Неточные совпадения
…Действительно, какая-то шекспировская фантазия пронеслась перед нашими глазами на сером фонде Англии, с чисто шекспировской близостью великого и отвратительного, раздирающего душу и скрипящего по тарелке. Святая простота человека,
наивная простота масс и тайные окопы за стеной, интриги, ложь. Знакомые тени мелькают в других
образах — от Гамлета до короля Лира, от Гонериль и Корделий до честного Яго. Яго — всё крошечные, но зато какое количество и какая у них честность!
Он был достаточно талантлив, чтобы покорять
наивные сердца присяжных, но не настолько, чтобы действовать подавляющим
образом на судебный персонал.
В нем совмещались именно те простые, но трогательные и глубокие черты, которые даже и в его времена гораздо чаще встречались в рядовых, чем в офицерах, те чисто русские, мужицкие черты, которые в соединении дают возвышенный
образ, делавший иногда нашего солдата не только непобедимым, но и великомучеником, почти святым, — черты, состоявшие из бесхитростной,
наивной веры, ясного, добродушно-веселого взгляда на жизнь, холодной и деловой отваги, покорства перед лицом смерти, жалости к побежденному, бесконечного терпения и поразительной физической и нравственной выносливости.
Таким
образом, когда наконец появился сам Николай Всеволодович, все встретили его с самою
наивною серьезностью, во всех глазах, на него устремленных, читались самые нетерпеливые ожидания.
Это народ горячий, жаждущий справедливости и самым
наивным, самым честным
образом уверенный в ее непременной, непреложной и, главное, немедленной возможности.
Я и забыл сказать, что перед словом «наука» или «литература» дядя благоговел самым
наивным и бескорыстнейшим
образом, хотя сам никогда и ничему не учился.
Но все же передо мной в тяжелые минуты вставали глаза Изборского, глубокие, умные и детски-наивные… Да, он много думал не над одними специальными вопросами. Глаза мудреца и ребенка… Но, если они могут так ясно смотреть на мир, то это оттого, что он не «увидел» того, что я увидел. Увидеть значит не только отразить в уме известный зрительный
образ и найти для него название. Это значит пустить его так, как я его пустил в свою душу…
Все, что я читал прежде, все, что узнавал с такой
наивной радостью, все свои и чужие материалистические мысли о мире, о людях, о себе самом, все это проходило через освещенную полосу, и по мере того, как мысли и
образы приходили, вспыхивали и уступали место другим, — я чувствовал, что из-за них подымается все яснее, выступает все ближе то серое, ужасно безжизненное или ужасно живое, что лежало в глубине всех моих представлений и чего я так боялся.
Действительно, небольшая аудиторий в музее уже была полна. Изборский с внешней стороны не был хорошим лектором. Порой он заикался, подыскивал слова. Но даже в эти минуты его
наивные глаза сверкали таким внутренним интересом к предмету, что внимание аудитории не ослабевало. Когда же Изборский касался предметов, ему особенно интересных, его речь становилась красивой и даже плавной. Он находил обороты и
образы, которые двумя — тремя чертами связывали специальный предмет с областью широких, общих идей…
Это бледное, похудевшее лицо, в котором сквозь безукоризненную красоту чистых, правильных линий и унылую суровость глухой, затаенной тоски еще так часто просвечивал первоначальный детски ясный облик, —
образ еще недавних доверчивых лет и, может быть,
наивного счастья; эта тихая, но несмелая, колебавшаяся улыбка — все это поражало таким безотчетным участием к этой женщине, что в сердце каждого невольно зарождалась сладкая, горячая забота, которая громко говорила за нее еще издали и еще вчуже роднила с нею.
Я стала молиться или, вернее, просить, всей душой и сердцем просить, умоляя помочь мне, отвести беду. С
наивною и робкою мольбою стояла я перед
образом, судорожно сжимая руки у самого подбородка, так что хрустели хрупкие маленькие пальцы. Судорога сжимала мне горло. В груди закипали рыдания… Я зажимала губы, чтобы не дать вырваться крику исступления… Мои мысли твердили в пылавшем мозгу: «Помоги, Боже, помоги, помоги мне! Я знаю только первые десять билетов!»
Я уже видал ее в такой"коронной"ее роли, как Кабаниха в"Грозе", и этот бытовой
образ, тон ее, вся повадка и говор убеждали вас сейчас же, какой творческой силой обладала она, как она умела"перевоплощаться", потому что сама по себе была чисто петербургское дитя кулис — добродушное, веселое,
наивное существо, не имеющее ничего общего со складом Кабанихи, ни с тем бытом, где родилось и распустилось роскошным букетом такое дореформенное существо.
В большом количестве в госпитали шли офицеры. В одном из наших полков, еще не участвовавшем ни в одном бою, выбыло «по болезни» двадцать процентов офицерского состава. С
наивным цинизмом к нам заходили офицеры посоветоваться частным
образом, нельзя ли эвакуироваться вследствие той или другой венерической болезни.
Он не мог согласиться с ним.
Образ Зинаиды Владимировны снова заполонил его сердце. Ее слова: «Простите, maman», сказанные, казалось ему, с такой детской
наивной добротой, чудной небесной гармонией звучали в его ушах.