Неточные совпадения
Княгиня подошла к мужу, поцеловала его и хотела итти; но он удержал ее,
обнял и нежно, как молодой влюбленный, несколько раз, улыбаясь, поцеловал ее.
Старики, очевидно, спутались на минутку и не знали хорошенько, они ли опять влюблены или только дочь их. Когда князь с княгиней вышли, Левин подошел к своей невесте и взял ее за руку. Он теперь овладел собой и мог говорить, и ему многое нужно было сказать ей. Но он сказал совсем не то, что нужно было.
Он
обнял ноги
старика, облил их слезами.
Приезжали князь и княгиня с семейством: князь, седой
старик, с выцветшим пергаментным лицом, тусклыми навыкате глазами и большим плешивым лбом, с тремя звездами, с золотой табакеркой, с тростью с яхонтовым набалдашником, в бархатных сапогах; княгиня — величественная красотой, ростом и объемом женщина, к которой, кажется, никогда никто не подходил близко, не
обнял, не поцеловал ее, даже сам князь, хотя у ней было пятеро детей.
Он хотел броситься
обнимать меня; слезы текли по его лицу; не могу выразить, как сжалось у меня сердце: бедный
старик был похож на жалкого, слабого, испуганного ребенка, которого выкрали из родного гнезда какие-то цыгане и увели к чужим людям. Но обняться нам не дали: отворилась дверь, и вошла Анна Андреевна, но не с хозяином, а с братом своим, камер-юнкером. Эта новость ошеломила меня; я встал и направился к двери.
Старик обнял дочь и каким-то задыхавшимся шепотом проговорил...
Один закоснелый сармат,
старик, уланский офицер при Понятовском, делавший часть наполеоновских походов, получил в 1837 году дозволение возвратиться в свои литовские поместья. Накануне отъезда
старик позвал меня и несколько поляков отобедать. После обеда мой кавалерист подошел ко мне с бокалом,
обнял меня и с военным простодушием сказал мне на ухо: «Да зачем же вы, русский?!» Я не отвечал ни слова, но замечание это сильно запало мне в грудь. Я понял, что этому поколению нельзя было освободить Польшу.
Отец мой вышел из комнаты и через минуту возвратился; он принес маленький образ, надел мне на шею и сказал, что им благословил его отец, умирая. Я был тронут, этот религиозный подарок показал мне меру страха и потрясения в душе
старика. Я стал на колени, когда он надевал его; он поднял меня,
обнял и благословил.
— Гаврило Семеныч! — вскрикнул я и бросился его
обнимать. Это был первый человек из наших, из прежней жизни, которого я встретил после тюрьмы и ссылки. Я не мог насмотреться на умного
старика и наговориться с ним. Он был для меня представителем близости к Москве, к дому, к друзьям, он три дня тому назад всех видел, ото всех привез поклоны… Стало, не так-то далеко!
Гарибальди
обнял и поцеловал
старика. Тогда
старик, перебиваясь и путаясь, с страшной быстротой народного итальянского языка, начал рассказывать Гарибальди свои похождения и заключил свою речь удивительным цветком южного красноречия...
Старик поводил усами и хохотал, рассказывая с чисто хохляцким юмором соответствующий случай. Юноши краснели, но в свою очередь не оставались в долгу. «Если они не знают Нечипора и Хведька из такой-то деревни, зато они изучают весь народ в его общих проявлениях; они смотрят с высшей точки зрения, при которой только и возможны выводы и широкие обобщения. Они
обнимают одним взглядом далекие перспективы, тогда как старые и заматерелые в рутине практики из-за деревьев не видят всего леса».
Ганя действительно стоял как уничтоженный. Коля бросился
обнимать и целовать князя; за ним затеснились Рогожин, Варя, Птицын, Нина Александровна, все, даже
старик Ардалион Александрович.
Не нужно тебе говорить, что вместе со мной крепко тебя
обнимают наши
старики, — теперь нас четверо.
Крепко вас
обнимаю за себя и за всех наших допотопных.
Старики держатся, хоть иногда и кряхтят. Иначе не может быть, когда такая хронология, не выдерживающая благоразумной критики.
Доболтался до того, что надобно тебя
обнять и просить расцеловать всех наших
стариков. Я мысленно с вами, добрые друзья, когда вы вместе, зная, что и вы меня вспоминаете нередко.
На Новый год
обнимаю вас, добрый друг; я здесь, благодарный богу и людям за отрадную поездку. Пожмите руку Александре Семеновне, приласкайте Сашеньку. Аннушка моя благодарит ее за милый платочек. Сама скоро к ней напишет. Она меня обрадовала своею радостью при свидании. Добрые
старики все приготовили к моему приезду. За что меня так балуют, скажите пожалуйста. Спешу.
Обнимите наших. Скоро буду с вами беседовать. Не могу еще опомниться.
Оленька, верно, вам писала, что я в вагоне встретился с Башмаковым молодым, который хотел послать денег нашему
старику — хотел доставлять ему ежегодно 300 целковых. Без сомнения, начало этому делу уже положено, и Флегонт Миронович успокоен, потому что молодой Башмаков намерен был выслать в Тобольск 150 ц. тотчас по приезде в Петербург. Я с ним расстался в Твери, оставшись у племянницы Полторацкой на сутки.
Обнимаю вас крепко.
— Батюшки! Батюшки! Русью дух пахнет, и сам Гуфеланд наш здесь! — закричал знакомый голос, прежде чем Розанов успел снять калоши, и вслед за тем
старик Бахарев
обнял Розанова и стал тыкать его в лицо своими прокопченными усищами. — Ай да Дмитрий Петрович! Вот уважил, голубчик, так уважил; пойдемте же к нам наверх. Мы тут, на антресолях.
Старики, прийдя в себя после первого волнения,
обняли друг друга, поцеловались, опять заплакали, и все общество, осыпая друг друга расспросами, шумно отправилось под гору.
— Нелли, что с тобой, дитя мое! — воскликнул
старик, желая
обнять ее. Но она как-то долго на него посмотрела…
— Ну, к черту
старика! — проговорил Калинович и
обнял ее.
Встали из-за стола; сын и дочери поцеловали у отца руку, что хотела было сделать и Софья Николавна, но
старик не дал руки,
обнял и расцеловал свою невестку.
Старик присел к ней на кровать,
обнял ее, поцеловал, назвал красавицей-невестынькой, обласкал внука и, наконец, ушел, сказавши, что ему «без невестыньки будет скучно».
Экипаж подкатил к крыльцу, молодые вышли, упали
старикам в ноги, приняли их благословение и расцеловались с ними и со всеми их окружающими; едва кончила молодая эту церемонию и обратилась опять к свекру, как он схватил ее за руку, поглядел ей пристально в глаза, из которых катились слезы, сам заплакал, крепко
обнял, поцеловал и сказал: «Слава богу!
Когда Алексей Степаныч ушел,
старик обнял свою Сонечку со слезами и, осыпая ее ласковыми и нежными именами, назвал между прочим чародейкой, которая силою волшебства умеет вызывать из души человеческой прекрасные ее качества, так глубоко скрытые, что никто и не подозревал их существования.
Он вырвал у нее руку, которую она держала, и сильно
обнял ее молодое тело. Но она как лань вскочила, спрыгнула босыми ногами и выбежала на крыльцо. Оленин опомнился и ужаснулся на себя. Он опять показался сам себе невыразимо гадок в сравнении с нею. Но ни минуты не раскаиваясь в том, чтó он сказал, он пошел домой и, не взглянув на пивших у него
стариков, лег и заснул таким крепким сном, каким давно не спал.
Раз Гордей Евстратыч заехал в лавку навеселе; он обедал у Шабалина. Дело было под вечер, и в лавке, кроме Ариши, ни души. Она опять почувствовала на себе ласковый взгляд
старика и старалась держаться от него подальше. Но эта невинная хитрость только подлила масла в огонь. Когда Ариша нагнулась к выручке, чтобы достать портмоне с деньгами, Гордей Евстратыч крепко
обнял ее за талию и долго не выпускал из рук, забавляясь, как она барахталась и выбивалась.
— Знаю, матушка, знаю… — не слушая ее, проговорил
старик, стараясь приподнять дочь, которая продолжала
обнимать его ноги и рыдала, произнося несвязные причитанья.
Обняв руками шею
старика, приложив лицо к груди его, Дуня рыдала как безумная.
Доктор, еще больше пополневший, красный, как кирпич, и с взъерошенными волосами, пил чай. Увидев дочь, он очень обрадовался и даже прослезился; она подумала, что в жизни этого
старика она — единственная радость, и, растроганная, крепко
обняла его и сказала, что будет жить у него долго, до Пасхи. Переодевшись у себя в комнате, она пришла в столовую, чтобы вместе пить чай, он ходил из угла в угол, засунув руки в карманы, и пел: «ру-ру-ру», — значит, был чем-то недоволен.
Войницкий(пожав плечами). Странно. Я покушался на убийство, а меня не арестовывают, не отдают под суд. Значит, считают меня сумасшедшим. (Злой смех.) Я — сумасшедший, а не сумасшедшие те, которые под личиной профессора, ученого мага, прячут свою бездарность, тупость, свое вопиющее бессердечие. Не сумасшедшие те, которые выходят за
стариков и потом у всех на глазах обманывают их. Я видел, видел, как ты
обнимал ее!
Голубые глаза её темнели, губы жадно вздрагивали, и грудь, высоко поднимаясь, как бы рвалась навстречу Илье. Он
обнимал её, целовал, сколько силы хватало, а потом, идя домой, думал: «Как же она, такая живая и горячая, как она могла выносить поганые ласки
старика?» И Олимпиада казалась ему противной, он с отвращением плевал, вспоминая её поцелуи. Однажды, после взрыва её страсти, он, пресыщенный ласками, сказал ей...
Истомин поцеловал
старика и так крепко поцеловал его и
обнял, что обе крюковатые ножки Соважа приподнялись от пола, дрыгнули на воздухе и показали свои подошвы.
Старик медленно вышел из кибитки, дочь выпрыгнула вслед за ним, уцепилась обеими руками за его платье, — «не бойся! — шепнул он ей,
обняв одной рукою, — не бойся… если бог не захочет, они ничего не могут нам сделать, если же»… он отвернулся… о, как изобразить выражение лица бедной девушки!.. сколько прелестей, сколько отчаяния!..
— Спасайтесь! — сказал мрачно Юрий, крепко
обняв отца своего; горячая слеза брызнула из глаз юноши и упала, как искра, на щеку
старика и обожгла ее…
— Все будет хорошо! Все будет хорошо! — говорил
старик, еще раз
обнимая Эльчанинова, и, когда тот, в последний раз раскланявшись, вышел из кабинета, граф опять сел на свое канапе и задумался. Потом, как бы вспомнив что-то, нехотя позвонил.
— Не плачьте, днем раньше, днем позже все там будем… Бог все видит: и нашу правду, и нашу неправду… Будем молиться о душе Гаврилы Степаныча… Хороший он был человек! — со слезами в голосе глухо заговорил о. Андроник и сморгнул с глаза непрошеную слезу. Меня поразила эта перемена в о. Андронике и то невольное уважение, с которым все относились теперь к нему; он ни разу не улыбнулся, был задумчив и как-то по-детски ласков, так что хотелось
обнять этого добрейшего и милого
старика.
Знакомые, печальные места!
Я узнаю окрестные предметы —
Вот мельница! Она уж развалилась;
Веселый шум ее колес умолкнул;
Стал жернов — видно, умер и
старик.
Дочь бедную оплакал он недолго
Тропинка тут вилась — она заглохла.
Давно-давно сюда никто не ходит;
Тут садик был с забором — неужели
Разросся он кудрявой этой рощей?
Ах, вот и дуб заветный, здесь она,
Обняв меня, поникла и умолкла…
Возможно ли?..
Порой слезы загорались в глазах ее; тогда
старик нежно гладил ее по голове, как ребенка, и она еще крепче
обнимала его своею обнаженною, сверкающею, как снег, рукою и еще любовнее припадала к груди его.
Старика патриарха Лейбензона он даже
обнял, а Менделю сказал что-то, что никто не мог передать точно.
С устатку у него ломило кости и тело
обняла разымчивая лень. Надо бы посмотреть, что делает сын, но
старик вытянул ноги, опёрся спиною о стену и, полузакрыв глаза, глубоко вдыхал тёплый воздух, густо насыщенный запахами смол, трав и навоза.
Старик дружески пожал мне руку и напомнил о книгах; Черевин и Мартынов, против обыкновения, даже
обняли меня; одна Анна Ивановна гневно сунула мне в губы свою костлявую руку и не поцеловала в щеку, как она, и очень ласково, делывала это прежде.
— Я был уверен в твоей невинности, сын мой; нет, ты не мог так пасть, бог не дает порочному такой души; тебя избрал он в свое воинство, — и игумен
обнял его, и тронутый Феодор рыдая целовал в плечо
старика.
И крепко
обнял Алексей
старика Пантелея.
Распрощался с ним Патап Максимыч. Ровно сына родного трижды перекрестил, крепко
обнял и крепко расцеловал. Слезы даже у
старика сверкнули.
— Прощай, деда, прощай, милый! — еще раз
обняла я
старика на пороге сакли и вскочила в коляску между Анной и Юлико.
А моя бедная деда слушала сурового
старика, дрожа всем телом и бросая на моего отца умоляющие взоры. Он не вынес этого немого укора, крепко
обнял ее и, передернув плечами, вышел из дому. Через несколько минут я видела, как он скакал по тропинке в горы. Я смотрела на удаляющуюся фигуру отца, на стройный силуэт коня и всадника, и вдруг точно что-то толкнуло меня к Хаджи-Магомету.
И
старик заплакал, опустился перед скоморохом на колени и,
обняв его голову, стал звать со слезами его по имени.
— А коли вместо отца, дай я
обниму тебя… Утешил ты
старика своими вестями.
Старик умер, успев однако ж
обнять своего сына офицером.
Государь
обнял при встрече
старика, пожаловал ему Георгия I степени и сказал ему и собравшимся начальникам отдельных частей и офицерам знаменитые, золотыми буквами начертанные на скрижалях русской истории слова: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу».