Неточные совпадения
Он
чувствовал, что
не может отвратить от себя
ненависти людей, потому что
ненависть эта происходила
не оттого, что он был дурен (тогда бы он мог стараться быть лучше), но оттого, что он постыдно и отвратительно несчастлив.
Только что он, давеча, прочел это письмо, как вдруг ощутил в себе самое неожиданное явление: в первый раз, в эти роковые два года, он
не почувствовал ни малейшей к ней
ненависти и ни малейшего сотрясения, подобно тому как недавно еще «сошел с ума» при одном только слухе о Бьоринге.
«Милая Наташа,
не могу уехать под тяжелым впечатлением вчерашнего разговора с Игнатьем Никифоровичем…» начал он. «Что же дальше? Просить простить за то, чтò я вчера сказал? Но я сказал то, что думал. И он подумает, что я отрекаюсь. И потом это его вмешательство в мои дела… Нет,
не могу», и,
почувствовав поднявшуюся опять в нем
ненависть к этому чуждому, самоуверенному, непонимающему его человеку, Нехлюдов положил неконченное письмо в карман и, расплатившись, вышел на улицу и поехал догонять партию.
Привалов хорошо знал, зачем Половодов ездил к Заплатиной, но ему теперь было все равно. С женой он почти
не видался и
не чувствовал больше к ней ни любви, ни
ненависти.
Какое-то чувство уже
ненависти и гадливого презрения прозвучало в этих словах. А между тем она же его предала. «Что ж, может, потому, что так
чувствует себя пред ним виноватой, и ненавидит его минутами», — подумал про себя Алеша. Ему хотелось, чтоб это было только «минутами». В последних словах Кати он заслышал вызов, но
не поднял его.
Иван Федорович давно уже
чувствовал страшную к нему
ненависть, об нем еще совсем
не думая, и вдруг его осмыслил.
К самому же Федору Павловичу он
не чувствовал в те минуты никакой даже
ненависти, а лишь любопытствовал почему-то изо всех сил: как он там внизу ходит, что он примерно там у себя теперь должен делать, предугадывал и соображал, как он должен был там внизу заглядывать в темные окна и вдруг останавливаться среди комнаты и ждать, ждать —
не стучит ли кто.
Верочка опять видела прежнюю Марью Алексевну. Вчера ей казалось, что из — под зверской оболочки проглядывают человеческие черты, теперь опять зверь, и только. Верочка усиливалась победить в себе отвращение, но
не могла. Прежде она только ненавидела мать, вчера думалось ей, что она перестает ее ненавидеть, будет только жалеть, — теперь опять она
чувствовала ненависть, но и жалость осталась в ней.
— Бедная, бедная моя участь, — сказал он, горько вздохнув. — За вас отдал бы я жизнь, видеть вас издали, коснуться руки вашей было для меня упоением. И когда открывается для меня возможность прижать вас к волнуемому сердцу и сказать: ангел, умрем! бедный, я должен остерегаться от блаженства, я должен отдалять его всеми силами… Я
не смею пасть к вашим ногам, благодарить небо за непонятную незаслуженную награду. О, как должен я ненавидеть того, но
чувствую, теперь в сердце моем нет места
ненависти.
Смотря на него, мы сначала
чувствуем ненависть к этому беспутному деспоту; но, следя за развитием драмы, все более примиряемся с ним как с человеком и оканчиваем тем, что исполняемся негодованием и жгучею злобой уже
не к нему, а за него и за целый мир — к тому дикому, нечеловеческому положению, которое может доводить до такого беспутства даже людей, подобных Лиру.
Не из одной же
ненависти к Аглае, опять-таки, могла произойти эта уверенность: Настасья Филипповна несколько глубже умела
чувствовать.
Знала ли Раиса Павловна, что проделывал набоб и отчасти Прейн? Луша бывала у ней по-прежнему и была уверена, что Раиса Павловна все знает, и поэтому
не считала нужным распространяться на эту тему. По удвоенной нежности Раисы Павловны она
чувствовала на себе то, что переживала эта странная женщина, и начала ее ненавидеть скрытой и злой
ненавистью.
Теперь ей
не было так страшно, как во время первого обыска, она
чувствовала больше
ненависти к этим серым ночным гостям со шпорами на ногах, и
ненависть поглощала тревогу.
— Нет. Из-под беспрерывной к вам
ненависти, искренней и самой полной, каждое мгновение сверкает любовь и… безумие… самая искренняя и безмерная любовь и — безумие! Напротив, из-за любви, которую она ко мне
чувствует, тоже искренно, каждое мгновение сверкает
ненависть, — самая великая! Я бы никогда
не мог вообразить прежде все эти… метаморфозы.
Он понимал, что Серебряный его
не обманет, что можно на него вернее положиться, чем на кого-либо из присяжных опричников, и ему приходило желание приблизить его к себе и сделать из него свое орудие; но вместе с тем он
чувствовал, что орудие это, само по себе надежное, может неожиданно ускользнуть из рук его, и при одной мысли о такой возможности расположение его к Серебряному обращалось в
ненависть.
К Иудушке она
не чувствовала ни
ненависти, ни расположения: ей просто сделалось противно с ним дело иметь.
Древний раб знал, что он раб от природы, а наш рабочий,
чувствуя себя рабом, знает, что ему
не надо быть рабом, и потому испытывает мучения Тантала, вечно желая и
не получая того, что
не только могло, но должно бы быть. Страдания для рабочих классов, происходящие от противоречия между тем, что есть и что должно бы быть, удесятеряются вытекающими из этого сознания завистью и
ненавистью.
Дуня
не плакала,
не отчаивалась; но сердце ее замирало от страха и дрожали колени при мысли, что
не сегодня-завтра придется встретиться с мужем. Ей страшно стало почему-то оставаться с ним теперь с глазу на глаз. Она
не чувствовала к нему
ненависти,
не желая ему зла, но вместе с тем
не желала его возвращения. Надежда окончательно угасла в душе ее; она знала, что, кроме зла и горя, ничего нельзя было ожидать от Гришки.
Я ужасаюсь, я
чувствую ненависть к себе, но я
не могу поступать иначе,
не могу,
не могу.
Но, вызывая всё это в памяти, Лунёв
не чувствовал ни страха, ни раскаяния, — он смотрел на гробницу с
ненавистью, с обидой в душе, с болью.
Лаевский
почувствовал неловкость: в спину ему бил жар от костра, а в грудь и в лицо —
ненависть фон Корена; эта
ненависть порядочного, умного человека, в которой таилась, вероятно, основательная причина, унижала его, ослабляла, и он,
не будучи в силах противостоять ей, сказал заискивающим тоном...
Доктор кивнул головой и опять зашагал, и видно было, что ему вовсе
не нужны были деньги, а спрашивал он их просто из
ненависти. Все
чувствовали, что пора уже начинать или кончать то, что уже начато, но
не начинали и
не кончали, а ходили, стояли и курили. Молодые офицеры, которые первый раз в жизни присутствовали на дуэли и теперь плохо верили в эту штатскую, по их мнению, ненужную дуэль, внимательно осматривали свои кителя и поглаживали рукава. Шешковский подошел к ним и сказал тихо...
Кровь кинулась Вадиму в голову, он шепотом повторил роковую клятву и обдумывал исполнение; он готов был ждать… он готов был всё выносить… но сестра! если… о! тогда и она поможет ему… и без трепета он принял эту мысль; он решился завлечь ее в свои замыслы, сделать ее орудием… решился погубить невинное сердце, которое больше
чувствовало, нежели понимало… странно! он любил ее; — или
не почитал ли он
ненависть добродетелью?..
Он умел быть верным самому себе. Это возбуждало во мне уважение к нему; но он был дик, жесток, и я
чувствовал, как у меня иногда вспыхивала
ненависть к Шакро. Однако я
не терял надежды найти точку соприкосновения между нами, почву, на которой мы оба могли бы сойтись и понять друг друга.
И нещадно, с цинической злостью высмеивали меня, а я был задорным кутенком,
чувствовал себя
не глупее и смелее взрослых собак, — я тоже злился. Начиная понимать, что думы о жизни
не менее тяжелы, чем сама жизнь, я, порою, ощущал в душе вспышки
ненависти к упрямо-терпеливым людям, с которыми работал. Меня особенно возмущала их способность терпеть, покорная безнадежность, с которой они подчинялись полубезумным издевательствам пьяного хозяина.
— Это делает честь вашим нежным чувствам. Но прилагаете вы их
не в то место. Разве можно иначе с этими… (Его лицо выразило презрение, даже больше, какую-то
ненависть.) Из этих десятков свалившихся, как бабы, может быть, только несколько человек действительно изнемогли. Я делаю это
не из жестокости — во мне ее нет. Нужно поддерживать спайку, дисциплину. Если б с ними можно было говорить, я бы действовал словом. Слово для них — ничто. Они
чувствуют только физическую боль.
Присутствие людей, особенно Егора Семеныча, теперь уже раздражало Коврина, он отвечал ему сухо, холодно и даже грубо и иначе
не смотрел на него, как насмешливо и с
ненавистью, а Егор Семеныч смущался и виновато покашливал, хотя вины за собой никакой
не чувствовал.
Когда чиновник очнулся, боли он нигде
не чувствовал, но колена у него тряслись еще от страха; он встал, облокотился на перилы канавы, стараясь придти в себя; горькие думы овладели его сердцем, и с этой минуты перенес он всю
ненависть, к какой его душа только была способна, с извозчиков на гнедых рысаков и белые султаны.
Теперь я вижу жену
не в окно, а вблизи себя, в обычной домашней обстановке, в той самой, которой недостает мне теперь в мои пожилые годы, и несмотря на ее
ненависть ко мне, я скучаю по ней, как когда-то в детстве скучал по матери и няне, и
чувствую, что теперь, под старость, я люблю ее чище и выше, чем любил прежде, — и поэтому мне хочется подойти к ней, покрепче наступить ей каблуком на носок, причинить боль и при этом улыбнуться.
Она там стонет,
чувствует, что она мученица и что она права пред ним, — он знает это. Он знает и то, что она действительно права, а он виноват, — это ещё более усиливает его
ненависть к ней, потому что рядом с этим сознанием в душе его кипит злобное тёмное чувство и оно сильнее сознания. В нём всё смутно и тяжело, и он безвольно отдаётся тяжести своих внутренних ощущений,
не умея разобраться в них и зная, что только полбутылка водки может облегчить его.
Из всех униженных и оскорбленных в романе — он унижен и оскорблен едва ли
не более всех; представить, как в его душе отражались эти оскорбления, что он выстрадал, смотря на погибающую любовь свою, с какими мыслями и чувствами принимался он помогать мальчишке-обольстителю своей невесты, какие бесконечные вариации любви, ревности, гордости, сострадания, отвращения,
ненависти разыгрывались в его сердце, что
чувствовал он, когда видел приближение разрыва между своей невестой и ее любовником, — представить все это в живом подлинном рассказе самого оскорбленного человека, — эта задача смелая, требующая огромного таланта для ее удовлетворительного исполнения.
Оттого-то вы
не можете ни
почувствовать сожаления к этой личности, ни возненавидеть ее той высшей
ненавистью, которая направляется уже
не против личности собственно, но против типа, против известного разряда явлений.
— По живой моей крови, среди всего живого шли и топтали, как по мертвому. Может быть, действительно я мертв? Я — тень? Но ведь я живу, — Тугай вопросительно посмотрел на Александра I, — я все ощущаю,
чувствую. Ясно
чувствую боль, но больше всего ярость, — Тугаю показалось, что голый мелькнул в темном зале, холод
ненависти прошел у Тугая по суставам, — я жалею, что я
не застрелил. Жалею. — Ярость начала накипать в нем, и язык пересох.
Тогда мы
не можем ко всем этим чужим нам существам
чувствовать ничего, кроме равнодушия, зависти,
ненависти, злости.
Сама
не зная почему, с самого первого знакомства с Марьей Ивановной невзлюбила ее добрая, незлобивая Дарья Сергевна,
почувствовала даже незнакомую дотоле ей неприязнь. Когда же увидала, что давно уже чуждавшаяся ее Дуня внезапно ожила от встречи с Марьей Ивановной, безотчетная неприязнь выросла в ней до
ненависти. То
не зависть была,
не досада, а какое-то темное, непонятное Дарье Сергевне предвиденье чего-то недоброго…
Князь Мышкин говорит Рогожину: «Твою любовь от злости
не отличишь». И Маврикий Николаевич говорит Ставрогину про Лизу: «Из-под беспрерывной к вам
ненависти, искренней и самой полной, каждое мгновение сверкает самая искренняя безмерная любовь и — безумие! Напротив, из-за любви, которую она ко мне
чувствует, тоже искренно, каждое мгновение сверкает
ненависть — самая великая!»
— Вот ты все преклоняешься и преклоняешься, а сам ничего
не хотел сделать. Все — «неловко» да «с какой стати»… Ужасно вообще ты стал какой-то… неподвижный. А уж ты бы, со своею солидною фигурою, мог гораздо скорее добиться всего. На меня как взглянет солидный человек, так сразу
почувствует ненависть… Вообще я своим пребыванием в Томилинске очень, очень довольна. И люди есть, и всё. Стоит только поискать… Если бы
не нужно было ехать в Питер, обязательно бы осталась здесь…
Акушерка глядит на тупое лицо мальчика, и ей кажется, что даже воздуху тяжело, что еще немного — и стены упадут,
не вынося давящего присутствия необыкновенного человека.
Не помня себя от страха и уже
чувствуя сильную
ненависть к этому человеку, Марья Петровна берет свои узелки и торопливо уходит.
В душе моей кипит
ненависть, я
чувствую, что еще минута и — я за себя
не ручаюсь, произойдет взрыв, но деликатность и боязнь нарушить хороший тон заставляют меня повиноваться дамам.
Разговаривая с больным Герасимом, доктор взглянул на листок, где записывалась температура, и,
почувствовав новый прилив
ненависти, сдержал дыхание, чтобы
не говорить, но
не выдержал и спросил грубо и задыхаясь...
Кроме злобной
ненависти, она ничего
не чувствовала к первому своему любовнику, но она должна играть драматическую роль.
Он ей нравился и нравится, но когда она припоминала сцену с ним, когда он бросил ей в лицо обвинение в самозванстве и сообщничестве в убийстве ее господ и хотел воспользоваться добытой им тайной для ее порабощения, ничего, кроме
ненависти,
не чувствует она с тех пор к нему в своем сердце.
Он несколько раз был около князя Василия при неожиданных визитах Григория Лукьяновича, и странное чувство какой-то безотчетной
ненависти, какого-то озлобленного презрения, но
ненависти и презрения, которые можно только
чувствовать к низко упавшему в наших глазах,
не оправдавшему нашей любви близкому человеку, зародилось в его душе при первой встрече с Малютою, при первом взгляде на него.
Раньше нужно было сдать два зачета, — по ним Марина много готовилась, и откладывать их было невозможно. Между тем рвоты были ужасны, об еде она думала с ужасом, голова
не работала. А тут еще Темка. К нему она
чувствовала самой ей непонятную, все возраставшую
ненависть. А когда он пытался ее ласкать, Марину всю передергивало. И она сказала ему...