Неточные совпадения
Подъехав к Калиновому лесу, мы нашли линейку уже там и, сверх всякого ожидания, еще телегу в одну лошадь, на середине которой сидел буфетчик. Из-под сена виднелись: самовар, кадка
с мороженой формой и еще кой-какие привлекательные узелки и коробочки. Нельзя
было ошибиться: это
был чай на чистом воздухе, мороженое и фрукты. При виде телеги мы изъявили шумную радость, потому что
пить чай в лесу на
траве и вообще на таком месте, на котором никто и никогда не пивал
чаю, считалось большим наслаждением.
Стала съезжаться к поезду публика, и должник явился тут, как лист перед
травою, и
с ним дама; лакей берет для них билеты, а он сидит
с своей дамой,
чай пьет и тревожно осматривается на всех.
Наши, однако, не унывают, ездят на скалы гулять. Вчера даже
с корвета поехали на берег
пить чай на
траве, как, бывало, в России, в березовой роще. Только они взяли
с собой туда дров и воды: там нету. Не правда ли,
есть маленькая натяжка в этом сельском удовольствии?
Здесь
были шкуры зверей, оленьи панты, медвежья желчь, собольи и беличьи меха, бумажные свечи, свертки
с чаем, новые топоры, плотничьи и огородные инструменты, луки, настораживаемые на зверей, охотничье копье, фитильное ружье, приспособления для носки на спине грузов, одежда, посуда, еще не бывшая в употреблении, китайская синяя даба, белая и черная материя, одеяла, новые улы, сухая
трава для обуви, веревки и тулузы [Корзины, сплетенные из прутьев и оклеенные материей, похожей на бумагу, но настолько прочной, что она не пропускает даже спирт.]
с маслом.
Чего тут только не
было: порожний мешок из-под муки, 2 старенькие рубашки, свиток тонких ремней, пучок веревок, старые унты, гильзы от ружья, пороховница, свинец, коробочка
с капсулями, полотнище палатки, козья шкура, кусок кирпичного
чая вместе
с листовым табаком, банка из-под консервов, шило, маленький топор, жестяная коробочка, спички, кремень, огниво, трут, смолье для растопок, береста, еще какая-то баночка, кружка, маленький котелок, туземный кривой ножик, жильные нитки, 2 иголки, пустая катушка, какая-то сухая
трава, кабанья желчь, зубы и когти медведя, копытца кабарги и рысьи кости, нанизанные на веревочку 2 медные пуговицы и множество разного хлама.
Перед рассветом
с моря потянул туман. Он медленно взбирался по седловинам в горы. Можно
было ждать дождя. Но вот взошло солнце, и туман стал рассеиваться. Такое превращение пара из состояния конденсации в состояние нагретое, невидимое, в Уссурийском крае всегда происходит очень быстро. Не успели мы согреть
чай, как от морского тумана не осталось и следа; только мокрые кустарники и
трава еще свидетельствовали о недавнем его нашествии.
При выходе из поста Ольги
С.З. Балк дал мне бутылку
с ромом. Ром этот я берег как лекарство и давал его стрелкам
пить с чаем в ненастные дни. Теперь в бутылке осталось только несколько капель. Чтобы не нести напрасно посуды, я вылил остатки рома в
чай и кинул ее в
траву. Дерсу стремглав бросился за ней.
Взошла луна. Ясная ночь глядела
с неба на землю. Свет месяца пробирался в глубину темного леса и ложился по сухой
траве длинными полосами. На земле, на небе и всюду кругом
было спокойно, и ничто не предвещало непогоды. Сидя у огня, мы попивали горячий
чай и подтрунивали над гольдом.
После полудня, разбитая, озябшая, мать приехала в большое село Никольское, прошла на станцию, спросила себе
чаю и села у окна, поставив под лавку свой тяжелый чемодан. Из окна
было видно небольшую площадь, покрытую затоптанным ковром желтой
травы, волостное правление — темно-серый дом
с провисшей крышей. На крыльце волости сидел лысый длиннобородый мужик в одной рубахе и курил трубку. По
траве шла свинья. Недовольно встряхивая ушами, она тыкалась рылом в землю и покачивала головой.
Лупан придерживался старинки, хотя и якшался
с православными. Он даже не
пил чаю, который называл антихристовой
травой.
— Ты не гляди, что она
трава, ваш этот самый
чай, — рассуждал старик. — А отчего ноне все на вонтаранты пошло? Вот от этой самой
травы! Мужики
с кругу снились, бабы балуются… В допрежние времена и звания не
было этого самого
чаю, а народу
было куды вольготнее. Это уж верно.
Выпрягли, спутали лошадей и пустили их на сочную молодую
траву; развели яркий огонь, наложили дорожный самовар, то
есть огромный чайник
с трубою, постлали кожу возле кареты, поставили погребец и подали
чай.
— Сотворил я крестное знамение, подъезжаю все-таки поближе… Что ж ты думаешь: она, значит, бабища эта, ночью
с воскресенья на понедельник народ со всего наслега сбила… Я сплю, ничего не
чаю, а они, погань, до зари над моей полоской хлопочут: все борозды как
есть дочиста руками назад повернули:
травой, понимаешь ты, кверху, а кореньем книзу. Издали-то как
быть луговина. Примята только.
Чай пили в маленькой светлой каморке
с двумя окнами, выходившими в поле, залитое золотистым сиянием утреннего солнца. На дёрне, под окнами, ещё блестела роса, вдали, на горизонте, в туманно-розоватой дымке утра, стояли деревья почтового тракта. Небо
было чисто,
с поля веяло в окна запахом сырой
травы и земли.
На беду,
с этого пункта горы открывался далекий широкий горный вид, так что можно
было рассмотреть и наш завод, узкую полоску заводского пруда и блестящие нити трех горных речек, вливавшихся в него.
С этой картиной сейчас связывалась гнетущая мысль о холодном квасе или
чае со сливками… Сашка уже не роптал и не ругался, а безмолвно лежал на
траве.
В городе оказалось очень много людей, которые искренне сожалели, что майору не
была оказана надлежащая помощь; в тюрьму, куда посадили Филетера Ивановича, начали притекать обильные приношения булками, пирогами
с горохом и вареною рыбой, а одна купчиха-вдова, ведшая тридцатилетнюю войну
с полицией, даже послала Форову красный медный чайник, фунт
чаю, пуховик, две подушки в темных ситцевых наволочках, частый роговой гребень, банку персидского порошку, соломенные бирюльки и пучок сухой
травы.
Долго лежал и плакал Бобка на зеленом мху. Ему
было и жутко, и холодно, и хотелось кушать. Ему вспомнились те вкусные вещи, которые няня заказывала кухарке Матрене к сегодняшнему вечеру. Особенно ярко представлялась та вкусная булка, которую испекла сегодня Матрена и которую подадут к
чаю. Булка так живо представлялась его воображению, что Бобку неудержимо потянуло домой, за чайный стол. Он утер слезы, вскочил
с травы и пошел назад,
с трудом отыскивая в
траве следы своих крошечных ножонок.