Он пережил свое становление, выстрадал его; он блуждал по жизни и прошел мучениями ада; он лишался чувств от вопля и стона и раскрывал мутный, испуганный взор, вымаливая каплю утешения, вместо которого снова стоны, e nuovi tormenti, е nuovi tormentati [и новые мучения, и
новые мученики (итал.).].
Неточные совпадения
И, стремясь возвыситься над испытанным за этот день, — возвыситься посредством самонасыщения словесной мудростью, — Самгин повторил про себя фразы недавно прочитанного в либеральной газете фельетона о текущей литературе; фразы звучали по-новому задорно, в них говорилось «о духовной нищете людей, которым жизнь кажется простой, понятной», о «величии
мучеников независимой мысли, которые свою духовную свободу ценят выше всех соблазнов мира».
Но это замечательная, единственная в своем роде книга. Des Esseintes, герой «A rebours», его психология и странная жизнь есть единственный во всей
новой литературе опыт изобразить
мученика декадентства, настоящего героя упадочности. Des Esseintes — пустынножитель декадентства, ушедший от мира, которого не может принять, с которым не хочет идти ни на какие компромиссы.
Гюисманс стал
мучеником декадентства, как бы
новым пустынножителем.
Современность знает целый ряд
мучеников нового духа.
Не ты ли говорил, что растет какое-то
новое поколение образованных, честных людей,
мучеников правды, которые обличат нас, закидают нас грязью?
Эту
новую песню сам Ницше и пропел миру. Пригвожденный ко кресту, со смертною мукою и отчаянием в душе, он славил ясность мира и радость небес. Только такую радость он и знал. Только так смог он понять и радость аполлоновского эллина: что такое светлый мир его божеств? Не больше, как «восхитительные видения истязуемого
мученика».
— Что затеял ты
нового, безрассудный?
Мученик своих черных дум, ты везде видишь смерть или беды. Чего доброго! накличешь их.
Наконец
новая варфоломеевская ночь с 10 на 11 января, положившая вечное пятно на польское имя, в которую погибли столько
мучеников свирепого фанатизма, сделалась известна из газет…
Эти преследования не только не уничтожали раскола, но, напротив, возвышали и укрепляли его, доставляя ему сонмы страдальцев и
мучеников и умножая таким образом число
новых последователей, которые, ввиду каждого преследования, толпами обращались в раскол, не понимая вполне сознательно, в чем он состоит, но памятуя лишь старую русскую пословицу: «не та вера свята, которая мучит, а та, которую мучат».