Неточные совпадения
Я еще, как сквозь сон, помню следы пожара, остававшиеся до начала двадцатых годов, большие
обгорелые дома без рам, без крыш, обвалившиеся
стены, пустыри, огороженные заборами, остатки печей и труб на них.
Мятежники осадили крепость, завалили бревнами
обгорелую площадь и ведущие к ней улицы и переулки, за строениями взвели до шестнадцати батарей, в избах, подверженных выстрелам, поделали двойные
стены, засыпав промежуток землею, и начали вести подкопы.
Конечно, следы исполинского пожара еще не были изглажены: огромные
обгорелые каменные дома, кое-как прикрытые старым железом, окна, заделанные деревянными досками с нарисованными на них рамами и стеклами, с красными и закоптелыми полосами и пятнами по
стенам, печальными знаками пламени, за три года вылетавшего из всех отверстий здания, пустыри с
обгорелыми фундаментами и печами, заросшие густою травою, искрещенные прямыми тропинками, проложенными и протоптанными расчетливыми пешеходами, самая новизна, свежесть множества деревянных, прекрасной новейшей архитектуры домов, только что отстроенных или строящихся, — все красноречиво говорило о недавнем посещении Европы…
Со всех сторон было одно и то же: пламя, дым,
обгорелые бревна, стропила, доски, оторванные листы железных крыш, мрачные остовы сгоревших домов, закопченные
стены, выбитые окна, искры и головни…
Впереди, невдалеке от низменного берега, чуть-чуть отделялись от сумрачного беззвездного неба
стены обгорелого собора с провалившимся куполом. Ниже шли остатки монастырской ограды. Теркин и Серафима, все мокрые и еще тяжело дышащие, шли на красный огонек костра. Там они обсушатся.
Дмитрий Иоаннович не знал как чествовать нас, когда на Куликовом поле четыредесять тысяч новогородцев отстаивали Русь против поганой татарвы, хоть после и озлобился на нас, что мы в яви и без всякого отчета стали придерживаться своего самосуда, да делать нечего, из Москвы-то стало пепелище, так выжгли ее татары, что хоть шаром покати, ни за что не зацепиться; кой-где только торчали верхи, да столбы, да
стены обгорелые.
Московский дьяк, прибывши в Псков, увидел в нем почти одни головни, торчащие
обгорелые столбы, да закоптелые
стены, оставшиеся от недавно бывшего в городе пожара.
Московский дьяк, прибывши в Псков, увидел в нем почти одни головки, торчащие
обгорелые столбы, да закоптелые
стены, оставшиеся от недавно бывшего в городе пожара.
Дмитрий Иоаннович не знал, как чествовать нас, когда на Куликовом поле четыредесять тысяч новгородцев отстаивали Русь против поганой татарвы, хоть после и озлобился на нас, что мы въяве и без всякого отчета стали придерживаться своего самосуда, да делать нечего, из Москвы-то стало пепелище, так выжгли ее татары, что хоть шаром покати, не за что зацепиться; кой где только торчали верхи, да столбы, да
стены обгорелые.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся
стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по
обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «а, вот он! Посмотрим, чтò выйдет из этого».
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на
стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
Пьер стоял прижатый к
стене обгорелого дома, слушая этот звук, слившийся в его воображении с звуками барабана.