Неточные совпадения
Никто, кроме самых близких людей к Алексею Александровичу, не знал, что этот с
виду самый холодный и рассудительный человек имел одну, противоречившую
общему складу его характера, слабость.
Вошел секретарь, с фамильярною почтительностью и некоторым,
общим всем секретарям, скромным сознанием своего превосходства пред начальником в знании дел, подошел с бумагами к Облонскому и стал, под
видом вопроса, объяснять какое-то затруднение. Степан Аркадьич, не дослушав, положил ласково свою руку на рукав секретаря.
Все вещи были сдвинуты со своих мест, и в
общем кабинет имел такой
вид, как будто полковник Васильев только вчера занял его или собрался переезжать на другую квартиру.
Впрочем, Ольга могла только поверхностно наблюдать за деятельностью своего друга, и то в доступной ей сфере. Весело ли он смотрит, охотно ли ездит всюду, является ли в условный час в рощу, насколько занимает его городская новость,
общий разговор. Всего ревнивее следит она, не выпускает ли он из
вида главную цель жизни. Если она и спросила его о палате, так затем только, чтоб отвечать что-нибудь Штольцу о делах его друга.
Надо разрешить, принадлежит ли этот феномен клинике, как единичный случай, или есть свойство, которое может нормально повторяться в других; это интересно в
видах уже
общего дела.
Утром 4-го января фрегат принял праздничный
вид: вымытая, вытертая песком и камнями, в ущерб моему ночному спокойствию, палуба белела, как полотно; медь ярко горела на солнце; снасти уложены были красивыми бухтами, из которых в одной поместился
общий баловень наш, кот Васька.
Между тем
общее впечатление, какое производит наружный
вид Лондона, с циркуляциею народонаселения, странно: там до двух миллионов жителей, центр всемирной торговли, а чего бы вы думали не заметно? — жизни, то есть ее бурного брожения.
Главные качества графа Ивана Михайловича, посредством которых он достиг этого, состояли в том, что он, во-первых, умел понимать смысл написанных бумаг и законов, и хотя и нескладно, но умел составлять удобопонятные бумаги и писать их без орфографических ошибок; во-вторых, был чрезвычайно представителен и, где нужно было, мог являть
вид не только гордости, но неприступности и величия, а где нужно было, мог быть подобострастен до страстности и подлости; в-третьих, в том, что у него не было никаких
общих принципов или правил, ни лично нравственных ни государственных, и что он поэтому со всеми мог быть согласен, когда это нужно было, и, когда это нужно было, мог быть со всеми несогласен.
Но была ли это вполне тогдашняя беседа, или он присовокупил к ней в записке своей и из прежних бесед с учителем своим, этого уже я не могу решить, к тому же вся речь старца в записке этой ведется как бы беспрерывно, словно как бы он излагал жизнь свою в
виде повести, обращаясь к друзьям своим, тогда как, без сомнения, по последовавшим рассказам, на деле происходило несколько иначе, ибо велась беседа в тот вечер
общая, и хотя гости хозяина своего мало перебивали, но все же говорили и от себя, вмешиваясь в разговор, может быть, даже и от себя поведали и рассказали что-либо, к тому же и беспрерывности такой в повествовании сем быть не могло, ибо старец иногда задыхался, терял голос и даже ложился отдохнуть на постель свою, хотя и не засыпал, а гости не покидали мест своих.
Может быть, я слишком преувеличиваю, но мне кажется, что в картине этой семейки как бы мелькают некоторые
общие основные элементы нашего современного интеллигентного общества — о, не все элементы, да и мелькнуло лишь в микроскопическом
виде, „как солнце в малой капле вод“, но все же нечто отразилось, все же нечто сказалось.
Этот Горсткин на
вид мужик, в синей поддевке, только характером он совершенный подлец, в этом-то и беда наша
общая: он лжет, вот черта.
Иногда случается, что горы и лес имеют привлекательный и веселый
вид. Так, кажется, и остался бы среди них навсегда. Иногда, наоборот, горы кажутся угрюмыми, дикими. И странное дело! Чувство это не бывает личным, субъективным, оно всегда является
общим для всех людей в отряде. Я много раз проверял себя и всегда убеждался, что это так. То же было и теперь. В окружающей нас обстановке чувствовалась какая-то тоска, было что-то жуткое и неприятное, и это жуткое и тоскливое понималось всеми одинаково.
Приближались сумерки. Болото приняло одну
общую желто-бурую окраску и имело теперь безжизненный и пустынный
вид. Горы спускались в синюю дымку вечернего тумана и казались хмурыми. По мере того как становилось темнее, ярче разгоралось на небе зарево лесного пожара. Прошел час, другой, а Дерсу не возвращался. Я начал беспокоиться.
Еще несколько слов: в течение двадцати лет сряду изъездил я Россию по всем направлениям; почти все почтовые тракты мне известны; несколько поколений ямщиков мне знакомы; редкого смотрителя не знаю я в лицо, с редким не имел я дела; любопытный запас путевых моих наблюдений надеюсь издать в непродолжительном времени; покамест скажу только, что сословие станционных смотрителей представлено
общему мнению в самом ложном
виде.
Я совершенно разделяю ваше мнение насчет так называемых республиканцев; разумеется, это один
вид общей породы доктринеров. Что касается этих вопросов, нам не в чем убеждать друг друга. Во мне и в моих сотрудниках вы найдете людей, которые пойдут с вами рука в руку…
Чиновничество царит в северо-восточных губерниях Руси и в Сибири; тут оно раскинулось беспрепятственно, без оглядки… даль страшная, все участвуют в выгодах, кража становится res publica. [
общим делом (лат.).] Самая власть, царская, которая бьет как картечь, не может пробить эти подснежные болотистые траншеи из топкой грязи. Все меры правительства ослаблены, все желания искажены; оно обмануто, одурачено, предано, продано, и все с
видом верноподданнического раболепия и с соблюдением всех канцелярских форм.
Для этого перехода ничего не может быть лучше, как бесплодная качка парламентских прений, — она дает движение и пределы, дает
вид дела и форму
общих интересов для достижения своих личных целей.
Наконец двери отворились à deux battants, [на обе створки (фр.).] и взошел Бенкендорф. Наружность шефа жандармов не имела в себе ничего дурного;
вид его был довольно
общий остзейским дворянам и вообще немецкой аристократии. Лицо его было измято, устало, он имел обманчиво добрый взгляд, который часто принадлежит людям уклончивым и апатическим.
Сложилось два мнения: одно утверждало, что поступок Савельцева представляет собою один из
видов превышения помещичьей власти; другое — что дело это заключает в себе преступление, подведомое
общим уголовным судам. Первое мнение одержало верх.
Действительно, я носил линейку на
виду, тогда как надо было спрятать ее и накинуть на шею тому, кто проговаривался польским или русским словом… Это походило немного на поощрение шпионства, но при
общем тоне пансиона превратилось в своего рода шутливый спорт. Ученики весело перекидывались линейкой, и тот, кто приходил с нею к столу, мужественно принимал крепкий удар.
Нравы в чиновничьей среде того времени были простые. Судейские с величайшим любопытством расспрашивали нас о подробностях этой сцены и хохотали. Не могу вспомнить, чтобы кто-нибудь считал при этом себя или Крыжановского профессионально оскорбленным. Мы тоже смеялись. Юность недостаточно чутка к скрытым драмам; однажды мы даже сочинили
общими усилиями юмористическое стихотворение и подали его Крыжановскому в
виде деловой бумаги. Начиналось оно словами...
Как бы то ни было, теперь он служил архивариусом, получал восемь рублей в месяц, ходит в засаленном костюме,
вид имел не то высокомерный, не то унылый и в
общем — сильно потертый.
В
общем город получил новенький
вид и, пожалуй, был красивее старого.
Для этого перехода ничего не может быть лучше, как бесплодная качка парламентских прений, — она дает движение и пределы, дает
вид дела и форму
общих интересов, для достижения своих личных целей» [Цитата взята из «Былое и думы».].
Вот почему иногда
общий смысл раскрываемой идеи требовал больших распространений и повторений одного и того же в разных
видах, — чтобы быть понятным и в то же время уложиться в фигуральную форму, которую мы должны были взять для нашей статьи, по требованию самого предмета…
— Конечно, дом сумасшедших! — не вытерпела и резко проговорила Аглая, но слова ее пропали в
общем шуме; все уже громко говорили, все рассуждали, кто спорил, кто смеялся. Иван Федорович Епанчин был в последней степени негодования и, с
видом оскорбленного достоинства, поджидал Лизавету Прокофьевну. Племянник Лебедева ввернул последнее словечко...
И наконец, мне кажется, мы такие розные люди на
вид… по многим обстоятельствам, что, у нас, пожалуй, и не может быть много точек
общих, но, знаете, я в эту последнюю идею сам не верю, потому очень часто только так кажется, что нет точек
общих, а они очень есть… это от лености людской происходит, что люди так промеж собой на глаз сортируются и ничего не могут найти…
Все устремили взгляды на Птицына, читавшего письмо.
Общее любопытство получило новый и чрезвычайный толчок. Фердыщенку не сиделось; Рогожин смотрел в недоумении и в ужасном беспокойстве переводил взгляды то на князя, то на Птицына. Дарья Алексеевна в ожидании была как на иголках. Даже Лебедев не утерпел, вышел из своего угла, и, согнувшись в три погибели, стал заглядывать в письмо чрез плечо Птицына, с
видом человека, опасающегося, что ему сейчас дадут за это колотушку.
Аристашка только замычал, с удивлением разглядывая новое начальство. Это был небольшого роста господин, неопределенных лет, с солдатскою физиономией; тусклый глаз неопределенного цвета суетливо ерзал по сторонам. Дорожный костюм был сменен горно-инженерским мундиром. Все движения отличались порывистостью. В
общем ничего запугивающего, как у крепостных управляющих, вроде Луки Назарыча, умевших наводить панику одним своим
видом.
«Даже излишняя ревность к делу будет преступлением, ибо кто осмелится самовольно вступаться в
общее дело, тот грабит
общее достояние», — решает ночное рютлийское собрание, расходясь в
виду зари, заигравшей на девственном снегу окружных гор…
Ожидая второго
общего собрания, он сделывался с некоторыми господами не только за прошлое, но устанавливал некоторых на точку
вида и для будущего.
— Да, я. Я либерал, mais entendons-nous, mon cher. [но условимся, дорогой мой (франц.)] В обществе я, конечно, не высказал бы этого мнения; но не высказал бы его именно только потому, что я представитель русского либерализма. Как либерал, я ни в каком случае не могу допустить аркебузированья ни в
виде частной меры, ни в
виде общего мероприятия. Но внутренно я все-таки должен сказать себе: да, это люди неблагонамеренные!
Изнуренные лица, вялые движения и
общий убитый
вид сразу выделял их из
общей массы, точно они сейчас только были откопаны откуда-то из-под земли и не успели еще отмыть прильнувшей к телу и платью желтой вязкой глины.
— Ты, кажется, уж давненько живешь на заводах и можешь в этом случае сослужить службу, не мне, конечно, а нашему
общему делу, — продолжал свою мысль генерал. — Я не желаю мирволить ни владельцу, ни рабочим и представить только все дело в его настоящем
виде. Там пусть делают, как знают. Из своей роли не выходить — это мое правило. Теория — одно, практика — другое.
Тут. Я увидел: у старухиных ног — куст серебристо-горькой полыни (двор Древнего Дома — это тот же музей, он тщательно сохранен в доисторическом
виде), полынь протянула ветку на руку старухе, старуха поглаживает ветку, на коленях у ней — от солнца желтая полоса. И на один миг: я, солнце, старуха, полынь, желтые глаза — мы все одно, мы прочно связаны какими-то жилками, и по жилкам — одна
общая, буйная, великолепная кровь…
Приходилось полулежать, полусидеть в неудобных позах, это было ново и занимательно, и по этому поводу молчаливый Лещенко вдруг, к
общему удивлению и потехе, сказал с напыщенным и глупым
видом...
Вид общего страха совсем опьянил его. Он с припадочной силой в несколько ударов расщепил стол, потом яростно хватил шашкой по зеркалу, и осколки от него сверкающим радужным дождем брызнули во все стороны. С другого стола он одним ударом сбил все стоявшие на нем бутылки и стаканы.
Но Крутогорск не представляет никакого поприща для моей филантропической деятельности, и я тщетно ищу в нем Fleur-de-Marie, потому что проходящие мимо меня мещанки
видом своим более напоминают тех полногрудых нимф, о которых говорит Гоголь, описывая
общую залу провинцияльной гостиницы [51].
Но вот долетают до вас звуки колоколов, зовущих ко всенощной; вы еще далеко от города, и звуки касаются слуха вашего безразлично, в
виде общего гула, как будто весь воздух полон чудной музыки, как будто все вокруг вас живет и дышит; и если вы когда-нибудь были ребенком, если у вас было детство, оно с изумительною подробностью встанет перед вами; и внезапно воскреснет в вашем сердце вся его свежесть, вся его впечатлительность, все верованья, вся эта милая слепота, которую впоследствии рассеял опыт и которая так долго и так всецело утешала ваше существование.
Говорят, будто и умственный интерес может служить связующим центром дружества; но, вероятно, это водится где-нибудь инде, на"теплых водах". Там существует
общее дело, а стало быть, есть и присущий ему
общий умственный интерес. У нас все это в зачаточном
виде. У нас умственный интерес, лишенный интереса бакалейного, представляется символом угрюмости, беспокойного нрава и отчужденности. Понятно, что и дружелюбие наше не может иметь иного характера, кроме бакалейного.
Питомец, поступавший на службу в департамент полиции исполнительной, живший на каких-нибудь злосчастных тысячу рублей и заказывавший платье у Клеменца, мог иметь очень мало
общего с блестящим питомцем, одевавшимся у Сарра, мчавшимся по Невскому на вороном рысаке и имевшим
виды быть в непродолжительном времени attache при посольстве в Париже.
Главный материал для знакомства с деревенским бытом ему дали собеседования с новыми знакомцами по
общей квартире, но в материале этом было слишком много дано места романическому «несчастному» и упускалось из
вида конкретное, упорствующее, не поддающееся убеждению.
Однако, едва только я вступил в светлую паркетную залу, наполненную народом, и увидел сотни молодых людей в гимназических мундирах и во фраках, из которых некоторые равнодушно взглянули на меня, и в дальнем конце важных профессоров, свободно ходивших около столов и сидевших в больших креслах, как я в ту же минуту разочаровался в надежде обратить на себя
общее внимание, и выражение моего лица, означавшее дома и еще в сенях как бы сожаление в том, что я против моей воли имею
вид такой благородный и значительный, заменилось выражением сильнейшей робости и некоторого уныния.
Во время первого антракта смотрю со сцены в дырочку занавеса. Публика — умная в провинции публика — почти уже уселась, как вдруг, стуча костылями и гремя шпорами и медалями, движется, возбуждая
общее любопытство, коренастый, могучего
вида молодой драгунский унтер-офицер, вольноопределяющийся, и садится во втором ряду.
Ей, впрочем, ужасно хотелось поскорее проведать, верно ли то, что вчера испуганным и безумным шепотом, похожим на бред, сообщил ей супруг о расчетах Петра Степановича, в
видах общей пользы, на Кириллова.
Эти пятеро избранных сидели теперь за
общим столом и весьма искусно умели придать себе
вид самых обыкновенных людей, так что никто их не мог узнать.
— Имея в
виду эту цель, — формулировал
общую мысль Глумов, — я прежде всего полагал бы: статью четвертую"
Общих начал"изложить в несколько измененном
виде, приблизительно так:"Внешняя благопристойность выражается в действиях и телодвижениях обывателя; внутренняя — созидает себе храм в сердце его, где, наряду с нею, свивает себе гнездо и внутренняя неблагопристойность, то есть злая и порочная человеческая воля.
Иван Васильевич, дорожа мнением иностранных держав, положил подождать отъезда бывших тогда в Москве литовских послов и учинить осужденным в один день
общую казнь; а дабы действие ее было поразительнее и устрашило бы мятежников на будущее время, казни сей надлежало совершиться в Москве, в
виду всего народа.
Зная, что противоречие, существующее между учением Христа, которое мы на словах исповедуем, и всем строем нашей жизни нельзя распутать словами и, касаясь его, можно только сделать его еще очевиднее, они с большей или меньшей ловкостью, делая
вид, что вопрос о соединении христианства с насилием уже разрешен или вовсе не существует, обходят его [Знаю только одну не критику в точном смысле слова, но статью, трактующую о том же предмете и имеющую в
виду мою книгу, немного отступающую от этого
общего определения.
Она, подбочась, остановилась у порога и сыпала ругательные слова в
виде общего приветствия.