Неточные совпадения
Как тюленята сонные
На льдинах за Архангельском,
Лежат
на животе.
В тумане полились воды, затрещали и сдвинулись
льдины, быстрее двинулись мутные, вспенившиеся потоки, и
на самую Красную Горку, с вечера, разорвался туман, тучи разбежались барашками, прояснело, и открылась настоящая весна.
События, точно
льдины во время ледохода, громоздясь друг
на друга, не только требовали объяснения, но и заставляли Самгина принимать физическое участие в ходе их.
Но все еще пустая Лена; кое-где
на лугах видны большие кучи снегу — это стога сена; кое-где три-четыре двора, есть хижины, буквально заваленные снегом, с отверстиями, то есть окошками, в которых вставлены
льдины вместо стекол: ничего, тепло, только
на улицу ничего не видать.
На дворе было светлее; внизу
на реке треск и звон и сопенье
льдин еще усилились, и к прежним звукам прибавилось журчанье. Туман же стал садиться вниз, и из-за стены тумана выплыл ущербный месяц, мрачно освещая что-то черное и страшное.
Он стоял и смотрел
на нее и невольно слушал вместе и стук своего сердца и странные звуки, которые доносились с реки. Там,
на реке, в тумане, шла какая-то неустанная, медленная работа, и то сопело что-то, то трещало, то обсыпалось, то звенели, как стекло, тонкие
льдины.
В это время я вместе с орочами перебирался с одной
льдины на другую.
Он начал карабкаться
на льдину, но она перевернулась.
Я влезал
на крышу сарая и через двор наблюдал за ним в открытое окно, видел синий огонь спиртовой лампы
на столе, темную фигуру; видел, как он пишет что-то в растрепанной тетради, очки его блестят холодно и синевато, как
льдины, — колдовская работа этого человека часами держала меня
на крыше, мучительно разжигая любопытство.
На поемных лугах стояла вода широкими лиманами; белые облачка, отражаясь в них вместе с опрокинутым лазурным сводом, тихо плыли в глубине и исчезали, как будто и они таяли, подобно
льдинам.
Она пронесла уже свои
льдины, и только по временам
на ее поверхности плыли и таяли кое-где последние из них, выделяясь белыми пятнышками.
Когда вышли из церкви, совершенно уже рассвело и был серый и ветреный день,
на видневшейся реке серые волны уносили
льдины.
На высоте,
на снеговой вершине,
Я вырезал стальным клинком сонет.
Проходят дни. Быть может, и доныне
Снега хранят мой одинокий след.
На высоте, где небеса так сини,
Где радостно сияет зимний свет,
Глядело только солнце, как стилет
Чертил мой стих
на изумрудной
льдине.
И весело мне думать, что поэт
Меня поймет. Пусть никогда в долине
Его толпы не радует привет!
На высоте, где небеса так сини,
Я вырезал в полдневный час сонет
Лишь для того, кто
на вершине…
Девочка скороговоркой рассказывала всегда что-нибудь страшное — о каком-то таинственном убийстве актрисы офицером, о рыбаках, унесённых
на льдине в море, и — снова о любовных драмах.
Вскоре после болезни отец обвенчался. Невеста, молодая и высокая, была одета в голубой сарафан, шитый серебром, и, несмотря
на жару, в пунцовый штофный душегрей. Её доброе, круглое лицо словно таяло, обливаясь слезами, и вся она напоминала речную
льдину в солнечный весенний день.
Ободряемый криками и похвалами, которые долетали до него с противоположного берега, он удвоил усилия, перепрыгивал с одной
льдины на другую, переправлялся вплавь там, где лед шел реже, и наконец, борясь ежеминутно с смертию, достиг пристани, где был встречен радостными восклицаниями необъятной толпы народа.
— Эва, как пошел!.. — продолжал молодой парень. — Со
льдины на льдину!.. Ну, хват детина!.. А что ты думаешь… дойдет, точно дойдет!
Путешественники стали держаться левой стороны; хотя с большим трудом, но попали наконец
на прежнюю дорогу и часа через два, выехав из лесу, очутились
на луговой стороне Волги, против того места, где впадает в нее широкая Ока. Огромные
льдины неслись вниз по ее течению; весь противоположный берег усыпан был народом, а
на утесистой горе нагорной стороны блестели главы соборных храмов и белелись огромные башни высоких стен знаменитого Новагорода Низовския земли.
— Держись правей! — закричал седой рыбак. — Вот так!.. Эй, смотри не становись
на эту
льдину, не сдержит!.. Ай да парень!.. Хорошо, хорошо!.. отталкивайся живей!.. багром-то, брат, багром!.. Не туда, не туда! постой!.. Ну, сбился!.. Не быть пути!..
Но как бы то ни было, гриб ли, слепой ли старик с обвязанными глазами, — лачужка не боялась грозного водополья: ольха, ветлы, кусты, обступавшие ее со всех сторон, защищали ее, как молодые нежные сыны, от
льдин и охотно принимали
на себя весь груз ила, которым обвешивались всякий раз, как трофеем.
Плеск воды смешивался с треском
льдин, которые поминутно отрывались от берегов: грохот, стукотня, звонкие удары ледяных глыб, налетавших друг
на дружку, раздавались в ночном воздухе, который холодел с каждою минутой.
Иногда
льдины замыкали реку, спирались, громоздились друг
на дружку, треск, грохот наполняли окрестность; и вдруг все снова приходило в движение, река вдруг очищалась
на целую версту; в этих светлых промежутках показывались шалаш или расшива, подхваченные с боков икрами; страшно перекосившись
на сторону, они грозили спихнуть в воду увлеченную вместе с ними собаку, которая то металась как угорелая, то садилась
на окраину
льдины и, поджав хвост, опрокинув назад голову, заливалась отчаянно-протяжным воем.
Вода и
льдины ходили уже поверх кустов ивняка, покрывающих дальний плоский берег; там кое-где показывались еще ветлы: верхняя часть дуплистых стволов и приподнятые кверху голые сучья принимали издали вид черных безобразных голов, у которых от страха стали дыбом волосы; огромные глыбы льда, уносившие иногда
на поверхности своей целый участок зимней дороги, стремились с быстротою щепки, брошенной в поток; доски, стоги сена, зимовавшие
на реке и которых не успели перевезти
на берег, бревна, столетние деревья, оторванные от почвы и приподнятые
льдинами так, что наружу выглядывали только косматые корни, появлялись беспрестанно между икрами [
Льдинами.
Льдины эти, пронизанные насквозь лучами, лежали уже рыхлыми, изнемогающими массами; поминутно слышалось, как верхние края их обрывались наземь и рассыпались тотчас же в миллионы звонких сверкающих игл; еще два-три таких дня, и страшные икры, повергавшие так недавно
на пути своем столетние дубы, превратятся в лужицы, по которым смело и бойко побежит мелкий куличок-свистунчик.
Глеб не отрывал глаз от белеющейся полосы, прислушивался к звяканью
льдин, как будто отыскивал в этих звуках признаки удачного или неудачного промысла, и задумчиво гладил бороду;
на этот раз его как словно не радовало даже что-то и самое половодье.
Пушисты ли сосен вершины,
Красив ли узор
на дубах?
И крепко ли скованы
льдиныВ великих и малых водах?
Вместе с
льдинами несло оторванные от берега молодые деревья, старые пни, какие-то доски и разный другой хлам;
на одной
льдине с жалобным визгом проплыла собачонка.
Поджавши хвост, она долго смотрела
на собравшийся
на берегу народ, пробовала перескочить
на проходившую недалеко
льдину, но оступилась и черной точкой потерялась в бушевавшей воде.
Нахлынувший вал поднял лед, как яичную скорлупу; громадные
льдины с треском и шумом ломались
на каждом шагу, громоздились одна
на другую, образуя заторы, и, как живые, лезли
на всякий мысок и отлогость, куда их прибивало сильной водяной струей.
Мне помнится также, что вода была очень холодна, что мы долго плыли, что огромные
льдины беспрестанно отталкивали нас назад; наконец, мы выбрались
на другой берег и через несколько минут догнали французскую гвардию.
Лицо у него — спокойное, глаза холодные, он молчалив и мало похож
на мужика.
На носу дощаника, растопырив ноги, стоит с багром в руках батрак Панкова, Кукушкин, растрепанный мужичонка в рваном армяке, подпоясанном веревкой, в измятой поповской шляпе, лицо у него в синяках и ссадинах. Расталкивая
льдины длинным багром, он презрительно ругается...
Холодно. Мартовское солнце еще плохо греет.
На берегу качаются темные ветви голых деревьев, кое-где в щелях и под кустами горного берега лежит снег кусками бархата. Всюду
на реке —
льдины, точно пасется стадо овец. Я чувствую себя как во сне.
Играет «верховой» ветер, загоняя
на берег волну, ослепительно сверкает солнце, отражаясь ярко-белыми пучками от синевато-стеклянных боков
льдин.
Слушаю и удивляюсь: всё это понятно мне и не только понятно, но кажется близким, верным. Как будто я и сам давно уже думал так, но — без слов, а теперь нашлись слова и стройно ложатся предо мною, как ступени лестницы вдаль и вверх. Вспоминаю Ионины речи, оживают они для меня ярко и красочно. Но в то же время беспокойно и неловко мне, как будто стою
на рыхлой
льдине реки весной. Дядя незаметно ушёл, мы вдвоём сидим, огня в комнате нет, ночь лунная, в душе у меня тоже лунная мгла.
Весь наш караван остановился у мыса, ожидая приближения заинтересовавшего всех предмета. Белая ледяная каша между тем тихо подвигалась к нам, и было заметно, что черная точка
на ней меняет место, как бы действительно переправляясь по
льдинам к нашему берегу.
Действительно это оказались горные козы и действительно их было две. Теперь нам уже ясно были видны их темные изящные фигурки среди настоящего ледяного ада. Одна была побольше, другая поменьше. Может быть, это были мать и дочь. Вокруг них
льдины бились, сталкивались, вертелись и крошились; при этих столкновениях в промежутках что-то кипело и брызгало пеной, а нежные животные, насторожившись, стояли
на большой сравнительно
льдине, подобрав в одно место свои тоненькие ножки…
Река швыряла уже не тонкие
льдины, а целые огромные глыбы так называемого тороса, которые громоздились друг
на друга в чудовищном беспорядке.
На мгновение два жалких темных пятнышка совсем было исчезли в этом хаосе, но затем мы тотчас же заметили их
на другой
льдине.
Огромная
льдина, плывшая впереди той,
на которой стояли козы, стала как будто замедлять ход и потом начала разворачиваться, останавливая движение задних.
Черты изломов
на реке становились все выше;
льдины, выбрасываемые течением
на края заберегов, — все толще.
Когда
льдина,
на которой они стояли, тихо кружась, подошла к роковому месту, — у нас даже захватило дыхание…
Льдины становились вертикально, лезли друг
на друга и ломались с громким, как выстрелы, треском.
По всей ширине ее торчали в разных направлениях огромные
льдины, по-местному «торосья», которые сердитая быстрая река швыряла осенью друг
на друга, в борьбе со страшным сибирским морозом.
Река застыла, и только гигантские торосья, целый хаос огромных
льдин, нагроможденных в беспорядке друг
на друга, задавленных внизу или кинутых непонятным образом кверху, остался безмолвным свидетелем титанической борьбы, да кое-где еще зияли длинные, никогда не замерзающие полыньи, в которых прорывались и кипели быстрые речные струи.
Нужно было немало времени, пока наконец представитель почтового ведомства, совавший голову чуть не в самое пламя и разминавший
льдины полузастывшими пальцами, предстал перед нами в своем настоящем виде: молодое, но значительно отекшее лицо, беспокойные, но тусклые глаза, испуганная подвижность во всей фигуре, короткий и узкий мундир, лопнувший по швам, и заячьи чулки
на ногах.
Я остался еще
на берегу, привлекаемый грустным очарованием. Воздух был неподвижен и полон какой-то чуткой, кристаллической ясности, не нарушаемый теперь ни одним звуком, но как будто застывший в пугливом ожидании. Стоит опять треснуть
льдине, и морозная ночь вся содрогнется, и загудит, и застонет. Камень оборвется из-под моей ноги — и опять надолго наполнит чуткое молчание сухими и резкими отголосками…
С каким живым чувством удовольствия поехал я, едва пробираясь, верхом по проваливающейся
на каждом шагу дороге, посмотреть
на свою родовую речку, которую летом курица перейдет, но которая теперь, несясь широким разливом, уносила
льдины, руша и ломая все, попадающееся ей навстречу: и сухое дерево, поваленное в ее русло осенним ветром, и накат с моста, и даже вершу, очень бы, кажется, старательно прикрепленную старым поваром, ради заманки в нее неопытных щурят.
Но мороз не щадит, — прибавляется.
Приуныла столица; один
Самоед
на Неве удивляется:
От каких чрезвычайных причин
На оленях никто не катается?
Там, где строй заготовленных
льдинВозвышается синею клеткою,
Ходит он со своей самоедкою,
Песни родины дальней поет,
Седока-благодетеля ждет…
Когда я проснулся, было уже, вероятно, часов одиннадцать.
На полу юрты, прорезавшись сквозь
льдины, играли косые лучи солнца. Бродяги в юрте не было.
Огонь в камельке погас. В юрте стало тепло, как в нагретой печи.
Льдины на окнах начали таять, и из этого можно было заключить, что
на дворе мороз стал меньше, так как в сильные морозы
льдина не тает и с внутренней стороны, как бы ни было тепло в юрте. Ввиду этого мы перестали подбавлять в камелек дрова, и я вышел наружу, чтобы закрыть трубу.