Неточные совпадения
По указанию календаря наступит в марте весна, побегут грязные ручьи с холмов, оттает земля и задымится теплым паром; скинет
крестьянин полушубок, выйдет в одной рубашке
на воздух и, прикрыв глаза рукой, долго любуется солнцем, с удовольствием пожимая
плечами; потом он потянет опрокинутую вверх дном телегу то за одну, то за другую оглоблю или осмотрит и ударит ногой праздно лежащую под навесом соху, готовясь к обычным трудам.
Русский
крестьянин, который так терпеливо вынес
на своих
плечах иго крепостного права, мечтал, что с наступлением момента освобождения он поживет в мире и тишине и во всяком благом поспешении; но он ошибся в своих скромных надеждах: кабала словно приросла к нему.
А вокруг яслей — арабы в белых бурнусах уже успели открыть лавочки и продают оружие, шёлк, сласти, сделанные из воска, тут же какие-то неизвестной нации люди торгуют вином, женщины, с кувшинами
на плечах, идут к источнику за водою,
крестьянин ведет осла, нагруженного хворостом, вокруг Младенца — толпа коленопреклоненных людей, и всюду играют дети.
Нервно подергивая
плечами, приемщик надтреснутым голосом рассказывал о том, как голодали
крестьяне, но Фома плохо слушал его, глядя то
на работу внизу, то
на другой берег реки — высокий, желтый, песчаный обрыв, по краю которого стояли сосны.
— Федулычу-то? Талагаю-то этому? — Слёткин
плечами пожал. — Да помилуйте,
на что же он мог быть нужен? Век свой в солдатах числился — а тут хозяйством заняться вздумал. Я, говорит, могу с
крестьянином расправу чинить. Потому — я привык по роже бить. Ничего-с он не может. И по роже бить нужно умеючи. А Евлампия Мартыновна сама ему отказала. Совсем неподходящий человек. Все наше хозяйство с ним бы пропало!
— Это есть вера денежная, вся она
на семишниках держится, сёдни свеча, да завтра свеча, ан поглядишь и рубаха с
плеча — дорогая вера! У татар много дешевле, мулла поборами с
крестьян не занимается, чистый человек. А у нас: родился — плати, женился — плати, помер — тащи трёшницу! Конечно, для бога ничего не должно жалеть, и я не о том говорю, а только про то, что бог — он сыт, а мужики — голодны!
— А то как же? — говорит староста, пожимая сильными
плечами. — Нельзя же, не платят. Вот хоть бы Абакумов. — Он называет мне того достаточного
крестьянина, у которого описали корову за какой-то продовольственный капитал. — Сын
на бирже ездит, три лошади. Как ему не платить? А все ужимается.
Вскоре внимание их прервано было приходом румормейстера, блюстителя порядка
на маршах и в лагере, за которым, между двумя солдатами с мушкетами
на плече, следовал русский
крестьянин.