Неточные совпадения
Сожительство добродетельных с добродетельными, отсутствие
зависти, огорчений и забот, кроткая беседа, тишина, умеренность — вот идеалы, которые он проповедовал, ничего
не зная о способах их осуществления.
Не знаю:
завистью ль её лукавый мучил,
Иль, может быть, ей рыбный стол наскучил?
Но
не без
зависти и с досадой Клим должен был признать, что Гогин все-таки человек интересный, он много читал, много
знает и владеет своими знаниями так же ловко, как ловко носит свой костюм.
Для Самгина это была встреча
не из тех, которые радуют, да и вообще он
не знал таких встреч, которые радовали бы. Однако в этот час он определенно почувствовал, что, когда встречи с людями будили в нем что-то похожее на
зависть, на обиду пред легкостью, с которой люди изменяли свои позиции, свои системы фраз, — это было его ошибкой.
Он
знал цену этим редким и дорогим свойствам и так скупо тратил их, что его звали эгоистом, бесчувственным. Удержанность его от порывов, уменье
не выйти из границ естественного, свободного состояния духа клеймили укором и тут же оправдывали, иногда с
завистью и удивлением, другого, который со всего размаха летел в болото и разбивал свое и чужое существование.
— Как видите… Состарилась,
не правда ли?.. Должно быть, хороша, если знакомые
не узнают, — говорила Зося, с
завистью больного человека рассматривая здоровую фигуру Привалова, который точно внес с собой в комнату струю здорового деревенского воздуха.
Кто
не знал ни
зависти, ни самолюбия, кто бескорыстно жертвовал собою, кто охотно подчинялся людям,
не стоившим развязать ремень от сапог его?..
Родительской ласки мы
не знали, ежели
не считать лаской те безнравственные подачки, которые кидались любимчикам на
зависть постылым.
— Ах, какая она красавица! — говорила с
завистью пани Стабровская, любовавшаяся всяким здоровым человеком. — Право, таким здоровым и сильным людям и умереть
не страшно, потому что они живут и
знают, что значит жить.
Евгений Константиныч пригласил Лушу на первую кадриль и, поставив стул, поместился около голубого диванчика. Сотни любопытных глаз следили за этой маленькой сценой, и в сотне женских сердец закипала та
зависть, которая
не знает пощады. Мимо прошла m-me Майзель под руку с Летучим, потом величественно проплыла m-me Дымцевич в своем варшавском платье. Дамы окидывали Лушу полупрезрительным взглядом и отпускали относительно Раисы Павловны те специальные фразы, которые жалят, как укол отравленной стрелы.
Получив когда-то в уездном городке обратно свою повесть, он имел тысячу прав отнести это к несправедливости, к невежеству редакции; но теперь было
не то: Калинович слишком хорошо
знал Зыкова и никак уж
не мог утешить себя предположением, что тот говорит это по
зависти или по непониманию.
— Что мне до публики? Я хлопотал о себе, я приписывал бы свои неудачи злости,
зависти, недоброжелательству и мало-помалу свыкся бы с мыслью, что писать
не нужно, и сам бы принялся за другое. Чему же вы удивляетесь, что я,
узнавши все, упал духом?..
Я на личном опыте хорошо
знал, как дорого путнику в степи получить такой подарок;
не раз я с
завистью посматривал на проезжающих по степи, которые что-нибудь жевали.
Древний раб
знал, что он раб от природы, а наш рабочий, чувствуя себя рабом,
знает, что ему
не надо быть рабом, и потому испытывает мучения Тантала, вечно желая и
не получая того, что
не только могло, но должно бы быть. Страдания для рабочих классов, происходящие от противоречия между тем, что есть и что должно бы быть, удесятеряются вытекающими из этого сознания
завистью и ненавистью.
— Итак, господа, вперед! Бодрость и смелость! Вы
знаете мою мысль, я
знаю вашу готовность! Если мы соединим то и другое, а главное, если дадим нашим усилиям надлежащее направление, то, будьте уверены, ни
зависть, ни неблагонамеренность
не осмелятся уязвить нас своим жалом, я же, с своей стороны, во всякое время готов буду ходатайствовать о достойнейших пред высшим начальством. Прощайте, господа!
не смею удерживать вас посреди ваших полезных занятий. До свидания!
Любонька в людской, если б и
узнала со временем о своем рождении, понятия ее были бы так тесны, душа спала бы таким непробудимым сном, что из этого ничего бы
не вышло; вероятно, Алексей Абрамович, чтобы вполне примириться с совестью, дал бы ей отпускную и, может быть, тысячу-другую приданого; она была бы при своих понятиях чрезвычайно счастлива, вышла бы замуж за купца третьей гильдии, носила бы шелковый платок на макушке, пила бы по двенадцати чашек цветочного чая и народила бы целую семью купчиков; иногда приходила бы она в гости к дворечихе Негрова и видела бы с удовольствием, как на нее с
завистью смотрят ее бывшие подруги.
Ax!.. я едва дышу… он всё бежал за мною,
Что если бы он сорвал маску… нет,
Он
не узнал меня… да и какой судьбою
Подозревать, что женщина, которой свет
Дивится с
завистью, в пылу самозабвенья
К нему на шею кинется, моля
Дать ей два сладкие мгновенья,
Не требуя любви, — но только сожаленья,
И дерзко скажет — я твоя!..
Он этой тайны вечно
не узнает…
Пускай… я
не хочу… но он желает
На память у меня какой-нибудь предмет,
Кольцо… что делать… риск ужасный!
Лука(берет Настю за руку). Уйдем, милая! ничего…
не сердись! Я —
знаю… Я — верю! Твоя правда, а
не ихняя… Коли ты веришь, была у тебя настоящая любовь… значит — была она! Была! А на него —
не сердись, на сожителя-то… Он… может, и впрямь из
зависти смеется… у него, может, вовсе
не было настоящего-то… ничего
не было! Пойдем-ка!..
— Перестань, братец! Кого ты здесь морочишь? — продолжал Ваня, скрестив на груди руки и покачивая головою. — Сам
знаешь, про что говорю. Я для эвтаго более и пришел, хотел сказать вам: господь, мол, с вами; я вам
не помеха! А насчет, то есть, злобы либо
зависти какой, я ни на нее, ни на тебя никакой злобы
не имею; живите только по закону, как богом показано…
И разговоров у нас по вечерам уже
не было.
Не знаю, почему так. После того, как я застал ее в слезах, она стала относиться ко мне как-то слегка, подчас небрежно, даже с иронией, и называла меня почему-то «сударь мой». То, что раньше казалось ей страшным, удивительным, героическим и что возбуждало в ней
зависть и восторг, теперь
не трогало ее вовсе, и обыкновенно, выслушав меня, она слегка потягивалась и говорила...
Я
знал, что если бы я полюбил ее, то
не посмел бы рассчитывать на такое чудо, как взаимность, но это соображение меня
не беспокоило. В моем скромном, тихом чувстве, похожем на обыкновенную привязанность,
не было ни ревности к Орлову, ни даже
зависти, так как я понимал, что личное счастье для такого калеки, как я, возможно только в мечтах.
— Ну да; я
знаю… Как же… Князь Платон… в большой силе был…
Знаю: он был женат на Фекле Игнатьевне, только у них детей
не было: одна девчоночка было родилась, да поганенькая какая-то была и умерла во младенчестве; а больше так и
не было… А Нельи… я про него тоже слышала: ужасный был подлиза и пред Платоном пресмыкался. Я его книги читать
не хочу: все врет, чай… из
зависти, что тот вкусно ел.
— Тут гадать
не о чем, — сказала Ерданская, — я тебе, душа, прямо скажу: ты за этого человека держись. У меня
не зря глаза на лоб лезут, — я людей
знаю, я их проникаю, как мою колоду карт. Ты гляди, как он удачлив, все дела у него шаром катятся, наши-то мужики только злые слюни пускают от
зависти к нему. Нет, душа, ты его
не бойся, он
не лисой живёт, а медведем.
— О, как ты терзаешь меня, царица! И она… она — вся любовь, вся нежность и ласка! Она кротка и стыдлива, она ничего
не видит и
не знает, кроме своей любви. Она
не возбуждает ни в ком ни злобы, ни ревности, ни
зависти…
Нет! никогда я
зависти не знал,
О, никогда! — ниже́, когда Пиччини
Пленить умел слух диких парижан,
Ниже́, когда услышал в первый раз
Я Ифигении начальны звуки.
Она потребовала себе свое любимое шелковое платье и вообще туалетом своим очень много занималась; Пашет и Анет, интересовавшиеся
знать, что такое происходит между папенькой, маменькой и Мари, подслушивали то у тех, то у других дверей и, наконец, начали догадываться, что вряд ли дело идет
не о сватовстве Хозарова к Мари, и обе почувствовали страшную
зависть, особенно Анет, которая все время оставалась в приятном заблуждении, что Хозаров интересуется собственно ею.
Но если злобный человек
Узнал уж
зависть, то
не может
Совсем забыть ее никак...
Я уже
знаю, что Василий Семенов еще недавно — шесть лет тому назад — был тоже рабочим, пекарем, сошелся с женою своего хозяина, старухой, научил ее извести пьяницу-мужа мышьяком и забрал все дело его в свои руки, а ее — бьет и до того запугал, что она готова, как мышь, жить под полом, лишь бы
не попадаться на глаза ему. Мне рассказали эту историю просто, как очень обычное, — даже
зависти к удачнику я
не уловил в рассказе.
Справедливо ли описано у меня общество? —
не знаю! По крайней мере оно всегда останется для меня собранием людей бесчувственных, самолюбивых в высшей степени и полных
зависти к тем, в душе которых сохраняется хотя малейшая искра небесного огня!..
Его слушали с интересом и
не без
зависти. Редьку все
знали — она жила недалеко под горой и недавно только отсидела несколько месяцев за вторую кражу. Это была «бывшая» кормилица, высокая и дородная деревенская баба, с рябым лицом и очень красивыми, хотя всегда пьяными глазами.
Врешь ты, проклятая собачонка! Экой мерзкий язык! Как будто я
не знаю, что это дело
зависти. Как будто я
не знаю, чьи здесь штуки. Это штуки начальника отделения. Ведь поклялся же человек непримиримою ненавистию — и вот вредит да и вредит, на каждом шагу вредит. Посмотрим, однако же, еще одно письмо. Там, может быть, дело раскроется само собою.
Я
не знаю, что в этом случае руководствует людей:
зависть ли, желание ли выказать себя или просто наклонность к юмору, но только смертные очень склонны пересмеять самые прекрасные, самые бескорыстные затеи другого смертного, который и сам, в свою очередь, отплачивает тем же другим смертным, и все эти смертные поступают, надобно сказать, в этом деле чрезвычайно нелогически: сухо поклонится, например, на бале какому-нибудь Алексею Иванычу некий Дмитрий Николаич, которого он безмерно уважает, а он — Алексей Иваныч — нападает на хозяина и говорит, что у него был черт
знает кто и черт
знает как все были приняты.
Я
не дерзну оправдывать вас, мужи, избранные общею доверенностию для правления! Клевета в устах властолюбия и
зависти недостойна опровержения. Где страна цветет и народ ликует, там правители мудры и добродетельны. Как! Вы торгуете благом народным? Но могут ли все сокровища мира заменить вам любовь сограждан вольных? Кто
узнал ее сладость, тому чего желать в мире? Разве последнего счастия умереть за отечество!
«
Знаете, Николай Иванович, — это будет щекотливо… Маше будет неловко, что она получит от вас приданое, а сестры ее — нет… Это непременно вызовет у сестер к ней
зависть и неприязнь… Нет, бог с ними, — оставьте у себя эти деньги и… когда-нибудь, когда благоприятный случай примирит вас с другими дочерьми, тогда вы дадите всем поровну. И вот тогда это принесет всем нам радость… А одним нам…
не надо!»
Смуглый мужик ни разу
не был в больнице, и фельдшер
не знал, кто он и откуда, и теперь, глядя на него, решил, что это, должно быть, цыган. Мужик встал и, потягиваясь, громко зевая, подошел к Любке и Калашникову, сел рядом и тоже стал глядеть в книгу. На его заспанном лице показались умиление и
зависть.
— Признаться, — говорит, — я и
не знаю хорошенько; своих много хлопот, так и
не расспрашивал, — а думаю, тоже с порчи: дом у них получше других, она из себя этак красивая, так, может быть, кто-нибудь от
зависти взял да и сделал с нею это.
Сама
не зная почему, с самого первого знакомства с Марьей Ивановной невзлюбила ее добрая, незлобивая Дарья Сергевна, почувствовала даже незнакомую дотоле ей неприязнь. Когда же увидала, что давно уже чуждавшаяся ее Дуня внезапно ожила от встречи с Марьей Ивановной, безотчетная неприязнь выросла в ней до ненависти. То
не зависть была,
не досада, а какое-то темное, непонятное Дарье Сергевне предвиденье чего-то недоброго…
Была ли это у меня
зависть к ее красоте, или я жалел, что эта девочка
не моя и никогда
не будет моею и что я для нее чужой, или смутно чувствовал я, что ее редкая красота случайна,
не нужна и, как всё на земле,
не долговечна, или, быть может, моя грусть была тем особенным чувством, которое возбуждается в человеке созерцанием настоящей красоты, бог
знает!
Предмет
зависти боярских детей, окруженный довольством и негою, утешая царевну и придворных ее игрою на гуслях и пением, нередко, среди детских игр, похищая пыл первой страсти с уст прекрасных женщин, которые обращались тем свободнее со мною, что
не опасались ни лет моих, ни ревнивого надзора родственников,
не дерзавших следовать за ними ко двору властолюбивой правительницы; вознагражденный тайною любви одной прекрасной, умной, чувствительной женщины, которой имя
знает и будет
знать только один Бог, — на таком пиру жизни я
не мог желать ничего, кроме продолжения его.
— Вот посмотрите, господа, какая шальная эта баба. Она хочет людей с голоду уморить. Велит все съестные припасы потопить или сжечь. Что же вы будете есть, коли мы ее послушаемся и
не будем продавать вам пищи?
Не слушайте ее: она — грубая деревенщина и
не знает толка в припасах, а нападает на нас только из
зависти. Она бедна и хочет, чтобы и все были так же бедны, как она.
Она любит говорить. На то она и француженка. Я ожидала скабрезных разговоров. Она все только говорит о дворе,
знает всю подноготную, разные новости о высшей администрации, о посольствах. Этих разных секретарей посольства — она их ни во что
не ставит. А уж о барынях и говорить нечего. Она нас так
знает и так смеется над нами, что просто восхищение! И все это без малейшей
зависти.
Было ли это уважение,
зависть, ожидание — он
не знал.
—
Не одна
зависть, — я
знаю, что они мне
не прощают…
— Да, я это давно
знала, но забыла, что, кроме низости, обмана,
зависти, интриг, кроме неблагодарности самой черной неблагодарности, я ничего
не могла ожидать в этом доме…
«В наших храмах мы
не знаем других степеней, — читал «великий мастер, — кроме тех, которые находятся между до«бродетелью и пороком. Берегись делать какое-нибудь разли«чие, могущее нарушить равенство. Лети на помощь к брату, «кто бы он ни был, настави заблуждающегося, подними упа«дающего и
не питай никогда злобы или вражды на брата. «Будь ласков и приветлив. Возбуждай во всех сердцах огнь «добродетели. Дели счастие с ближним твоим, и да
не возмутит «никогда
зависть чистого сего наслаждения.
Княжна Марья
не знала, что прежде, чем она увидала свою будущую невестку, она уже была дурно расположена к ней по невольной
зависти к ее красоте, молодости и счастию и по ревности к любви своего брата.