Неточные совпадения
Ермиловы семейные
Уж не о том старалися,
Чтоб мы им помирволили,
А строже рассуди —
Верни
парнишку Власьевне,
Не то Ермил повесится,
За ним не углядишь!
— Что ж нам думать? Александр Николаевич Император нас обдумал, он нас и обдумает во всех делах. Ему видней. Хлебушка не принесть ли еще?
Парнишке еще дать? — обратился он к Дарье Александровне, указывая на Гришу, который доедал корку.
—
Парнишка еще молодой! — ввернул третий.
— Господи, сохрани! — проговорила одна женщина, крестясь. — Девчоночку-то с
парнишкой зловили ли? Вона-ка, ведут, старшенькая перехватила… Вишь, сбалмошные!
— Вот этот
парнишка легко карьерочку сделает! Для начала — женится на богатой, это ему легко, как муху убить. На склоне дней будет сенатором, товарищем министра, членом Государственного совета, вообще — шишкой! А по всем своим данным, он — болван и невежда. Ну — черт с ним!
— Когда
парнишка придет — ты перестань об этом, — предупредила она.
— Черт, — бормотал Дронов, почесывая пальцем нос, — гривенник дал бы, чтобы узнать, чего он набедокурил? Ух, не люблю этого
парнишку…
— Кабы не я —
парнишке каюк!
Парнишка из богатой купеческой семьи, очень скромный, неглупый, отличный музыкант, сестру его я тоже знал, — милейшая девица, строгого нрава, училась на курсах Герье, серьезно работала по истории ренессанса во Франции.
— На Урале группочка
парнишек эксы устраивала и после удачного поручили одному из своих товарищей передать деньги, несколько десятков тысяч, в Уфу, не то — серым, не то — седым, так называли они эсеров и эсдеков. А у парня — сапоги развалились, он взял из тысяч три целковых и купил сапоги. Передал деньги по адресу, сообщив, что три рубля — присвоил, вернулся к своим, а они его за присвоение трешницы расстреляли. Дико? Правильно! Отличные ребята. Понимали, что революция — дело честное.
В один из туманных, осенних дней, когда Вера, после завтрака, сидела в своей комнате, за работой, прилежно собирая иглой складки кисейной шемизетки, Яков подал ей еще письмо на синей бумаге, принесенное «
парнишкой», и сказал, что приказано ждать ответа.
— Прощай.
Парнишка ты милый, вот что.
— Кузь-ми-чева? — переговорила другая баба, — да какой он Трифон? Тот Кузьма, а не Трифон, а
парнишка Трифоном Никитичем называл, стало, не он.
Дюжий мужик, медленно проходивший мимо и уже, должно быть, выпивший, с круглым простоватым лицом и с бородой с проседью, поднял голову и посмотрел на
парнишку.
— Никакого житья нет мне от
парнишки! Я его до пяти раз старше, а он меня — по матушке и всяко… и вралем…
Зыков опять повалился в ноги, а Карачунский не мог удержаться и звонко расхохотался. Что же это такое? «
Парнишке» шестьдесят лет, и вдруг его драть… На хохот из кабинета показались горный инженер Оников, бесцветный молодой человек в форменной тужурке, и тощий носатый лесничий Штамм.
— Вот не угодно ли? — обратился к ним Карачунский, делая отчаянное усилие, чтобы не расхохотаться снова. —
Парнишку хочет сечь, а
парнишке шестьдесят лет… Нет, дедушка, это не годится. А позови его сюда; может быть, я вас помирю как-нибудь.
— Я твоего Петруньку тоже устрою, — говорила Марья, испытующе глядя на свою жертву. — Много ли
парнишке надо. Покойница-баушка все взъедалась на него, а я так рада: пусть себе живет. Не чужие ведь…
— А Кузьмич-то на што? — проговорила она, раскинув своим бабьим умом. — Ужо я ему поговорю… Он в меховом корпусе сейчас ходит, вот бы в самый раз туды Тараска определить. Сидел бы
парнишка в тепле и одёжи никакой не нужно, и вся работа с масленкой около машины походить да паклей ржавчину обтереть… Говорю: в самый раз.
Илюшка упорно отмалчивался, что еще больше злило Рачителиху. С
парнишкой что-то сделалось: то молчит, то так зверем на нее и смотрит. Раньше Рачителиха спускала сыну разные грубые выходки, а теперь, обозленная радовавшимися пьяницами, она не вытерпела.
Да и одежонки у Тараска никакой нет, а работа на открытом воздухе, и зимой
парнишка заколеет.
— Ах ты, клоп… А как ты матке сейчас ответил? — привязался к нему Поперешный. — Дунюшка, не поважай
парнишка: теперь пожалеешь — после наплачешься от него.
— А это тово…
парнишку несут… убился с лошади.
Наташка еще летом решила поместить его в рудобойцы, — все-таки гривенник заробит, как другие
парнишки.
На мосту ей попались Пашка Горбатый, шустрый мальчик, и Илюшка Рачитель, — это были закадычные друзья. Они ходили вместе в школу, а потом бегали в лес, затевали разные игры и баловались. Огороды избенки Рачителя и горбатовской избы были рядом, что и связывало ребят: вышел Пашка в огород, а уж Илюшка сидит на прясле, или наоборот. Старая Ганна пристально посмотрела на будущего мужа своей ненаглядной Федорки и даже остановилась: проворный
парнишка будет, ежели бы не семья ихняя.
Коля Гладышев был славный, веселый, застенчивый
парнишка, большеголовый, румяный, с белой, смешной, изогнутой, точно молочной, полоской на верхней губе, под первым пробившимся пушком усов, с широко расставленными синими наивными глазами и такой стриженый, что из-под его белокурой щетинки, как у породистого йоркширского поросенка, просвечивала розовая кожа.
Умерла Ненила; на чужой землице
У соседа-плута — урожай сторицей;
Прежние
парнишки ходят бородаты,
Хлебопашец вольный угодил в солдаты,
И сама Наташа свадьбой уж не бредит…
Барина все нету… барин все не едет!
— Да поселиться бы здеся желательно, отец святой. Подати добре одолели, да вот и
парнишку ноне в некрута тащат, а идти ему неохота, да и грех.
— А чтоб он знал, какие у тебя вредные мысли; надо, чтоб он тебя учил; кому тебя поучить, кроме хозяина? Я не со зла говорю ему, а по моей жалости к тебе.
Парнишка ты не глупый, а в башке у тебя бес мутит. Украдь — я смолчу, к девкам ходи — тоже смолчу, и выпьешь — не скажу! А про дерзости твои всегда передам хозяину, так и знай…
— Все равно: кто ушел с улицы, тоже будто помер. Только подружишься, привыкнешь, а товарища либо в работу отдадут, либо умрет. Тут на вашем дворе, у Чеснокова, новые живут — Евсеенки;
парнишка — Нюшка, ничего, ловкий! Две сестры у него; одна еще маленькая, а другая хромая, с костылем ходит, красивая.
Вон Савка-то,
парнишка ещё, а говорит: отрави хозяина!
— Какая ты ему мать? В твои годы за эдаких замуж выдают. В деревнях-то и завсе так:
парнишке пятнадцать, а девку всегда старше берут. Ничего не поделаешь, коли мужики-то обречены работе на всю жизнь, — всяко извёртываться надобно, чтоб хребет не треснул ране времени…
— Наши, конечно, слободские! Он — городской, стало быть, они его и били! Ну, вот, брат, и был ты в первом сражении — это хорошо! Эх, как я, будучи
парнишкой, бои любил!..
— Чтò душишь парнишку-то? — сказала мать ребенка, отнимая его у ней и расстегивая бешмет, чтобы дать ему груди. — Лучше бы с парнем здоровкалась.
Восмибратов. Что следовает, то и принесем-с. На прежние деньги у вас записочка есть; а на эти ваша воля, а по мне хоть и отказаться. Слову нашему вы не верите, на всякую малость записки да расписки отбираете; так что ж вам сумневаться? Я человек неграмотный, другой раз и сам не знаю, что в записке-то написано. Парнишку-то замучил, все за собой вожу руку прикладывать. Прощенья просим.
Восмибратов. Видел ее, что ли, где или здесь как встретил мой
парнишка.
Медведев(подходя к Бубнову). Правильно, участок у меня невелик… хоть хуже всякого большого… Сейчас, перед тем как с дежурства смениться, сапожника Алешку в часть отвез… Лег, понимаешь, среди улицы, играет на гармонии и орет: ничего не хочу, ничего не желаю! Лошади тут ездят и вообще — движение… могут раздавить колесами и прочее… Буйный
парнишка… Ну, сейчас я его и… представил. Очень любит беспорядок…
Клещ(пробуя гармонию). Готова! А хозяина ее — всё нет… Горит
парнишка…
Забота его заключалась теперь в том только, чтобы рыбак не отказал взять к себе
парнишку.
— Ну, так что ж ты ломаешься, когда так? Ешь! Али прикажешь в упрос просить? Ну, а парнишку-то! Не дворянский сын: гляденьем сыт не будет; сажай и его! Что, смотрю, он у тебя таким бычком глядит, слова не скажет?
— Твое дело: как знаешь, так и делай, — сухо отвечал рыбак. — Мы эти виды-то видали: смолоду напрял ниток с узлами, да потом: нате, мол, вам, кормильцы, распутывайте!.. Я тебе сказал:
парнишку возьму, пожалуй, а тебя мне не надыть!
Но, с другой стороны, дядя Аким знал также, что
парнишка стал в сук расти, сильно балуется и что надо бы пристроить его к какому ни на есть рукомеслу.
Сокрушаясь мыслями, которые, все без исключения, зарождались по поводу
парнишки, дядя Аким не переставал, однако ж, кричать на мальчика и осыпать его угрозами.
— Здравствуй, сватьюшка!.. Ну-ну, рассказывай, отколе? Зачем?.. Э, э, да ты и
парнишку привел! Не тот ли это, сказывали, что после солдатки остался… Ась? Что-то на тебя, сват Аким, смахивает… Маленько покоренастее да поплотнее тебя будет, а в остальном — весь, как есть, ты! Вишь, рот-то… Эй, молодец, что рот-то разинул? — присовокупил рыбак, пригибаясь к Грише, который смотрел на него во все глаза. — Сват Аким, или он у тебя так уж с большим таким ртом и родился?
Дочка Кондратия была единственным товарищем по летам обоих
парнишек.
Был тогда и другой
парнишка у меня…
— Знаю, матушка, все знаю… Ах, ты, касатушка ты наша!.. Родная ты наша! Как нам за тебя бога молить?.. Ах!.. Что ты, Гришутка? Что на рукаве-то виснешь… Вишь его, озорник! Оставь, говорят! — заключил Аким, поворачиваясь неожиданно к
парнишке.
В эту минуту он нимало не сокрушался о поступке сына: горе все в том, что вот сейчас, того и смотри, поймают
парнишку, приведут и накажут.