Неточные совпадения
Покуда шли эти толки, помощник градоначальника
не дремал. Он тоже вспомнил о Байбакове и немедленно потянул его к
ответу. Некоторое время Байбаков запирался и ничего, кроме «
знать не знаю, ведать
не ведаю»,
не отвечал, но когда ему предъявили найденные
на столе вещественные доказательства и сверх того пообещали полтинник
на водку, то вразумился и, будучи грамотным, дал следующее показание...
Левину ясно было, что Свияжский
знает такой
ответ на жалобы помещика, который сразу уничтожит весь смысл его речи, но что по своему положению он
не может сказать этого
ответа и слушает
не без удовольствия комическую речь помещика.
Он долго
не мог понять того, что она написала, и часто взглядывал в ее глаза.
На него нашло затмение от счастия. Он никак
не мог подставить те слова, какие она разумела; но в прелестных сияющих счастием глазах ее он понял всё, что ему нужно было
знать. И он написал три буквы. Но он еще
не кончил писать, а она уже читала за его рукой и сама докончила и написала
ответ: Да.
— Я очень рад, что вы приехали, — сказал он, садясь подле нее, и, очевидно желая сказать что-то, он запнулся. Несколько раз он хотел начать говорить, но останавливался. Несмотря
на то, что, готовясь к этому свиданью, она учила себя презирать и обвинять его, она
не знала, что сказать ему, и ей было жалко его. И так молчание продолжалось довольно долго. — Сережа здоров? — сказал он и,
не дожидаясь
ответа, прибавил: — я
не буду обедать дома нынче, и сейчас мне надо ехать.
— Да, кажется, вот так: «Стройны, дескать, наши молодые джигиты, и кафтаны
на них серебром выложены, а молодой русский офицер стройнее их, и галуны
на нем золотые. Он как тополь между ними; только
не расти,
не цвести ему в нашем саду». Печорин встал, поклонился ей, приложив руку ко лбу и сердцу, и просил меня отвечать ей, я хорошо
знаю по-ихнему и перевел его
ответ.
Последние слова он уже сказал, обратившись к висевшим
на стене портретам Багратиона и Колокотрони, [Колокотрони — участник национально-освободительного движения в Греции в 20-х г. XIX в.] как обыкновенно случается с разговаривающими, когда один из них вдруг, неизвестно почему, обратится
не к тому лицу, к которому относятся слова, а к какому-нибудь нечаянно пришедшему третьему, даже вовсе незнакомому, от которого
знает, что
не услышит ни
ответа, ни мнения, ни подтверждения, но
на которого, однако ж, так устремит взгляд, как будто призывает его в посредники; и несколько смешавшийся в первую минуту незнакомец
не знает, отвечать ли ему
на то дело, о котором ничего
не слышал, или так постоять, соблюдши надлежащее приличие, и потом уже уйти прочь.
Дама выслушала ее со вниманием. «Где вы остановились?» — спросила она потом; и услыша, что у Анны Власьевны, примолвила с улыбкою: «А!
знаю. Прощайте,
не говорите никому о нашей встрече. Я надеюсь, что вы недолго будете ждать
ответа на ваше письмо».
Скорее в обморок, теперь оно в порядке,
Важнее давишной причина есть тому,
Вот наконец решение загадке!
Вот я пожертвован кому!
Не знаю, как в себе я бешенство умерил!
Глядел, и видел, и
не верил!
А милый, для кого забыт
И прежний друг, и женский страх и стыд, —
За двери прячется, боится быть в
ответе.
Ах! как игру судьбы постичь?
Людей с душой гонительница, бич! —
Молчалины блаженствуют
на свете!
На этот вопрос он
не нашел
ответа и задумался о том, что и прежде смущало его: вот он
знает различные системы фраз, и среди них нет ни одной, внутренне сродной ему.
Самгин сердито нахмурился, подбирая слова для резкого
ответа, он
не хотел беседовать
на темы политики, ему хотелось бы
узнать,
на каких верованиях основано Робинзоном его право критиковать все и всех? Но фельетонист, дымя папиросой и уродливо щурясь, продолжал...
Он догнал жизнь, то есть усвоил опять все, от чего отстал давно;
знал, зачем французский посланник выехал из Рима, зачем англичане посылают корабли с войском
на Восток; интересовался, когда проложат новую дорогу в Германии или Франции. Но насчет дороги через Обломовку в большое село
не помышлял, в палате доверенность
не засвидетельствовал и Штольцу
ответа на письма
не послал.
— Что ж, одному все взять
на себя? Экой ты какой ловкий! Нет, я
знать ничего
не знаю, — говорил он, — а меня просила сестра, по женскому незнанию дела, заявить письмо у маклера — вот и все. Ты и Затертый были свидетелями, вы и в
ответе!
Не знала она и того, что рядом с этой страстью,
на которую он сам напросился, которую она, по его настоянию, позволила питать, частию затем, что надеялась этой уступкой угомонить ее, частию повинуясь совету Марка, чтобы отводить его глаза от обрыва и вместе «проучить» слегка, дружески, добродушно посмеявшись над ним, —
не знала она, что у него в душе все еще гнездилась надежда
на взаимность,
на ответ, если
не страсти его, то
на чувство женской дружбы, хоть чего-нибудь.
—
Не думаю; она бы предвидела это и
не послала бы. Вы, как я вижу, вовсе
не знаете ее. Впрочем, я передал вам все — и вы, конечно, уважите ее желания… Я
не настаиваю более
на ответе…
Она заглянула сама себе в душу и там подслушивала, какой могла бы дать
ответ на его надежду, и опять вздрогнула. «Нельзя сказать этого
ответа, — думала она, — эти
ответы не говорятся! Если он сам
не угадал его — от меня никогда
не узнает!»
— Я
не знаю, что я сделаю, — сказал он все еще гордо, — и
не могу дать
ответа на ваше дипломатическое поручение. В беседку, конечно,
не приду, потому что ее нет…
— Нет, ты строг к себе. Другой счел бы себя вправе, после всех этих глупых шуток над тобой… Ты их
знаешь, эти записки… Пусть с доброй целью — отрезвить тебя, пошутить — в
ответ на твои шутки. — Все же — злость, смех! А ты и
не шутил… Стало быть, мы, без нужды, были только злы и ничего
не поняли… Глупо! глупо! Тебе было больнее, нежели мне вчера…
—
Знаю многое, но всего
не знаю. Конечно, от вас скрывать нечего… — обмерила она меня странным взглядом, улыбаясь и как бы соображая. — Вчера утром он сделал Катерине Николаевне, в
ответ на письмо ее, формальное предложение выйти за него замуж.
Я
не сейчас ведь
ответа прошу: я
знаю, что
на такие вопросы нельзя давать
ответа тотчас же…
На последнее полномочные сказали, что дадут
знать о салюте за день до своего приезда. Но адмирал решил,
не дожидаясь
ответа о том, примут ли они салют себе, салютовать своему флагу, как только наши катера отвалят от фрегата. То-то будет переполох у них! Все остальное будет по-прежнему, то есть суда расцветятся флагами, люди станут по реям и — так далее.
Весь день и вчера всю ночь писали бумаги в Петербург;
не до посетителей было, между тем они приезжали опять предложить нам стать
на внутренний рейд. Им сказано, что хотим стать дальше, нежели они указали. Они поехали предупредить губернатора и завтра хотели быть с
ответом. О береге все еще ни слова: выжидают,
не уйдем ли. Вероятно, губернатору велено
не отводить места, пока в Едо
не прочтут письма из России и
не узнают, в чем дело, в надежде, что, может быть, и
на берег выходить
не понадобится.
Через день японцы приехали с
ответом от губернатора о месте
на берегу, и опять Кичибе начал: «Из Едо…
не получено» и т. п. Адмирал
не принял их. Посьет сказал им, что он передал адмиралу
ответ и
не знает, что он предпримет, потому что его превосходительство ничего
не отвечал.
— Василий Назарыч, ведь со времени казенной опеки над заводами прошло почти десять лет… Несмотря ни
на какие хлопоты, я
не мог даже
узнать, существует ли такой отчет где-нибудь. Обращался в контроль, в горный департамент, в дворянскую опеку, везде один
ответ: «Ничего
не знаем… Справьтесь где-нибудь в другом месте».
Следователи, видимо, опасались того впечатления, которое могло произвести ее появление
на Дмитрия Федоровича, и Николай Парфенович пробормотал даже несколько слов ему в увещание, но Митя, в
ответ ему, молча склонил голову, давая тем
знать, что «беспорядка
не произойдет».
— Позвольте вас, милостивый государь, предупредить и еще раз вам напомнить, если вы только
не знали того, — с особенным и весьма строгим внушением проговорил прокурор, — что вы имеете полное право
не отвечать
на предлагаемые вам теперь вопросы, а мы, обратно, никакого
не имеем права вымогать у вас
ответы, если вы сами уклоняетесь отвечать по той или другой причине.
Недавно еще, проезжая через местечко ***, вспомнил я о моем приятеле; я
узнал, что станция, над которой он начальствовал, уже уничтожена.
На вопрос мой: «Жив ли старый смотритель?» — никто
не мог дать мне удовлетворительного
ответа. Я решился посетить знакомую сторону, взял вольных лошадей и пустился в село Н.
Отец мой очень
знал, что человек этот ему необходим, и часто сносил крупные
ответы его, но
не переставал воспитывать его, несмотря
на безуспешные усилия в продолжение тридцати пяти лет.
Как ни был прост мой письменный
ответ, консул все же перепугался: ему казалось, что его переведут за него,
не знаю, куда-нибудь в Бейрут или в Триполи; он решительно объявил мне, что ни принять, ни сообщить его никогда
не осмелится. Как я его ни убеждал, что
на него
не может пасть никакой ответственности, он
не соглашался и просил меня написать другое письмо.
— А вот это дело, дорогой тесть!
На это я тебе скажу, что я давно уже вышел из тех, которых бабы пеленают.
Знаю, как сидеть
на коне. Умею держать в руках и саблю острую. Еще кое-что умею… Умею никому и
ответа не давать в том, что делаю.
Учитель Прелин оказался
не страшным. Молодой красивый блондин с синими глазами спросил у меня, что я
знаю, и, получив
ответ, что я
не знаю еще ничего, пригласил придти к нему
на дом, Я сел
на место, ободренный и покоренный его ласковым и серьезным взглядом.
Никто
не спрашивает о том, все ли обедали,
не заснул ли кто; и если тем, которые распоряжаются в кухне, сказать, что
на каторге, в среде угнетенных и нравственно исковерканных людей, немало таких, за которыми надо следить, чтобы они ели, и даже кормить их насильно, то это замечание вызовет только недоумелое выражение
на лицах и
ответ: «
Не могу
знать, ваше высокоблагородие!»
— Но своего, своего! — лепетал он князю, —
на собственное иждивение, чтобы прославить и поздравить, и угощение будет, закуска, и об этом дочь хлопочет; но, князь, если бы вы
знали, какая тема в ходу. Помните у Гамлета: «Быть или
не быть?» Современная тема-с, современная! Вопросы и
ответы… И господин Терентьев в высшей степени… спать
не хочет! А шампанского он только глотнул, глотнул,
не повредит… Приближьтесь, князь, и решите! Все вас ждали, все только и ждали вашего счастливого ума…
Что же касается до жены Ивана Петровича, то Петр Андреич сначала и слышать о ней
не хотел и даже в
ответ на письмо Пестова, в котором тот упоминал о его невестке, велел ему сказать, что он никакой якобы своей невестки
не ведает, а что законами воспрещается держать беглых девок, о чем он считает долгом его предупредить; но потом,
узнав о рождении внука, смягчился, приказал под рукой осведомиться о здоровье родительницы и послал ей, тоже будто
не от себя, немного денег.
Жена мне предоставила
ответ на ваше приглашение ехать вместе с вами: решительно я
не ездок и
не знаю даже, что будет со мной.
Раз у отца, в кабинете,
Саша портрет увидал,
Изображен
на портрете
Был молодой генерал.
«Кто это? — спрашивал Саша. —
Кто?..» — Это дедушка твой. —
И отвернулся папаша,
Низко поник головой.
«Что же
не вижу его я?»
Папа ни слова в
ответ.
Внук, перед дедушкой стоя,
Зорко глядит
на портрет:
«Папа, чего ты вздыхаешь?
Умер он… жив? говори!»
— Вырастешь, Саша,
узнаешь. —
«То-то… ты скажешь, смотри!..
— Что же тут нечестного, — произнес Неведомов, — если я говорю
не знаю о том,
на что сама история
не дала
ответа?
На все извороты их Тебеньков даст один холодный и ясный
ответ: «Господа! вы меня
не надуете! я сам был „оным“! я
знаю!»
Я
не знаю, какой эффект произвел
на него мой
ответ (Маша, моя горничная, уверяет, что у него даже губы побелели от злости), но я очень отчетливо слышала, как он несколько раз сряду произнес мне вдогонку...
Отца
не было дома; но матушка, которая с некоторого времени находилась в состоянии почти постоянного глухого раздражения, обратила внимание
на мой фатальный вид и сказала мне за ужином: «Чего ты дуешься, как мышь
на крупу?» Я только снисходительно усмехнулся в
ответ и подумал: «Если б они
знали!» Пробило одиннадцать часов; я ушел к себе, но
не раздевался, я выжидал полночи; наконец, пробила и она.
Мать прислушивалась к спору и понимала, что Павел
не любит крестьян, а хохол заступается за них, доказывая, что и мужиков добру учить надо. Она больше понимала Андрея, и он казался ей правым, но всякий раз, когда он говорил Павлу что-нибудь, она, насторожась и задерживая дыхание, ждала
ответа сына, чтобы скорее
узнать, —
не обидел ли его хохол? Но они кричали друг
на друга
не обижаясь.
Они
не сердились
на Павла и
на Федю, как она ждала,
не обижали их словами, но все, о чем они спрашивали, казалось ей ненужным для них, они как будто нехотя спрашивают, с трудом выслушивают
ответы, все заранее
знают, ничем
не интересуются.
Между офицером и денщиком давно уже установились простые, доверчивые, даже несколько любовно-фамильярные отношения. Но когда дело доходило до казенных официальных
ответов, вроде «точно так», «никак нет», «здравия желаю», «
не могу
знать», то Гайнан невольно выкрикивал их тем деревянным, сдавленным, бессмысленным криком, каким всегда говорят солдаты с офицерами в строю. Это была бессознательная привычка, которая въелась в него с первых дней его новобранства и, вероятно, засела
на всю жизнь.
— Генияльная натура, доложу я вам, — перебил Горехвастов, — науки
не требует, потому что до всего собственным умом доходит. Спросите, например, меня… ну, о чем хотите!
на все
ответ дам, потому что это у меня русское, врожденное! А потому я никогда и
не знал, что такое горе!
Когда, наконец, переписка достаточно округлилась и уже намеревались писать
ответ, что портного Авенирова в Москве
не обретается, кто-то из земляков случайно
узнал о розыске и донес, что Авениров живет в мастеровых
на Плющихе у портного Ухабина, к которому, без замедления, и направил свои стопы околоточный.
— Горничные девицы, коли
не врут, балтывали… — проговорил он, горько усмехнувшись. — И все бы это, сударь, мы ему простили, по пословице: «Вдова — мирской человек»; но, батюшка, Яков Васильич!.. Нам барышни нашей тут жалко!.. — воскликнул он, прижимая руку к сердцу. — Как бы теперь старый генерал наш
знал да ведал, что они тут дочери его единородной
не поберегли и
не полелеяли ее молодости и цветучести… Батюшка! Генерал спросит у них
ответа на страшном суде, и больше того ничего
не могу говорить!
—
Знаешь что: останься. Ты в театре все спишь — да и по-немецки ты понимаешь плохо. Ты лучше вот что сделай: напиши
ответ управляющему — помнишь, насчет нашей мельницы… насчет крестьянского помолу. Скажи ему, что я
не хочу,
не хочу и
не хочу! Вот тебе и занятие
на целый вечер…
Когда профессор в очках равнодушно обратился ко мне, приглашая отвечать
на вопрос, то, взглянув ему в глаза, мне немножко совестно было за него, что он так лицемерил передо мной, и я несколько замялся в начале
ответа; но потом пошло легче и легче, и так как вопрос был из русской истории, которую я
знал отлично, то я кончил блистательно и даже до того расходился, что, желая дать почувствовать профессорам, что я
не Иконин и что меня смешивать с ним нельзя, предложил взять еще билет; но профессор, кивнув головой, сказал: «Хорошо-с», — и отметил что-то в журнале.
— Но к завтраму вы отдохнете и обдумаете. Сидите дома, если что случится, дайте
знать, хотя бы ночью. Писем
не пишите, и читать
не буду. Завтра же в это время приду сама, одна, за окончательным
ответом, и надеюсь, что он будет удовлетворителен. Постарайтесь, чтобы никого
не было и чтобы сору
не было, а это
на что похоже? Настасья, Настасья!
— Если бы каждый из нас
знал о замышленном политическом убийстве, то пошел ли бы он донести, предвидя все последствия, или остался бы дома, ожидая событий? Тут взгляды могут быть разные.
Ответ на вопрос скажет ясно — разойтись нам или оставаться вместе, и уже далеко
не на один этот вечер. Позвольте обратиться к вам первому, — обернулся он к хромому.
Трудно передать, сколько разнообразных оттенков почувствовалось в этом
ответе. Сусанна Николаевна как будто бы хотела тут, кроме произнесенного ею, сказать: «Ты
не скучай обо мне, потому что я
не стою того и даже
не знаю, буду ли я сама скучать о тебе!» Все эти оттенки, разумеется, как цвета преломившегося
на мгновение луча, пропали и слились потом в одном решении...