Неточные совпадения
Люди стали по реям и проводили нас, по-прежнему, троекратным «ура»; разноцветные флаги опять в одно мгновение развязались и
пали на снасти, как внезапно брошенная сверху куча цветов. Музыка заиграла народный гимн. Впечатление было все то же, что и в первый раз. Я ждал с нетерпением салюта: это была новость. Мне хотелось видеть, что
японцы?
С последним лучом солнца по высотам загорелись огни и нитями опоясали вершины холмов, унизали берега — словом, нельзя было нарочно зажечь иллюминации великолепнее в честь гостей, какую
японцы зажгли из страха, что вот сейчас, того гляди, гости
нападут на них.
Японцы надежнее китайцев к возделанию; если
падет их система, они быстро очеловечатся, и теперь сколько залогов
на успех!
Перед высшим лицом
японец быстро
падает на пол, садится
на пятки и поклонится в землю.
В первое время
японцы имели свои фактории только
на берегу Анивы и в Мауке, и главный их пункт находился в
пади Кусун-Котан, где теперь живет японский консул.
Достаточно было самого пустого повода, чтобы она закатилась самым искренним, жизнерадостным смехом до
упада, до слез; начнет рассказывать что-нибудь, картавя, и вдруг хохот, веселость бьет фонтаном, а глядя
на даму, начинаю смеяться и я, за мною о. Ираклий, потом
японец.
Японцы действительно прибыли, и они даже
напали на их след, но, как ни старались, ни разу не застали их дома.
—
Японец виноват, мы не хотели. Он
на нас первый
напал.
А утомление войною у всех было полное. Не хотелось крови, не хотелось ненужных смертей.
На передовых позициях то и дело повторялись случаи вроде такого: казачий разъезд, как в мешок,
попадает в ущелье, со всех сторон занятое
японцами. Раньше никто бы из казаков не вышел живым. Теперь
на горке появляется японский офицер, с улыбкою козыряет начальнику разъезда и указывает
на выход. И казаки спокойно уезжают.
— У нас кабель, а вот у капитана все понтоны
попали в гости к
японцам. Понтонному батальону приказали идти в прикрытие
на Хуньхе, как пехоте. Отступают они, — а понтоны все вот они! «Чего вы не уехали?» — «Да нам не было приказу». Так и бросили понтоны, еле успели увести лошадей!.. То есть такая бестолочь!.. Вот едут. Все без голов, ей-богу! Это вам только так кажется, что с головами. Головы все назади потеряны.
Мы укладывались
спать в нашем сарайчике. Из штаба принесли приказ: завтра
на заре идти
на станцию Каюань, в тридцати пяти верстах севернее Телина. Воротился с вокзала засидевшийся там Брук и сообщил, что
на вокзале паника: снимают почтовые ящики и телеграфные аппараты, все бегут;
японцы подступают к Телину.
Оказывалось,
на нас шли не смешные толпы презренных «макаков», —
на нас наступали стройные ряды грозных воинов, безумно храбрых, охваченных великим душевным подъемом. Их выдержка и организованность внушали изумление. В промежутках между извещениями о крупных успехах
японцев телеграммы сообщали о лихих разведках сотника X. или поручика У., молодецки переколовших японскую заставу в десять человек. Но впечатление не уравновешивалось. Доверие
падало.
Солнце село, над зарею слабо блестел серп молодого месяца. Я съехался с Шанцером и Селюковым. Шанцер по-обычному был возбужден и жизнерадостен. Селюков сидел
на лошади, как живой труп. От них я узнал, что половина нашего обоза была брошена у переправы, где мы
попали под огонь
японцев.
— Вы слышали? Весь обоз нашего корпусного командира
попал в руки
японцам! — сообщил он. — Ох, и рад же я! Сам, подлец, удрал, никого об отступлении не известил. Мы из-за него весь свой обоз потеряли. Вот только что
на нас, то и осталось!
На одной из наших батарей, попавшую
на позицию, к которой
японцы пристрелялись, выбыли из строя все офицеры, начальство принял унтер-офицер, у которого уже была оторвана кисть правой руки — он, кое-как перевязав её рукавом рубахи, левой рукой работает над орудием, пока не
падает мёртвым, сражённый шрапнелью. Тут же
на полях Вафангоу выказалась во всём своём блеске доблесть русской женщины — сестра милосердия г-жа Воронова под градом пуль, спокойно сидя
на коне, распоряжалась действиями санитаров.
— В ночь
на 28 июня
японцы решили взять штурмом Порт-Артур. Солдатам выдана была усиленная порция «саки» [японская водка.] и «коки» — возбуждающего вещества, и они двинулись, но в темноте
попали в волчьи ямы и в сетки, устроенные перед укреплениями, и в линии фугасов, которые начали взрываться. Русские подпустили их
на довольно близкое расстояние и вдруг зажгли полевые огни и осыпали колонны
японцев снарядами из орудий.
Один ротный командир
падает раненым, и
на глазах наших солдат
японцы бросаются
на него и рубят.