Неточные совпадения
Последний хотел было подняться и выехать на дальности расстояний тех
мест, в которых он бывал; но Григорий
назвал ему такое
место, какого ни на какой карте нельзя было отыскать, и насчитал тридцать тысяч с лишком верст, так что Петрушка осовел, разинул рот и был поднят на смех тут же всею дворней.
Когда молодой князь подошел к ней, она сказала ему несколько слов,
называя его вы, и взглянула на него с выражением такого пренебрежения, что, если бы я был на его
месте, я растерялся бы совершенно; но Этьен был, как видно, мальчик не такого сложения: он не только не обратил никакого внимания на прием бабушки, но даже и на всю ее особу, а раскланялся всему обществу, если не ловко, то совершенно развязно.
Гостеприимное жилище Ивана Самгин
называл про себя «нелегальным рестораном», «бесплатным трактиром» и чувствовал, что ему не
место в этом жилище.
— Он — двоюродный брат мужа, — прежде всего сообщила Лидия, а затем, в тоне осуждения, рассказала, что Туробоев служил в каком-то комитете, который
называл «Комитетом Тришкина кафтана», затем ему предложили
место земского начальника, но он сказал, что в полицию не пойдет. Теперь пишет непонятные статьи в «Петербургских ведомостях» и утверждает, что муза редактора — настоящий нильский крокодил, он живет в цинковом корыте в квартире князя Ухтомского и князь пишет передовые статьи по его наущению.
Марина была не то что хороша собой, а было в ней что-то втягивающее, раздражающее, нельзя
назвать, что именно, что привлекало к ней многочисленных поклонников: не то скользящий быстро по предметам, ни на чем не останавливающийся взгляд этих изжелта-серых лукавых и бесстыжих глаз, не то какая-то нервная дрожь плеч и бедр и подвижность, игра во всей фигуре, в щеках и в губах, в руках; легкий, будто летучий, шаг, широкая ли, внезапно все лицо и ряд белых зубов освещавшая улыбка, как будто к нему вдруг поднесут в темноте фонарь, так же внезапно пропадающая и уступающая
место слезам, даже когда нужно, воплям — бог знает что!
За отсутствием Татьяны Марковны Тушин вызвался быть хозяином Малиновки. Он
называл ее своей зимней квартирой, предполагая ездить каждую неделю, заведовать домом, деревней и прислугой, из которой только Василиса, Егор, повар и кучер уезжали с барыней в Новоселово. Прочие все оставались на
месте, на своем положении. Якову и Савелью поручено было состоять в распоряжении Тушина.
Это было как раз в тот день; Лиза в негодовании встала с
места, чтоб уйти, но что же сделал и чем кончил этот разумный человек? — с самым благородным видом, и даже с чувством, предложил ей свою руку. Лиза тут же
назвала его прямо в глаза дураком и вышла.
Чаще всего
называют дружбу бескорыстным чувством; но настоящее понятие о ней до того затерялось в людском обществе, что такое определение сделалось общим
местом, под которым собственно не знают, что надо разуметь.
Они
назвали залив, где мы стояли, по имени, также и все его берега, мысы, острова, деревни, сказали даже, что здесь родина их нынешнего короля; еще объявили, что южнее от них, на день езды, есть
место, мимо которого мы уже прошли, большое и торговое, куда свозятся товары в государстве.
Поэтому я уехал из отечества покойно, без сердечного трепета и с совершенно сухими глазами. Не
называйте меня неблагодарным, что я, говоря «о петербургской станции», умолчал о дружбе, которой одной было бы довольно, чтоб удержать человека на
месте.
В другом
месте все жилище состоит из очага, который даже нельзя
назвать домашним, за отсутствием самого дома; на очаге жарится что-нибудь; около возится старуха; вблизи есть всегда готовый банан или гряда таро, картофелю.
Между прочим, в одном
месте я встретил надпись: «Контора омнибусов»; спрашиваю: куда они ходят, и мне
называют ближайшие
места, миль за 40 и за 50 от Капштата.
По окончании всех приготовлений адмирал, в конце ноября, вдруг решился на отважный шаг: идти в центр Японии, коснуться самого чувствительного ее нерва, именно в город Оосаки, близ Миако, где жил микадо, глава всей Японии, сын неба, или, как неправильно прежде
называли его в Европе, «духовный император». Там, думал не без основания адмирал, японцы струсят неожиданного появления иноземцев в этом закрытом и священном
месте и скорее согласятся на предложенные им условия.
У многих, особенно у старух, на шее, на медной цепочке, сверх платья, висят медные же или серебряные кресты или медальоны с изображениями святых. Нечего прибавлять, что все здешние индийцы — католики. В дальних
местах, внутри острова, есть еще малочисленные племена, или, лучше сказать, толпы необращенных дикарей; их
называют негритами (negritos). Испанское правительство иногда посылает за ними небольшие отряды солдат, как на охоту за зверями.
А вот вы едете от Охотского моря, как ехал я, по таким
местам, которые еще ждут имен в наших географиях, да и весь край этот не все у нас, в Европе,
назовут по имени и не все знают его пределы и жителей, реки, горы; а вы едете по нем и видите поверстные столбы, мосты, из которых один тянется на тысячу шагов.
И в настоящее время он в здешних морях затмил колоссальными цифрами своих торговых оборотов Гонконг, Кантон, Сидней и занял первое
место после Калькутты, или Калькатты, как ее
называют англичане.
Слабая сторона дела заключалась в том, что услужливый землемер в пылу усердия замежевал целую башкирскую деревню Бухтармы; с другой стороны, услужливый человек, посредник, перевел своей единоличной властью целую башкирскую волость из вотчинников в припущенники, [Вотчинниками на Урале
называли башкир — коренных владельцев земельных угодий, а припущенниками — всех переселившихся на их земли из других
мест.] то есть с надела в тридцать десятин посадил на пятнадцать.
— Ты там нужнее. Там миру нет. Прислужишь и пригодишься. Подымутся беси, молитву читай. И знай, сынок (старец любил его так
называть), что и впредь тебе не здесь
место. Запомни сие, юноша. Как только сподобит Бог преставиться мне — и уходи из монастыря. Совсем иди.
Едва заметная тропинка привела нас к тому
месту, где река Дунанца впадает в Амагу. Это будет километрах в десяти от моря. Близ ее устья есть утес, который староверы по-китайски
называют Лаза [В переводе на русский язык означает «скала».] и производят от глагола «лазить». Действительно, через эту «лазу» приходится перелезать на животе, хватаясь руками за камни.
Сунцай
назвал дикушек по-своему и сказал, что бог Эндури [Божество, сотворившее мир.] нарочно создал непугливую птицу и велел ей жить в самых пустынных
местах, для того чтобы случайно заблудившийся охотник не погиб с голоду.
На морских картах в этих
местах показаны двое береговых ворот. Одни малые — у самого берега, другие большие — в воде. Ныне сохранились только те, что ближе к берегу. Удэгейцы
называют их Сангасу, что значит «Дыроватые камни», а китайцы — Кулунзуйза [Кулунь-цзий-цзы — конец, дыра (отверстие).].
Впереди и слева от нас высилась Плоская гора высотой 600 м, которую местные жители
называют Кямо. С горного хребта, в состав которого она входит, берут начало три притока Холонку: Пуйму, Сололи и Дагды — единственное
место в бассейне Холонку, где еще встречаются изюбры и кабаны. Подъем на лодке возможен только до реки Сололи.
Этим именем китайцы
называют всякое пониженное
место, будет ли это сухая или заполненная водой котловина.
Бухта Тютихе (будем так
называть ее) окаймлена с севера и с юга невысокими горами, лишенными древесной растительности; только по распадинам и вообще в
местах, защищенных от морских ветров, кое-где растут группами дуб и липа исключительно дровяного характера.
Верховья Ното по справедливости считаются самыми глухими
местами Уссурийского края. Китайские фанзы, разбросанные по тайге, нельзя
назвать ни охотничьими, ни земледельческими. Сюда стекается весь беспокойный манзовский элемент, падкий до легкой наживы, способный на грабежи и убийства.
От бивака сразу начинался крутой подъем. За эти два дня выпало много снега.
Местами он был глубиной до метра. На гребне мы остановились передохнуть. По барометрическим измерениям высота перевала оказалась равной 910 м. Мы
назвали его перевалом Терпения.
В Уссурийском крае реки, горы и мысы на берегу моря имеют различные названия. Это произошло оттого, что туземцы
называют их по-своему, китайцы — по-своему, а русские, в свою очередь, окрестили их своими именами. Поэтому, чтобы избежать путаницы, следует там, где живут китайцы, придерживаться названий китайских, там, где обитают тазы, не следует руководствоваться названиями, данными русскими. Последние имеют
место только на картах и местным жителям совершенно не известны.
Чем дальше, тем извилистее становилась река. Кривуны ее (так местные жители
называют извилины) описывают почти полные окружности и вдруг поворачивают назад, опять загибаются, и нет
места, где река хоть бы немного текла прямо.
Это оказалась восточноазиатская совка, та самая, которую китайцы
называют «ли-у» и которая якобы уводит искателей женьшеня от того
места, где скрывается дорогой корень.
Ипатовцы для своих конспиративных заседаний избрали самое удобное
место — трактир «Ад», где никто не мешал им собираться в сокровенных «адских кузницах». Вот по имени этого притона группа ишутинцев и
назвала себя «Ад».
Продолжением этого сада до Путинковского проезда была в те времена грязная Сенная площадь, на которую выходил ряд домов от Екатерининской больницы до Малой Дмитровки, а на другом ее конце, рядом со Страстным монастырем, был большой дом С. П. Нарышкиной. В шестидесятых годах Нарышкина купила Сенную площадь, рассадила на ней сад и подарила его городу, который и
назвал это
место Нарышкинским сквером.
Когда я на станции поднялся по винтовой лестнице на империал, он
назвал меня по фамилии и, подвинувшись, предложил
место рядом.
Но, несмотря на всю глубину падения, у Полуянова все-таки оставалось имя, известное имя, черт возьми. Конечно, в
местах не столь отдаленных его не знали, но, когда он по пути завернул на винокуренный завод Прохорова и К o, получилось совсем другое. Даже «пятачок», как
называли Прохорова, расчувствовался...
Предполагают, что когда-то родиной гиляков был один только Сахалин и что только впоследствии они перешли оттуда на близлежащую часть материка, теснимые с юга айнами, которые двигались из Японии, в свою очередь теснимые японцами.] селения старые, и те их названия, какие упоминаются у старых авторов, сохранились и по сие время, но жизнь все-таки нельзя
назвать вполне оседлой, так как гиляки не чувствуют привязанности к
месту своего рождения и вообще к определенному
месту, часто оставляют свои юрты и уходят на промыслы, кочуя вместе с семьями и собаками по Северному Сахалину.
Выбор этого
места под селение нельзя
назвать удачным, так как почва здесь дурная, негодная для культуры.
Река Дуйка, или, как ее иначе
называют, Александровка, в 1881 г., когда ее исследовал зоолог Поляков, в своем нижнем течении имела до десяти саженей в ширину, на берега ее были намыты громадные кучи деревьев, обрушившихся в воду, низина во многих
местах была покрыта старым лесом из пихты, лиственницы, ольхи и лесной ивы, и кругом стояло непроходимое топкое болото.
Во всяком случае, в колонии не остаются ни пришлые, ни местные уроженцы, и поэтому все сахалинские посты и селения до настоящего времени вернее было бы
называть не колонией, а
местами временного водворения.
В истории сахалинской церкви до сих пор самое видное
место занимает о. Симеон Казанский, или, как по
называло население, поп Семен, бывший в семидесятых годах священником анивской или корсаковской церкви.
Ловли я опишу в своем
месте; мельницу мы единогласно признали превосходной, а пашни не представляют из себя ничего особенного и обращают на себя внимание разве только своими скромными размерами: серьезный хозяин
назвал бы их баловством.
Рябчика во многих
местах называют рябцом; имена эти он вполне заслуживает: он весь рябой, весь пестрый. Величиною рябчик, самый старый, немного больше русского голубя, но будет несколько покруглее и помясистее.
Такие степные
места, как следует по-настоящему
называть их, бывают чудно хороши весной своею роскошною, свежею растительностью.
Такие
места очень верно
называют крестьяне «прососами» и «просевами».
Сделав необходимые записи в дневник, я отправился к старшине Антону Сагды. У него я застал несколько человек орочей и стал их расспрашивать о смерчах. Они сказали мне, что маленькие смерчи в здешних
местах бывают осенью, но большие, вроде того, который я наблюдал сегодня, — явление чрезвычайно редкое. Орочи
называют его сагды сюи.
— Завтра же я буду в Лавриках, — промолвила Варвара Павловна, почтительно поднимаясь с
места. — Но, Федор Иваныч (Теодором она его больше не
называла)…
То прекрасное качество, которое благовоспитанные люди
называют «терпимостью», в некоторых случаях было усвоено Розановым в весьма достаточном количестве. Он не вытерпел бы, если бы Лизу злословили, ну а цинически разбирать женщину? — Это что же? Это не вредит. Остановить — в другом
месте заговорят еще хуже.
Эта «стриженая девка», как ее
называла маркиза в своих бурнопламенных очистительных критиках, выходила каким-то чертом, каким-то вредным общественным наростом, каким-то полипом, который непременно надо взять и с корнем вырвать из общественного организма и выжечь раскаленным железом самое
место, на котором этот полип гнездится.
По другим
местам тоже часто бывали собрания; у маркизы были «эписпастики» — как Арапов
называл собрания, продолжавшиеся у ней.
И признаюсь откровенно: когда то
место в письме твоем прочитала, где ты своему благодетелю предложил ужасных этих злодеев
называть не злоумышленниками, а заблуждающимися, то весьма была сим офраппирована.
Она менее года как замужем за"хорошим человеком", занимающим в губернском городе довольно видное
место, которого, однако ж, Феденька откровенно
называет слюняем и фофаном; Марья Петровна души в ней не слышит, потому что Пашенька любит копить деньги.
Но я твердо верю — пусть
назовут меня идеалистом и фантазером — я верю: раньше или позже, но когда-нибудь и для этих часов мы найдем
место в общей формуле, когда-нибудь все 86 400 секунд войдут в Часовую Скрижаль.