Неточные совпадения
Дело пошло в сенат, и я помню очень хорошо ту сладкую минуту, когда в мое
отделение был передан сенатский указ, назначавший опеку над имением моряка и отдававший его под надзор
полиции.
Дело было в том, что я тогда только что начал сближаться с петербургскими литераторами, печатать статьи, а главное, я был переведен из Владимира в Петербург графом Строгановым без всякого участия тайной
полиции и, приехавши в Петербург, не пошел являться ни к Дубельту, ни в III
Отделение, на что мне намекали добрые люди.
«Мы, Емилий Буллей, комиссар
полиции города Парижа, и в особенности Тюльерийского
отделения. Во исполнение приказаний господина префекта
полиции от 23 апреля...
— Нет, вы видели подвальную, ее мы уже сломали, а под ней еще была, самая страшная: в одном ее
отделении картошка и дрова лежали, а другая половина была наглухо замурована… Мы и сами не знали, что там помещение есть. Пролом сделали, и наткнулись мы на дубовую, железом кованную дверь. Насилу сломали, а за дверью — скелет человеческий… Как сорвали дверь — как загремит, как цепи звякнули… Кости похоронили.
Полиция приходила, а пристав и цепи унес куда-то.
Обитатели «Шиповской крепости» делились на две категории: в одной — беглые крепостные, мелкие воры, нищие, сбежавшие от родителей и хозяев дети, ученики и скрывшиеся из малолетнего
отделения тюремного замка, затем московские мещане и беспаспортные крестьяне из ближних деревень. Все это развеселый пьяный народ, ищущий здесь убежища от
полиции.
Тогда содержательницы притонов считались самыми благонамеренными в политическом отношении и пользовались особым попустительством
полиции, щедро ими оплачиваемой, а охранное
отделение не считало их «опасными для государственного строя» и даже покровительствовало им вплоть до того, что содержатели притонов и «мельниц» попадали в охрану при царских проездах.
А то представитель конкурса, узнав об отлучке должника из долгового
отделения, разыскивает его дома, врывается, иногда ночью, в семейную обстановку и на глазах жены и детей вместе с
полицией сам везет его в долговое
отделение. Ловили должников на улицах, в трактирах, в гостях, даже при выходе из церкви!
Время было таково, что начальник
отделения департамента
полиции исполнительной, коллежский советник Власов, пораженный всем, что он встретил на каторге, прямо заявил, что строй и система наших наказаний служат развитию важных уголовных преступлений и понижают гражданскую нравственность.
«Поднадзорный поселок» — окрестила его
полиция, которой прибавилось дела — следить за новыми поселенцами, куда то и дело приезжали гости, очень интересные охранному
отделению.
В другой половине дома, рядом с почтовым
отделением, была открыта на собранные пожертвования народная библиотека, названная именем В.А. Гольцева. Эта вывеска красовалась не более недели: явилась
полиция, и слова «имени Гольцева» и «народная» были уничтожены, а оставлено только одно — «библиотека». Так грозно было в те времена имя Гольцева и слово «народ» для властей.
Впоследствии на наше гимнастическое общество обратило свое благосклонное внимание
полиция. Начальник охранного
отделения Бердяев сказал председателю общества при встрече на скачках...
Департамент
полиции будет уничтожен, охранные
отделения закрыты, вас вышвырнут на улицу.
Старший, Анисим, служил в
полиции, в сыскном
отделении, и редко бывал дома.
Они должны будут сознаться, что они следуют одному учению — законам, которые пишут чиновники ІІ-го
отделения или законодательные собрания и приводит в исполнение —
полиция.
Эта атмосфера всегда соприкасалась с охранными
отделениями, с департаментами
полиции, с темными, подпольными придворными влияниями.