Неточные совпадения
Тут был Проласов, заслуживший
Известность низостью души,
Во всех альбомах притупивший,
St.-Priest, твои карандаши;
В дверях другой
диктатор бальный
Стоял картинкою журнальной,
Румян, как вербный херувим,
Затянут, нем и недвижим,
И путешественник залётный,
Перекрахмаленный нахал,
В гостях улыбку возбуждал
Своей осанкою заботной,
И молча обмененный взор
Ему был общий приговор.
Столыпин — двоедушен, тайный либерал, готов продать царя кому угодно и хочет быть
диктатором, скотина!
— Рабочими руководит некто Марат, его настоящее имя — Лев Никифоров, он беглый с каторги, личность невероятной энергии, характер
диктатора; на щеке и на шее у него большое родимое пятно. Вчера, на одном конспиративном собрании, я слышал его — говорит великолепно.
Он — один из
диктаторов интеллектуальной жизни страны.
Он наиболее крупный и честный
диктатор, ибо не связан с какой-то определенной программой, обладает широчайшим опытом и, в сущности, не имеет личных целей.
Нужно помнить, что апофеоз цезарей, как и всех тиранов и
диктаторов, был создан верой народа, бедноты, а не сенатом, который был уже скептичен и не склонен к мистическим верованиям.
Диктаторы и тираны, отрицая свободу для других, для себя очень любят свободу и всегда утверждают ее для тех, которые идут за ними и с ними связаны.
Она стоит в прямом отношении к нашим современным
диктаторам, они даже более священные особи, чем цари и кесари.
Какова должность сего
диктатора, как называет его шутливо князь Вяземский?
В те времена всевластным
диктатором Москвы был генерал-губернатор Закревский, перед которым трепетали все. Каждое утро горячие сайки от Филиппова подавались ему к чаю.
Гордый и самолюбивый всевластный
диктатор «Русского слова», он привык благодаря слишком подчеркнутому «уважению» окружающих лиц к своей особе требовать почти молчания в своем присутствии. Его даже боялись.
— Все-таки хоть до чего-нибудь договориться можно, чем сидеть и молчать в виде
диктаторов, — прошипел Липутин, как бы осмеливаясь наконец начать нападение.
Потом писал законы феодал, военный
диктатор, крепостник, а впоследствии будет писать капитал, в котором рафинировались все виды рабства.
Несчастная мышь, кроме одной первоначальной гадости, успела уже нагородить кругом себя, в виде вопросов и сомнений, столько других гадостей; к одному вопросу подвела столько неразрешенных вопросов, что поневоле кругом нее набирается какая-то роковая бурда, какая-то вонючая грязь, состоящая из ее сомнений, волнений и, наконец, из плевков, сыплющихся на нее от непосредственных деятелей, предстоящих торжественно кругом в виде судей и
диктаторов и хохочущих над нею во всю здоровую глотку.
Но — и тогда Дьявола надули!
Вы знаете — Ной стал
диктатором.
Вообще он присвоил себе права домашнего
диктатора, и все были этим довольны: и прислуга, почувствовавшая оживление, и сама Мария Петровна, ненавидевшая хозяйство и домостроительство.
Он говорит с народом, дает ему новые свободные права, народ избирает его своим
диктатором…
Таким образом, этот развенчиваемый кумир испытывал теперь на себе общую судьбу всевозможных
диктаторов: пока не появлялось соперника — он мог делать все, что угодно, и все ему подчинялись, все молчали, все терпели; но чуть явился соперник в лице Моисея — все разом поднялись и завопили против Полоярова.
Führer —
диктатор тот же тотем.
Цезарь-диктатор, герой империалистической воли, ставит себя под знаком фатума.
Но современный вождь-диктатор снова превращается в мага и скоро, вероятно, будет налагать руки для исцеления болезней.
Таким аристократом никогда не бывает
диктатор, человек воли к могуществу.
Психология
диктатора, который в сущности есть parvenu, [Выскочка (фр.).] есть извращение человека.
Прометей — свободный и освобождающий,
диктатор же — раб и порабощающий.
Цезарь,
диктатор, тиран рождается из страха и террора.
Но в XX веке
диктатор, цезарь тоже считается божественного происхождения, эманацией божества-народа, божества-государства или божества-социального коллектива.
— Говорил о диктатуре пролетариата, что они выгоняют жителей из квартир, снимают с них ботинки, и что в этом вся их диктатура. А что прежде всего нужно стать
диктатором над самим собой, что рабочие должны заставить всех преклониться пред своей нравственной высотой, пред своим уважением к творческому труду.
При Гамбетте же, в качестве его директора департамента как министра внутренних дел состоял его приятель Лорье, из французских евреев, известный адвокат, про жену которого и в Type поговаривали, что она"дама сердца"
диктатора. Это могла быть и сплетня, но и младшие чиновники рассказывали при мне много про эту даму и, между прочим, то, как она незадолго перед тем шла через все залы и громко возглашала...
Как я уже сказал выше, его личность представилась мне совсем в другом свете, чем позднее, особенно в годину испытаний Франции, когда он был ее
диктатором в Type, куда перелетел в шаре.
В остальных моих переездах я уже не видал ни раненых, ни пленных и опять окольным путем поехал через Нормандию в Тур, куда перелетел в шаре Гамбетта и где было тогдашнее временное правительство с ним во главе, ставшим уже
диктатором Франции.
Тут я его в первый раз видел живым и должен сказать, что внешность этого секретаря Гамбетты была самая неподходящая к посту, какой он занимал: какой-то завсегдатай студенческой таверны, с кривым носом и подозрительной краснотой кожи и полуоблезлым черепом, в фланелевой рубашке и пиджаке настоящего"богемы". Не знаю уже, почему выбор"
диктатора"упал именно на этого экс-нигилиста Латинской страны. Оценить его выдающиеся умственные и административные способности у меня не было времени, да и особенной охоты.
Но все-таки эти сборища у Сарсе были мне полезны для дальнейшего моего знакомства с Парижем. У него же я познакомился и с человеком, которому судьба не дальше как через три года готовила роль ни больше ни меньше как
диктатора французской республики под конец Франко-прусской войны. А тогда его знали только в кружках молодых литераторов и среди молодежи Латинского квартала. Он был еще безвестный адвокат и ходил в Палату простым репортером от газеты «Temps». Сарсе говорит мне раз...
Он много говорил тогда о своем друге Годефруа Кавеньяке, брате временного
диктатора, которого он считал одним из величайших граждан своей родины. И в его тоне слышны были еще ноты раздражения. Старые счеты с своими сверстниками, врагами или лжедрузьями, еще не улеглись в его душе.
Роль вожака и как бы
диктатора играл между ними все тот же Николай Утин.
Сталин уже вождь-диктатор в современном, фашистском смысле.
Ленин не был еще
диктатором в современном смысле слова.
Сталин будет законченным типом вождя-диктатора.
Принуждение будет не только по отношению к остаткам старой буржуазии, но и по отношению к рабоче-крестьянским массам, к самому пролетариату, который объявляется
диктатором.
Вся Россия, весь русский народ оказался подчиненным не только диктатуре коммунистической партии, ее центральному органу, но и доктрине коммунистического
диктатора в своей мысли и своей совести.
Ряд случайностей сделал то, что Гете, в начале прошлого столетия бывший
диктатором философского мышления и эстетических законов, похвалил Шекспира, эстетические критики подхватили эту похвалу и стали писать свои длинные, туманные, quasi-ученые статьи, и большая европейская публика стала восхищаться Шекспиром.
Во главе кружка стоял Гете, бывший в то время
диктатором общественного мнения в вопросах эстетических.
Сначала они дрались между собою — вели страшные междоусобные войны, партия микадо боролась с партией «сёгуна», военного
диктатора и, наконец, последний был побеждён в конце первой половины прошлого столетия.
Наконец в ноябре получили в Рожанке сначала весть о нападении на бельведер, о бегстве Константина Павловича, потом о том, что сейм объявил династию Романовых лишенной польского престола, что Хлопицкий объявлен
диктатором и польский народ опять свободен.
Поймите, что люди, занятые тем, чтобы устраивать жизнь других людей, начиная с монархов, президентов, министров и кончая шпионами, палачами, так же как и членов и руководителей партий,
диктаторов, представляют из себя не нечто высокое, как думают теперь многие, но, напротив, людей жалких, глубоко заблуждающихся, занятых не только невозможным и глупым, но одним из самых гадких дел, какие может избрать человек.