Неточные совпадения
Было бы интересно побеседовать с Диомидовым, но путешествие с таким отрепанным молодцом не улыбалось Климу;
студент рядом с мастеровым — подозрительная
пара. Клим отказался идти в трактир, а Диомидов, безжалостно растирая ладонью озябшее ухо, сказал...
Но парень неутомимо выл, визжал, кухня наполнилась окриками
студента, сердитыми возгласами Насти, непрерывной болтовней дворника. Самгин стоял, крепко прислонясь к стене, и смотрел на винтовку; она лежала на плите, а штык высунулся за плиту и потел в
пару самовара под ним, — с конца штыка падали светлые капли.
Тут всего было: танцовали в 16
пар, и только в 12
пар, зато и в 18, одну кадриль даже в 20
пар; играли в горелки, чуть ли не в 22
пары, импровизировали трое качелей между деревьями; в промежутках всего этого пили чай, закусывали; с полчаса, — нет, меньше, гораздо меньше, чуть ли не половина компании даже слушала спор Дмитрия Сергеича с двумя
студентами, самыми коренными его приятелями из всех младших его приятелей; они отыскивали друг в друге неконсеквентности, модерантизм, буржуазность, — это были взаимные опорочиванья; но, в частности, у каждого отыскивался и особенный грех.
Еще с начала вечера во двор особняка въехало несколько ассенизационных бочек, запряженных
парами кляч, для своей работы, которая разрешалась только по ночам. Эти «ночные брокары», прозванные так в честь известной парфюмерной фирмы, открывали выгребные ямы и переливали содержимое черпаками на длинных рукоятках и увозили за заставу. Работа шла.
Студенты протискивались сквозь вереницы бочек, окруживших вход в общежитие.
Когда кухарку с судаком действительно загнали в манеж, а новая толпа
студентов высыпала из университета на Моховую, вдруг видят: мчится на своей
паре с отлетом, запряженной в казенные, с высокой спинкой, сани, сам обер-полицмейстер. В толпе
студентов, стоявших посредине улицы, ему пришлось задержаться и ехать тихо.
Из толпы людей, проходивших мимо этой
пары, многие отвешивали ей низкие поклоны. Кланялись и старики, и кремлевские псаломщики, и проходивший казанский протопоп, и щеголеватый комми с Кузнецкого моста, и толстый хозяин трех лавок из Охотного ряда, и университетский
студент в ветхих панталонах с обитыми низками и в зимнем пальто, подбитом весенним ветром.
Впрочем, она была так ловка, что, подметив это, принялась тоже выделывать своими ножками более мелкие па, и таким образом оба они при громе музыки облетали залу вихрем и решительно затмили собою другие
пары, которых, впрочем, немного и было:
студент Демидовского лицея, приехавший на праздник к родителям и вертевшийся с родной сестрой своей, исполняя это с полным родственным равнодушием, а за ним вслед вертелся весьма малорослый инвалидный поручик, бывший на целую голову ниже своей дамы.
— Вы
студент? Так-с… — занимал меня Иван Иваныч. — Что же, хорошее дело… У меня был один товарищ, вот такой же бедняк, как и вы, а теперь на своей
паре серых ездит. Кто знает, вот сейчас вы в высоких сапогах ходите, а может быть…
Евдокия Антоновна (подходя). Какой прекрасный вечер! Оленька, дитя мое, извинись перед господином
студентом. Ты мне нужна на
пару слов. Excusez, monsieur [Простите, сударь! (франц.)]!
Студенты меж тем, несмотря на возрастающее скопище народа, шли попарно либо по три человека, чтобы не занимать весь тротуар, не производить замешательства на улице, и в некотором расстоянии между
парами, дабы, по возможности, менее походить на корпоративное скопище.
Обыкновенная физиономия аудитории Сорбонны бывала в те семестры, когда я хаживал в нее с 1865 по конец 1869 года, такая — несколько пожилых господ, два-три молодых человека (быть может, из
студентов), непременно священник, — а то и пара-другая духовных и часто один-два солдата.
Вагон битком набит: тут и дамы, и военные, и
студенты, и курсистки — всякой твари по
паре.
Публика была скромная, много девушек, без куафюр, в просто причесанных волосах и темных кашемировых платьях, молодые люди в черных
парах,
студенты университета и академии, но не мало и пожилых, даже старых мужчин, с седыми бородами, лысых, худых и толстых, с фигурами и выражением лица писателей, художников и особого класса посетителей публичных чтений и торжеств, существующего в Петербурге.