Неточные совпадения
Несмотря на врожденную склонность их к послушанию, по некоторой игривости природы, в которой не отказано даже и
корове, весьма многие из них любят воображать себя передовыми людьми, «разрушителями» и лезть в «
новое слово», и это совершенно искренно-с.
Коровы и козы тоже немного взяли после
нового падения плетня в саду: они съели только смородинные кусты да принялись обдирать десятую липу, а до яблонь и не дошли, как последовало распоряжение врыть плетень как надо и даже окопать канавкой.
Было у них два хлева, где стояли Терешкина лошадь и
корова Пестренка, под навесом красовалась
новая телега, под другим жили овцы, а в огороде была устроена особая загородка для свиней.
Главное затруднение представлялось в разной домашности: и
корова Пестренка, и старый слуга Гнедко, и курочки, — всех нужно было тащить за собой да устраивать на
новом месте.
Многим из старых, заслуженных дворовых выдавалась при «прежнем» барине месячина; многие держали
коров на барском сене, имели огороды и вообще жили «свободно»; всех, естественно, интересовал вопрос, оставит ли «
новый» барин старые порядки или заменит их
новыми, головлевскими.
И он понимал, что это оттого, что в нем родилось что-то
новое, а старое умерло или еще умирает. И ему до боли жаль было многого в этом умирающем старом; и невольно вспоминался разговор с Ниловым и его вопросы. Матвей сознавал, что вот у него есть клок земли, есть дом, и телки, и
коровы… Скоро будет жена… Но он забыл еще что-то, и теперь это что-то плачет и тоскует в его душе…
Переселясь на
новые места, дедушка мой принялся с свойственными ему неутомимостью и жаром за хлебопашество и скотоводство. Крестьяне, одушевленные его духом, так привыкли работать настоящим образом, что скоро обстроились и обзавелись, как старожилы, и в несколько лет гумна
Нового Багрова занимали втрое больше места, чем самая деревня, а табун добрых лошадей и стадо
коров, овец и свиней казались принадлежащими какому-нибудь большому и богатому селению.
Остался он на станции. Помогал у начальника на кухне, дрова рубил, двор, платформу мел. Через две недели приехала жена, и поехал Семен на ручной тележке в свою будку. Будка
новая, теплая, дров сколько хочешь; огород маленький от прежних сторожей остался, и земли с полдесятины пахотной по бокам полотна было. Обрадовался Семен; стал думать, как свое хозяйство заведет,
корову, лошадь купит.
Все ее привычные занятия и интересы вдруг явились перед ней совершенно в
новом свете: старая, капризная мать, несудящая любовь к которой сделалась частью ее души, дряхлый, но любезный дядя, дворовые, мужики, обожающие барышню, дойные
коровы и телки, — вся эта, всё та же, столько раз умиравшая и обновлявшаяся природа, среди которой с любовью к другим и от других она выросла, всё, что давало ей такой легкий, приятный душевный отдых, — всё это вдруг показалось не то, всё это показалось скучно, ненужно.
Купили двадцать десятин земли, и на высоком берегу, на полянке, где раньше бродили обручановские
коровы, построили красивый двухэтажный дом с террасой, с балконами, с башней и со шпилем, на котором по воскресеньям взвивался флаг, — построили в какие-нибудь три месяца и потом всю зиму сажали большие деревья, и, когда наступила весна и всё зазеленело кругом, в
новой усадьбе были уже аллеи, садовник и двое рабочих в белых фартуках копались около дома, бил фонтанчик, и зеркальный шар горел так ярко, что было больно смотреть.
Следующий день принес
новые испытания. Дело было летнее, двери оставались незапертыми, и он незаметно прокрался во двор, где ужасно напугал
корову. Кончилось тем, что медвежонок поймал цыпленка и задавил его. Поднялся целый бунт. Особенно негодовала кухарка, жалевшая цыпленка. Она накинулась на кучера, и дело чуть не дошло до драки.
Хотя и многого она не понимала, и хотя вообще «
новые идеи» шли к Сусанне вроде того, как седло к
корове, тем не менее она с большим успехом усвоила себе тот особенный тон и жанр, который показался так странным Татьяне Николаевне, когда Сусанна встретила ее предположением, что ей нужны, вероятно, глупые книжки.
Через месяц был назначен
новый викарный архиерей, а о преосвященном Петре уже никто не вспоминал. А потом и совсем забыли. И только старуха, мать покойного, которая живет теперь у зятя-дьякона, в глухом уездном городишке, когда выходила под вечер, чтобы встретить свою
корову, и сходилась на выгоне с другими женщинами, то начинала рассказывать о детях, о внуках, о том, что у нее был сын архиерей, и при этом говорила робко, боясь, что ей не поверят…
Кроме обычных посетителей и просителей, нынче еще особенные: первый — это бездетный, доживающий в большой бедности свой век, старик крестьянин; второй — это очень бедная женщина с кучей детей; третий — это крестьянин, сколько я знаю, достаточный. Все трое из нашей деревни, и все трое по одному и тому же делу. Собирают перед
Новым годом подати, и у старика описали самовар, у бабы овцу и у достаточного крестьянина
корову. Все они просят защиты или помощи, а то и того и другого.
На место Султанова был назначен
новый главный врач, суетливый, болтливый и совершенно ничтожный старик. Султановские традиции остались при нем в полной целости. Граф Зарайский продолжал ездить к своей сестре, госпитальное начальство лебезило перед графом. У его сестры был отдельный денщик. Она завела себе
корову, — был назначен солдат пасти
корову. Солдат заявил сестре...
—
Нового,
нового, мать моя? Дай, Господи, мне память! — сказала голодная старуха, вынув с трудом из стены заржавленный нож и подав его маркитантше, чтобы она отрезала ей хлеба. — Да, у скотника в Пебо отелилась
корова бычком о двух головах.