Неточные совпадения
Он отстоял обедню, всенощную и вечерние правила и
на другой день, встав раньше обыкновенного, не пив чаю, пришел
в восемь часов утра
в церковь для слушания утренних правил и
исповеди.
Разговаривая, они ходили взад и вперед по плацу и остановились около четвертого взвода. Солдаты сидели и лежали
на земле около составленных ружей. Некоторые ели хлеб, который солдаты едят весь день, с утра до вечера, и при всех обстоятельствах:
на смотрах,
на привалах во время маневров,
в церкви перед
исповедью и даже перед телесным наказанием.
Тогда является ко мне священник из того прихода, где жил этот хлыстовщик, и стал мне объяснять, что Ермолаев вовсе даже не раскольник, и что хотя судился по хлыстовщине [Хлыстовщина — мистическая секта, распространившаяся
в России
в XVII веке.], но отрекся от нее и ныне усердный православный, что доказывается тем, что каждогодно из Петербурга он привозит удостоверение о своем бытии
на исповеди и у святого причастия; мало того-с: усердствуя к их приходской
церкви, устроил
в оной
на свой счет новый иконостас, выкрасил, позолотил его и украсил даже новыми иконами, и что будто бы секта хлыстов с скопческою сектою не имеет никакого сходства, и что даже они враждуют между собою.
— Что ж это! батька издевается, что ль, над нами? — вскричал наконец Бычура. — Где видано держать два часа
на исповеди? Кабы нас, так он успел бы уже давно десятка два отправить. Послушайте, ребята! войдемте
в церковь: при людях исповедовать нельзя, так ему придется нехотя кончить.
Это случилось как раз
в то время, когда
в церквах оканчивалась великопостная обедня и народ, выслушав покаянные молитвы, расходился перед
исповедью по домам, но множество людей по пути завернуло
в сторону, чтобы постоять
на улице перед дверями суда, откуда должны будут выйти сыновья и мать.
«Грехи? — подумал он и вспомнил свое пьянство, пропитые деньги, обиды жене, ругательства, нехождение
в церковь, несоблюдение постов и всё то, за что выговаривал ему поп
на исповеди. — Известно, грехи. Да что же, разве я сам их
на себя напустил? Таким, видно, меня бог сделал. Ну, и грехи! Куда ж денешься?»
Но до этой первой
исповеди —
в чужой
церкви,
в чужой стране,
на чужом языке — была первая православная, честь честью, семилетняя,
в московской университетской
церкви, у знакомого священника отца, «профессора академии».
Даже
в церковь для
исповеди или причастия его не пускали, потому что граф сам
в бога не верил, а духовных терпеть не мог и один раз
на Пасхе борисоглебских священников со крестом борзыми затравил [Алферьева Акилина Васильевна (1790 — ок.1860) — бабушка писателя по матери.
Речь молодого епископа была как бы политической его
исповедью и обратила
на него внимание императрицы Екатерины II, поставившей его вскоре после присоединения Белоруссии к России, во главе католической
церкви в империи.