
Из всех униженных и оскорбленных в романе — он унижен и оскорблен едва ли не более всех; представить, как в его душе отражались эти оскорбления, что он выстрадал, смотря на
погибающую любовь свою, с какими мыслями и чувствами принимался он помогать мальчишке-обольстителю своей невесты, какие бесконечные вариации любви, ревности, гордости, сострадания, отвращения, ненависти разыгрывались в его сердце, что чувствовал он, когда видел приближение разрыва между своей невестой и ее любовником, — представить все это в живом подлинном рассказе самого оскорбленного
человека, — эта задача смелая, требующая огромного таланта для ее удовлетворительного исполнения.
С другой же стороны, сердце у Постникова очень непокорное: так и ноет, так и стучит, так и замирает… Хоть вырви его да сам себе под ноги брось, — так беспокойно с ним делается от этих стонов и воплей… Страшно ведь слышать, как другой
человек погибает, и не подать этому
погибающему помощи, когда, собственно говоря, к тому есть полная возможность, потому что будка с места не убежит и ничто иное вредное не случится. «Иль сбежать, а?.. Не увидят?.. Ах, господи, один бы конец! Опять стонет…»
Говоря, господин в енотах не мог постоять на месте, с беспокойством оглядывался по сторонам, семенил ногами и поминутно, как
погибающий, хватался рукою за молодого
человека.
Вечная, безусловная красота, до которой поднимается
человек рассматриванием земной красоты, есть, согласно «Пиру», «красота вечная, не сотворенная и не
погибающая, которая не увеличивается, но и не оскудевает, которая неизменна во всех частях, во все времена, во всех отношениях, во всех местах и для всех
людей (αεί ον οϋτε γιγνόμενον ούτε άπολλύμενον οΰτε αύξανόμενον ούτε φθΐνον, έπειτα ου τη μεν καλόν, τη δ' αίσχρόν, ουδέ τότε μεν τότε δ' ου, ουδέ προς μεν καλόν, ένθα δε αίσχρόν, ως τισϊ μεν δν καλόν, τισί δε αίσχρόν).
Как позже, по поводу высылки своего секретаря H. H. Гусева, Толстой писал: «Жалко всех тех погибших и
погибающих и озлобляемых
людей в ссылках, в тюрьмах, со злобою и ненавистью умирающих на виселицах, но нельзя не жалеть и тех несчастных, которые совершают такие дела, а главное — предписывают их…
Марье Васильевне стало страшно и стало жаль этого
человека,
погибающего неизвестно для чего и почему, и ей пришло на мысль, что если бы она была его женой или сестрой, то всю свою жизнь, кажется, отдала бы за то, чтобы спасти его от гибели.
Никакие рассуждения ведь не могут скрыть от
человека той очевидной, несомненной истины, что личное существование его есть нечто непрестанно-погибающее, стремящееся к смерти, и что потому в его животной личности не может быть жизни.
В чем бы ни состояло истинное благо
человека, для него неизбежно отречение его от блага животной личности. Отречение от блага животной личности есть закон жизни человеческой. Если он не совершается свободно, выражаясь в подчинении разумному сознанию, то он совершается в каждом
человеке насильно при плотской смерти его животного, когда он от тяжести страданий желает одного: избавиться от мучительного сознания
погибающей личности и перейти в другой вид существования.
Диссертация, отличное сочинение, уже написанное им, любимые
люди, спасение
погибающих женщин — всё то, что вчера еще он любил или к чему был равнодушен, теперь при воспоминании раздражало его наравне с шумом экипажей, беготней коридорных, дневным светом…
Наоборот, для того, чтобы низойти в человеческий мир, тоскующий и
погибающий, нужно чувствовать духовную независимость от власти мира, духовное сопротивление миру, который может растерзать
человека.
Он жалеет
людей, которые ему представляются, как растерянные,
погибающие без пастуха овцы, и обещает им пастуха и хорошее пастбище.
Он предполагает, что все
люди понимают неизбежность погибели личной жизни, и открывает жизнь не
погибающую.