Неточные совпадения
Паратов. Но и здесь
оставаться вам нельзя. Прокатиться с нами по Волге днем — это еще можно допустить; но кутить всю ночь в трактире, в
центре города, с людьми, известными дурным поведением! Какую пищу вы дадите для разговоров.
— «Значит,
остались и города для тех, кому нравится в городах?» — «Не очень много таких людей; городов
осталось меньше прежнего, — почти только для того, чтобы быть
центрами сношений и перевозки товаров, у лучших гаваней, в других
центрах сообщений, но эти города больше и великолепнее прежних; все туда ездят на несколько дней для разнообразия; большая часть их жителей беспрестанно сменяется, бывает там для труда, на недолгое время».
Закрыли толкучку только в восьмидесятых годах, но следы ее
остались, — она развела трущобы в самом
центре города, которые уничтожила только Советская власть.
Оставалось что-то мое, и это было
центром; только я выступал как бы в улучшенном издании.
Кольцо разрывалось, находившийся в
центре его подавал кому-нибудь руку, остальные старались поскорее найти себе пару. Для игры нужно было нечетное число участников, и, значит, кто-нибудь
оставался. Оставшийся давал «фант» и становился в середину.
Но они самими условиями жизни были поставлены в
центре хозяйственной сутолоки и потому, волею-неволею, не могли
оставаться ей чуждыми.
Сзади его
оставалась такая же разбитая, развороченная жизнь, а впереди из мягкой ямы в
центре дымных туч белесым пятном просвечивало мёртвенькое солнце.
Смысл последнего прозвища затерялся в веках, но
остался его живой памятник в виде стоящей в
центре деревни дряхлой католической часовенки, внутри которой за стеклами виднеется страшная раскрашенная деревянная статуя, изображающая Христа со связанными руками, с терновым венцом на голове и с окровавленным лицом.
Эти последние двое успешно завербовали себе тройки, знающие, что местный
центр в чьем-то лице существует, но в чьем? — то пока
остается для них непроницаемой тайной, да надеемся, таковою и навсегда
останется.
Что касается внутреннего Мысли, то нет никого, кто мог бы понять, что это такое; с тем большим основанием невозможно понять Бесконечное (Ayn-Soph), которое неосязаемо; всякий вопрос и всякое размышление
остались бы тщетны, чтобы охватить сущность высшей Мысли,
центра всего, тайны всех тайн, без начала и без конца, бесконечное, от которого видят только малую искру света, такую, как острие иглы, и еще эта частица видна лишь благодаря материальной форме, которую она приняла» (Zohar, I, 21 a, de Pauly, I, 129).
Но что из вечного, из единого
центра жизни, то существует и
остается вечно: и все слова и дела, как рожденные из вечного,
остаются в фигуре».
Село опустело, но еще не совсем:
оставались старушки с малыми внучками, но вот и они показались. Одна за другою, они тянули на поводках остающихся в живых коровушек, а девчонки сзади подхлестывали животин хворостинками. Все это потянуло к тому же самому
центру, на Аленин Верх, где надлежало добыть живой огонь, сжечь на нем соломенную чучелу коровьей смерти или мары, перегнать через ее пламя весь живой скот и потом опахать село, с девственным пламенем, на раздетых бабах.
Совесть не может иметь своего
центра в каком-либо универсальном единстве, она не подлежит отчуждению, она
остается в глубине личности.
Но человеческая личность всегда
остается огненным
центром мира.
Я хотел
остаться верным Латинскому кварталу, но взял себе меблированную квартирку из двух комнат в более тихом месте, чем
центр бульвара St.Michel, где я прожил с января до отъезда в Лондон.
Княжна Александра Яковлевна
осталась одна. Долги ей показались эти часы ожидания. Она взялась было снова за книгу, но тотчас же бросила ее. Строки прыгали у ней перед глазами, она не только понять, но даже связать ни одной фразы не могла. Записки, хранящиеся в ящике под зеркальцем, были
центром всех ее дум.
Они не переменили местожительства и
остались жить в собственном доме, так как собственные лошади и экипажи скрадывали расстояние, отделявшее их от города или «
центра города», как говорила Ираида Ивановна, ни за что не соглашавшаяся с тем, что их дом стоит за городской чертой.
Второй признак — это косность, нежелание изменять своих привычек и своего положения. За все эти годы, в то время, как в других губерниях вошли в употребление плуги, железные бороны, травосеяние, посевы дорогих растений, садоводство, даже минеральное удобрение, — в
центре всё
остается по-старому с сохой, трехпольем, изрезанными делянками в борону шириной и всеми рюриковскими приемами и обычаями. Даже переселений всего меньше из черноземного
центра.
Когда же с матерью он бывал в
центре города, на его больших улицах, то по возвращении лучше всего помнил широкие, плоские каменные плиты, на которых и шаги, и самые ноги его кажутся ужасно маленькими, как две лодочки; и даже множество вертящихся колес и лошадиных морд не так
оставалось в памяти, как этот новый и необыкновенно интересный вид земли.
Он чувствовал себя
центром какого-то важного общего движения; чувствовал, что от него что-то постоянно ожидается; что, не сделай он того-то, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то-то и то-то, всё будет хорошо, — и он делал то, чтó требовали от него, но это что-то хорошее всё
оставалось впереди.