Неточные совпадения
Простаков (
обнимая). Я женин
муж.
Не позаботясь даже о том, чтобы проводить от себя Бетси, забыв все свои решения, не спрашивая, когда можно, где
муж, Вронский тотчас же поехал к Карениным. Он вбежал на лестницу, никого и ничего не видя, и быстрым шагом, едва удерживаясь от бега, вошел в ее комнату. И не думая и не замечая того, есть кто в комнате или нет, он
обнял ее и стал покрывать поцелуями ее лицо, руки и шею.
Княгиня подошла к
мужу, поцеловала его и хотела итти; но он удержал ее,
обнял и нежно, как молодой влюбленный, несколько раз, улыбаясь, поцеловал ее. Старики, очевидно, спутались на минутку и не знали хорошенько, они ли опять влюблены или только дочь их. Когда князь с княгиней вышли, Левин подошел к своей невесте и взял ее за руку. Он теперь овладел собой и мог говорить, и ему многое нужно было сказать ей. Но он сказал совсем не то, что нужно было.
Проходит два дня. Вера Павловна опять нежится после обеда, нет, не нежится, а только лежит и думает, и лежит она в своей комнате, на своей кроватке.
Муж сидит подле нее,
обнял ее, Тоже думает.
— И Вера Павловна долго не выпускала
мужа,
обнявши.
— Мой милый,
обними меня, защити меня! Мне снился страшный сон! — Она жмется к
мужу. — Мой милый, ласкай меня, будь нежен со мною, защити меня!
И пальцы Веры Павловны забывают шить, и шитье опустилось из опустившихся рук, и Вера Павловна немного побледнела, вспыхнула, побледнела больше, огонь коснулся ее запылавших щек, — миг, и они побелели, как снег, она с блуждающими глазами уже бежала в комнату
мужа, бросилась на колени к нему, судорожно
обняла его, положила голову к нему на плечо, чтобы поддержало оно ее голову, чтобы скрыло оно лицо ее, задыхающимся голосом проговорила: «Милый мой, я люблю его», и зарыдала.
— Верочка, что с тобою? —
муж обнимает ее. — Ты вся дрожишь. —
Муж целует ее. — У тебя на щеках слезы, у тебя холодный пот на лбу. Ты босая бежала по холодному полу, моя милая; я целую твои ножки, чтобы согреть их.
Проходит месяц. Вера Павловна нежится после обеда на своем широком, маленьком, мягком диванчике в комнате своей и
мужа, то есть в кабинете
мужа. Он присел на диванчик, а она
обняла его, прилегла головой к его груди, но она задумывается; он целует ее, но не проходит задумчивость ее, и на глазах чуть ли не готовы навернуться слезы.
Тут я понял, что
муж, в сущности, был для меня извинением в своих глазах, — любовь откипела во мне. Я не был равнодушен к ней, далеко нет, но это было не то, чего ей надобно было. Меня занимал теперь иной порядок мыслей, и этот страстный порыв словно для того
обнял меня, чтоб уяснить мне самому иное чувство. Одно могу сказать я в свое оправдание — я был искренен в моем увлечении.
Но все эти сомнения и недосказанные мысли разрешились сами собой, когда Серафима, краснея и заикаясь, призналась, что она беременна.
Муж посмотрел на нее непонимающими глазами, а потом так хорошо и любовно
обнял и горячо поцеловал… еще в первый раз поцеловал.
Невольно пред ним я склонила
Колени, — и прежде чем
мужа обнять,
Оковы к губам приложила!..
Маланья Сергеевна как вошла в спальню Анны Павловны, так и стала на колени возле двери. Анна Павловна подманила ее к постели,
обняла ее, благословила ее сына; потом, обратив обглоданное жестокою болезнью лицо к своему
мужу, хотела было заговорить…
Обнимаю тебя, мой дружок, наскоро — ты
обнимешь за меня
мужа, обеих Верочек и незнакомку мою Оленьку. Петя не заезжал ко мне, а шоссе Рязанское вижу из окна. Очень бы рад, если б он завернул ко мне.
Отвечу коротко на некоторые ваши вопросы… [Н. Д. Пущина была в это время в Москве по делам имения; писала
мужу 11 марта: «Мой сердечный Жанушка, милый
муж мой — крепко, со всею нежностию любви моей к тебе,
обнимаю тебя и целую…» (ЦГИА, ф. 1705, № 6).]
— Пускай играют польку, — решила капризным тоном Люба. — Исай Саввич, сыграйте, пожалуйста, полечку. Это мой
муж, и он для меня заказывает, — прибавила она,
обнимая за шею педагога. — Правда, папочка?
Но ему уже не удавалось порой обуздывать свою острую и смешливую наблюдательность. Глядя иногда поочередно на свою богиню и на ее мать и сравнивая их, он думал про себя: «А ведь очаровательная Юленька все толстеет и толстеет. К двадцати годам ее уже разнесет, совсем как Анну Романовну. Воображаю, каково будет положение ее
мужа, если он захочет ласково
обнять ее за талию и привлечь к себе на грудь. А руки-то за спиной никак не могут сойтись. Положение!»
Оставшись с глазу на глаз с
мужем, Катрин немедля же принялась
обнимать и целовать его, шепча при этом страстным голосом...
Как это ты вздумала обрадовать меня своим приездом!» Прасковья Ивановна не смутилась, встала, не допустила
мужа обнять себя и, пылая внутренне справедливым гневом, холодно и твердо объявила ему, что она всё знает и видела Ивана Ануфриева.
Когда пришла в себя Софья Николавна и взглянула на испуганное бледное лицо своего Алексея Степаныча, она поняла и почувствовала, что есть существо, ее любящее; она
обняла своего сокрушенного горем
мужа, и ручьи слез облегчили ее сердце.
Глафира Львовна встала, подошла к
мужу,
обняла его и сказала голосом трагической актрисы...
В порыве нежности к
мужу она хочет
обнять его, — старуха кричит: «Что на шею виснешь, бесстыдница?
Но дня через четыре Наталья Фоминична объявила
мужу, что она беременна. Игнат вздрогнул от радости, крепко
обнял ее и глухо заговорил...
Зоя (бросаясь к
мужу и
обнимая его). Нет, нет, не отдам… умру, умру, а не отдам тебя. Не мучь меня! Я умираю, у меня захватывает дыхание. Милый мой, милый мой! Нет, нет, это невозможно.
— Именно, — подхватила блондинка, — лицо гадкое, ноги кривые. Очень весело… такой
муж своими немытыми руками будет
обнимать. Фуй, гадость какая!
Ольга (
обнимает Ераста). Ну, прощай, милый, прощай. (Отворяет дверь в коридор.) Ай! (Подбегает к Ерасту.) Дяденька там,
муж…
В пятом часу она обедала дома с
мужем. Его простота, здравый смысл и добродушие приводили ее в умиление и восторг. Она то и дело вскакивала, порывисто
обнимала его голову и осыпала ее поцелуями.
Владимир. Я был там, откуда веселье очень далеко; я видел одну женщину, слабую, больную, которая за давнишний проступок оставлена своим
мужем и родными; она — почти нищая; весь мир смеется над ней, и никто об ней не жалеет… О! батюшка! эта душа заслуживала прощение и другую участь! Батюшка! я видел горькие слезы раскаяния, я молился вместе с нею, я
обнимал ее колена, я… я был у моей матери… чего вам больше?
Муж Марины. Иди, говорю. Выпьешь стаканчик. Петрунькю-шельмеца проздравишь. Хозяева обижаются, а мы во все дела поспеем. (
Муж Марины
обнимает ее и, шатаясь, с ней вместе уходит.)
Анна Сидоровна встала около него; одною рукою она подперлась в бок, а другою
обняла шею
мужа, — таким образом импровизированная живая картина была очень интересна.
Повелевай сими
мужами знаменитыми!» Михаил хотел взглянуть на него с гордостию, но взор его изъявил чувствительность… «Юноша! я — враг Борецких!..» — «Но друг славы новогородской!» — ответствовал Мирослав, и витязь
обнял его, сказав: «Ты хочешь моей смерти!» За сим легионом шла дружина великодушных, под начальством ратсгера любекского.
Трилецкий. Страсть. (Бьет себя по животу.) Твердыня! Пойдемте-ка, гуси лапчатые, выпьем… Надо бы, господа, для приезда господ… Эх, братцы… (
Обнимает их обоих вместе.) Да и выпьем же! Эх! (Потягивается.) Эх! Жизнь наша человеческая! Блажен
муж, иже не идет на совет нечестивых… (Потягивается.) Гуси вы лапчатые! Жулики…
— А сам-от ты разве не мой? — с ясной улыбкой,
обняв Алексея, сказала Марья Гавриловна. — Разве
мужу с женой можно делиться?.. И в Писании сказано: «Оба в плоть едину»… Что твое — мое, что мое — твое. По моему рассужденью так, не знаю, как по твоему.
Быстро поднимаюсь с кресла и
обнимаю детей. Болтаю с ними весело и непринужденно. Входит
муж, актер Беков… Говорю с ним о хозяйстве и коммерческих делах, которые он ведет.
Когда они очутились дома, Ольгу со слезами
обняла Евдокия Петровна и сквозь рыдания спросила
мужа...
Рано удалившаяся с
мужем Тения не видала всех ужасов этой развязки. День для нее протек как одно мгновение. Перед вечером Фалалей отправился на море мыться, а Тения,
обняв детей, сидела у берега и смотрела вслед отходившей красивой расцвеченной триреме, на которой гудел египетский ребаб и пели хором молодые женские голоса, а на возвышении, покрытом яркою индейскою тканью, молодая нубийка ловила осу, как будто дразнила Аскалон на прощанье.
В этот день Тения пришла навестить
мужа с пустыми руками. Супруги,
обнявши друг друга, сидели в темнице в глубоком унынии, но этим не кончились их муки. Тения напрасно закрывала уши, чтобы не слышать укоров, которые ей со всех сторон выкрикивали грубые невольники, помогавшие Тивуртию за раздачу им хлебцев с чернушкой. Тении не надо было рассказывать Фалалею, как ухудшилось их положение: он сам все понимал и тихо сказал жене...